Вернер Лежер - Капитан «Аль-Джезаира»

— Не выйдет, Густав Ягурд! Я свои деньги в окошко, или для нашего случая — в воду, швырять не собираюсь. Это и в самом деле Омар! — ответил штурман и добавил: — Надеюсь, мошеннику не удастся увидеть Анну.

— О Боже, Нильс! Как же я не подумал. Надо поскорее спрятать девушку.

Но было уже слишком поздно. Шлюпка успела приблизиться на расстояние голоса. Одно успокаивало старого шведа: корсар ведь придерживается соглашения, он даже не взял с собой положенное подкрепление. Он не замышляет ничего дурного.

— Откуда и куда? — прозвучало с воды по-французски (французский язык был обиходным по всему Леванту и Северной Африке).

— Из Константинополя в Стокгольм, — ответил Ягурд.

— Какой груз?

— Разный. Ковры, шелк, оливковое масло, финики

— Я взойду на борт.

«И это Омар, гроза Средиземного моря? Любезный молодой человек, едва ли двадцати лет от роду», — подумал шведский капитан, спуская шторм-трап.

— Паспорт, — потребовал корсар, поднявшись на палубу «Короля Карла».

— Пошли! — ответил Ягурд, направляясь к штурманской рубке.

На столике лежал раскрытым неаккуратно разрезанный на две части охранный паспорт. Такие паспорта были у капитанов всех стран, связанных с деем выплатой дани. Эти охранные паспорта, или, как их еще называли, африканские морские паспорта, не содержали ни единой буквы текста, ибо почти никто из пиратских капитанов читать не умел. Зато они были снабжены изображениями кораблей, цветов, гербов и прочими легко узнаваемыми рисунками и обязательно разрезались на две части.

Омар вынул из-за пазухи такую же бумагу, отодвинул в сторону правую часть лежащего на столе паспорта и приложил к левой свой обрывок.

— Вот так! Подделка, капитан. Я считаю корабль своим призом. Сопротивление бесполезно.

Ягурд побледнел. Рука его судорожно схватила паспорт Омара. Что это, страх, что ли, гонит пот из всех его пор, или просто пергамент в его руке — влажный?

Швед насухо вытер пальцы о куртку, потом снова взял в руки корсарскую бумагу.

Она была влажная!

— Шельмовство! — взревел он. — Ты положил паспорт в воду, чтобы пергамент перекосило!

— Молчи, собака! Да никак ты собираешься обвинить меня в мошенничестве?

Рука Омара взметнулась вверх. В кулаке его была зажата плеть.

Однако удара он нанести не успел. На плечо его легла чья-то легкая рука, и нежный голос спросил:

— Что здесь происходит?

Омар рывком обернулся и оказался лицом к лицу с девушкой, каких до сих пор ему видеть не доводилось. Она стояла перед ним, нежная, светловолосая, — занесенная было для удара рука бессильно повисла. Возраст этого неземного существа суровый пират оценить не смог.

— Что это значит, дедушка? — по-шведски спросила девушка капитана.

— Анна, ради Бога! Именно сейчас надо было тебе появиться! Теперь все пропало. Будь проклят час, когда я уступил твоим просьбам и согласился взять тебя с собой в реис!

— Сядь, — невозмутимо потребовала девушка от Омара. — Ты еще не ответил на мой вопрос.

Корсар безмолвно повиновался. Синие глаза обладали непреодолимой силой, молодой человек был целиком в их власти. Так должны выглядеть небесные гурии пророка! Но, оказывается, такие создания бывают и на земле! Это было для него внове. И чадрой не закрыта, любой может видеть ее красоту!

— Паспорт твоего отца не в порядке.

Омар смежил веки. Он должен укрыться от этих глаз, не потерять себя.

— Это мой дедушка, — поправила она. — Ты заблуждаешься. Паспорт настоящий, с чего бы это ему быть поддельным?

— Посмотри сама, а потом и говори, если сможешь.

К Омару медленно возвращалось спокойствие.

Какая глупость: обе части действительно не совпадали одна с другой.

— В воде лежал пергамент, покоробился, — сердито пояснил внучке Ягурд.

Омар вскочил, хлестнул старого капитана плетью по голове.

— Аллах да проклянет тебя! Корабль мой!

— Корсар! — гневно выкрикнула Анна, шагнув вперед. Спрятанный ранее за корсажем пистолет уперся теперь стволом прямо в Омара.

— Прочь с дороги, женщина, а не то моя плеть на всю жизнь украсит твое лицо позорным клеймом!

— Ты не уйдешь живым с борта, пока не поклянешься, что позволишь «Королю Карлу» беспрепятственно продолжать свой путь!

— Ты не знаешь, кто я! — грозно рявкнул корсар, не двигаясь с места.

— Мне нет до этого дела!

— Я — Омар!

Кто другой, услышав это страшное имя, утратил бы всякую надежду, только не Анна Ягурд.

— Ах, скажите! Он, видите ли, Омар! Да еще и похваляется этим… Впрочем, будь ты хоть кем, это твое дело. Для меня же ты — величайший подлец и мерзавец на земле. Ты похититель людей, убийца, пират, ты, ты…

Глядя прямо в глаза Омару, девушка яростно осыпала его всеми известными ей из долголетней истории корсарства обидными словами. Она позабыла об опасности и смело высказывала все, что у нее на душе.

Обвинения эти оказали на корсара совершенно неожиданное воздействие. Гнев его улетучился. Ему стало даже весело. Наконец-то девушка заговорила по-человечески, никакое она больше не волшебное создание! Он снова овладел положением.

Стоило Анне сделать секундную паузу, чтобы перевести дыхание, Омар насмешливо бросил:

— И это все? Если нет, продолжай. Я выслушаю до конца.

Пистолет все еще смотрел ему в грудь, палец девушки готов был спустить курок, однако Омар хладнокровно, будто дерзкий мальчишка, уселся на штурманский столик, прямо на злосчастный паспорт.

Для Анны это было уже слишком.

— Ты — дьявол!

Да, этот Омар — сущий дьявол. Все от него отскакивает, как от стенки горох. Похоже, он вовсе и не слышит, о чем она говорит, только неотрывно смотрит на нее. Эти лучистые, наглые, веселые глаза лишили Анну последних сил и стойкости. Беспомощно, как ребенок, девушка разрыдалась. Пистолет с грохотом упал на палубу.

Старый Ягурд едва успел подхватить внучку: без его поддержки и она последовала бы за своим оружием.

И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Страшный, беспощадный корсар участливо спросил, что с девушкой.

Ответа он не получил.

Анна тихо плакала, уткнувшись лицом в грудь деда. Старик нежно гладил ее светлые волосы, тихо шептал ей что-то ласковое.

«Европейцы очень любят своих детей и их детей тоже, — размышлял Омар. — Оказывается, не такие уж они плохие люди, как мне внушали с детства. И паспорт — в порядке. И я не имею права захватывать этот корабль… Что? Право? Какое еще там право? Я — властелин моря!»

Омар хотел уже было повторить, что считает корабль своим призом, как вспомнил вдруг обо всем, только что происшедшем здесь, обо всем, связанном с этой девушкой, с этим неправдоподобно красивым и отважным созданием. И еще возник почему-то перед его глазами осуждающе покачивающий головой старый раб Бенедетто.