Януш Мейсснер - Черные флаги

Альваро Педро-иезуит, секретарь резидента в Сьюдад-Руэда

Бельмон Ришар де — француз, капитан корабля “Аррандора”, впоследствии “Торо”

Барнс Перси-матрос с корабля “Зефир”

Ведеке Зигфрид-член гданьского сената

Визелла Франческа де-жена португальского губернатора Явы

Геррера и Гамма Винсент-губернатор Веракруз

Дрейк Френсис-англичанин, корсар, капитан корабля “Гольден хинд”(“Золотая лань”)

Иника-дочь индейского кацика Квиче-Мудреца

Каротт Пьер-француз, капитан корабля “Ванно”

Квиче-Мудрец-индейский кацик, владыка страны Амаха

Клопс-матрос с корабля “Зефир”

Куна Ян, он же Мартен-корсар, капитан корабля “Зефир”, поляк

Куна Кароль-брат Яна Мартена

Куна Катарина-мать Яна мартена

Куна Миколай-польский капер, отец Яна Мартена

Ленген Эльза-мещанка из Антверпена

Матлока-индианка, бабка Иники

Мэддок Гарви-английский корсар, капитан корабля “Найт”

Паливода Мацей-гданьский ремесленник, отец Ядвиги

Паливодзянка Ядвига-дочь Мацея Паливоды

Поцеха Томаш-кашуб, главный боцман корабля “Зефир”

Рамирес Диего де-губернатор Сьюдад-Руэда, испанец

Рамирес Бласко де-сын Диего, капитан корабля “Санта Мария” Тессари-итальянец, матрос с корабля “Зефир”

Тотнак-индеец, вождь племени хайхолов

Уатолок-жрец индейского бога Тлалока

Уайт Соломон-англичанин, капитан корабля “Ибекс”

Хагстоун Уильям-англичанин, офицер с корабля “Ибекс”

Штауфль Герман-парусный мастер на “Зефире”

Шульц Генрих-помошник капитана “Зефира”.

Перечень кораблей и судов

“Ванно” — фрегат, собственность Пьера Каротта, капитан-Пьер Каротт

“Гольден хинд” — каперский корабль, собственность Френсиса Дрейка, капитан Френсис Дрейк

“Зефир” — галеон, собственность Миколая Куны, капитан-Мико лай Куна, позднее Ян Мартен-Куна

“Каролина” — каперский хольк, собственность Готлиба Шульца с компаньонами, капитан-Миколай Куна

“Кастро Верде» — торговое судно португальской компании

“Найт” — фрегат, собственность Гарви Мэддока, капитан-Гарви Мэддок

“Ревендж” — военный корабль Ее величества Елизаветы, коро левы Англии, капитан-Джон Хоукинс-младший

“Санта Вероника» — судно, захваченное Мартеном, капитан Ген рих Шульц

“Торо” — судно, захваченное Мартеном, капитан-Ришар де Бель монт

“Черный гриф» — каперский когг, собственность Готлиба Шуль ца с компаньонами, капитан Миколай Куна

Ян Куна, которого все звали Яном Мартеном, шкипер корабля корсаров “Зефир”, стоя на палубе смотрел вверх, где на вершине грот-мачты трепетал черный флаг с метнувшейся в прыжке золотой куницей. Под мощным напором северо-восточного пассата тяжелая шелковая ткань извивалась как длиннохвостый дракон, сверкая на солнце золотым шитьем. На макушке фок-мачты, под самым навершием в форме орла, развевался другой флаг, прямоугольный, в четыре поля с гербами Тюдоров, английскими львами и ирландской арфой.

Убедившись, что черно-золотое знамя “Зефира” закреплено надежно, Мартен наконец окинул взглядом четыре других корабля, окутанных тучами дыма от артиллерийской пальбы.

Две больших трехмачтовых каравеллы маневрировали под ветром, окружая гораздо меньший английский корабль, низко сидевший в воде, — явно для того, чтобы дать по нему залп всем бортом. На мачтах их развевались красно-золотые испанские флаги. Англичанин — “Гольден хинд”, как сумел прочитать Мартен надпись на корме, — с попутным ветром шел курсом прямо между ними, а самый большой корабль-четырехмачтовое торговое судно со сбитыми и изодранными ядрами — парусами неуклюже дрейфовал, подставляя борта волне. Его бело-голубой флаг указывал на португальскую принадлежность, а состояние рангоута и такелажа показывало, что орудийный огонь нападавших был точен и эффетивен. Теперь же обидчик сам в свою очередь стал объектом атаки испанских кораблей, однако до сих пор довольно ловко от них увертывался.

Мартен в душе удивился ловкости его маневров: теперь ни одна из каравелл не могла его обстрелять, не рискуя при этом, что ядра продырявят борта и палубу португальского судна. Но он прекрасно понимал, что тот уже недолго будет прикрывать собой англичанина, который скоро должен был его миновать. И потому, желая обратить внимание воюющих сторон на “Зефира”, приказал поднять на фок-мачте английский флаг. Тем самым он надеялся отвлечь хоть один из испанских кораблей, а заодно поддержать дух экипажа “Золотой лани”, прежде чем самому вмещаться в битву.

Но испанцы, уверенные в своем перевесе и будучи вплотную к врагу, видимо решили покончить вначале с ним, а только потом приняться за другого, пока ещё только спешившего тому на помощь. Надеялись на число своих орудий и мощь огня, намного превосходивших возможности тех двоих; но не приняли в расчет их мастерства в управлении легкими и подвижными кораблями.

И вот в тот момент, когда обе каравеллы выполнили поворот и двойные ряды орудийных жерл уставились на “Золотую лань”, ее капитан резко сменил курс, повернув влево под самой кормой португальца. Почти тут же загремели его четыре фальконета, размещенные на кормовой надстройке, и одно из ядер перебило рею фок-мачты ближней каравеллы. Большой прямоугольный парус рухнул на палубу, произведя там замешательство, и залп, нацеленный в борт англичанина, прошел в нескольких ярдах от цели.

В тот же момент пустая до тех пор палуба португальского судна заполнилась людьми. Мартен издалека увидел клубы дыма, потом услышал густую, беспорядочную ружейную пальбу, сразившую на английском корабле нескольких матросов. Другая каравелла по широкой дуге ушла влево, отрезая англичанам путь отступления, а её носовые орудия раз за разом гремели парными залпами с верхней и нижней палубы.

Это заставило Мартена поспешить с решением.“Зефир”, летя как на крыльях, наконец оказался на дистанции прицельного огня, и если его вмешательство могло спасти “Золотую лань”, то было самое время действовать. Канониры с зажженными фитилями уже стояли у орудий рядом с наводчиками, ровнявшими дула; главный боцман Томаш Поцеха ждал только знака капитана, чтоб соскочить в люк на нижнюю палубу к своим батареям; рулевой Генрих Шульц следил за Мартеном с юта, готовый к маневру; матросы застыли у борта на брасах в ожидании приказа на разворот рей. Все взгляды сошлись на высокой, плечистой фигуре капитана, пристальные, напряженные, горящие нетерпением.

Он стоял посреди верхней палубы, широко расставив ноги, крупный, крепкий, словно молодой дубок из родным поморских лесов. Ноздри его дрожали, втягивая соленое дыхание пассата; казалось, он чует запах пороха и крови, которую предстоит пролить. Крови испанцев, столь же, а может и более ненавистных, как и кровь гданьских патрициев, с которыми в будущем тоже придется посчитаться.