Джон Данн - Знак черепа

— Я — нет, но могу предложить службу для вас, — ответил я. — Испания все еще ведет переговоры. Война может так никогда и не начаться. Не хотите ли отправиться в плавание на полгода на отличных условиях и с хорошей оплатой?

— Купеческие рейсы не по мне, — поморщился чернобородый великан. — Я не шкиперская дворняжка, скулящая при виде веревочного конца и радующаяся куску червивого сухаря с соленой кониной. У меня слишком привередливый желудок, — верно, ребята?

— На сей раз все иначе, — настаивал я. — И кормежка, и плата, и обращение. Это… это особый рейс.

Глаза великана сузились:

— Ого! Особый рейс, вот как? И не побоитесь взять на борт таких волков, как мы?

— Боялся бы, так и не стал бы предлагать!

— Хо-хо! Храбрый петушок!

Он медленно обвел меня взглядом с ног до головы. Наши глаза встретились, и мы смотрели в упор, с обоюдным вызовом оценивая друг друга.

— Нет, вы бы не испугались! — произнес великан. — И я согласился бы получать приказы от вас. Но сейчас не время для серьезной беседы. Мы только что высадились на берег, и у нас есть еще гинеи, чтобы тратить их на удовольствия. Время придет, когда уплывет последняя монета и в долг никто больше верить не станет. Через недельку приходите, и мы с вами потолкуем.

Он был явным вожаком, и остальные присоединились к его словам.

— Послушайте, — не унимался я. — Судно отчаливает через три дня, сразу же после того, как закончится погрузка. Если вы дадите мне свое согласие, то можете все эти трое суток развлекаться на берегу. Жалование хорошее, и камбуз набит до отказа.

— Что за судно?

— Баркентина «Золотая Надежда».

— Видел ее. Довольно приличная посудина! Что скажете, ребята? О войне пока ничего не слышно, а тут, похоже, ожидаются горячие денечки, судя по тому оружию, которое, как говорят, загружено к ней на борт! Но только мы все вместе, имейте в виду, и каждый будет занимать свою должность. Я, например, канонир, Эмбер тоже, а Уэллс — боцман. Я склонен принять ваше предложение, сэр. Что-то для меня начинает попахивать тухлятиной здесь, на берегу. Гуд мое имя — а характер у меня добрый, если со мной хорошо обращаться. Майкл Гуд. Черный Майкл, канонир с «Ужаса».

— Квартирмейстер Гуд с «Золотой Надежды», если подпишете контракт.

— Что же, неплохо звучит! Пусть я буканьер, пусть нас называют пиратами, но мы честно заслужили помилование. Прошли времена настоящих пиратов, отважных бойцов, не боявшихся сойтись грудью с любым противником. Осталась лишь жалкая кучка трусливых головорезов и мародеров, вроде того хвастливого пса, которого я чуть не утопил в его собственной выпивке! Теперь мы честные люди и поступаем честно с теми, кто нам доверяет. Но хватит разговоров: моя глотка суха, как песчаная коса на Багамах. Продолжим беседу ровно через три дня!

Я понял намек и заказал достаточное количество грога, чтобы насквозь промочить их иссохшие внутренности. Убедившись, что мой заказ выполнен, я сослался на неотложные дела и ушел.

Пробираясь к выходу, я слышал, как Черный Майкл затянул песню, а его приятели подхватили вслед за ним:

К тому времени, когда я добрался до дома, я уже вовсе не был убежден в мудрости своих действий и решений. Несмотря на все уверения Черного Майкла в обращении их на праведную стезю закона и порядка, при виде сокровищ к ним могут вернуться их прежние нравы, а ни я, ни сэр Ричард не являлись настолько опытными дрессировщиками, чтобы держать в повиновении подобную стаю морских волков. С другой стороны, без них я не видел никакой возможности в ближайшие дни выйти в море, и в этом смысле можно было считать, что они нам посланы свыше. Будут, конечно, трудности с Пайком и Фентоном, но мы не могли принимать в расчет их чувство уязвленной гордости, когда на карту ставится судьба всей экспедиции. Если понадобится, мы найдем способ обойтись и без них или отправить их обратно из первого же порта, куда зайдем, направляясь к Мадагаскару.

До сих пор обстоятельства вынуждали нас держать их в качестве заложников. Я, однако, больше доверял Черному Майклу и его товарищам, чем людям типа Фентона. Последний, по сравнению с канониром с «Ужаса», вообще выглядел театральным злодеем и бутафорским разбойником, каких показывают на площадях бродячие актеры.

Я ломал себе голову над тем, согласится ли сэр Ричард с моими доводами. Если у него нет другой замены, то вряд ли у него найдутся серьезные возражения. Правда, путешествие наше станет еще более рискованным, но нельзя же ожидать, чтобы поход за сокровищами был столь же простым и безопасным, как сбор вишен в собственном саду!

Питер встретил меня с мрачным лицом.

— Фентон пропал, — сказал он.

— Пропал? Как? Куда пропал?

— Не знаю. Мы расстались с нашими тремя матросами, и по дороге домой Фентон вдруг заявил, что потерял нож. Он вернулся его поискать, и больше мы его не видели. Мы звали его, обыскали все вокруг, но никаких следов не обнаружили. Ей-богу, я не виноват, сэр!

— А что с Пайком?

— Он оставался со мной. Помогал разыскивать Фентона. Он злился и ругался, кричал, что Фентон сыграл с ним гнусную шутку, однако не пытался последовать за ним.

— Пришли его ко мне. Сэр Ричард уже лег?

— Да, сэр, два часа тому назад, как мне сказали.

Явился Пайк, угрюмый и сонный, на чем свет стоит проклиная своего приятеля. Мне даже показалось, что он слегка переигрывает, и он словно бы спохватился, догадавшись о впечатлении, которое на меня произвел:

— Тот чернобородый верзила опозорил его перед всеми моряками, мистер Пенрит. Вот в чем причина. Фентон — гордый человек. Он постыдится появиться вам на глаза после того, как проклятый черный пес смыл его с палубы прямо в кильватер. Питер сказал нам, что вы были в таверне, сэр. Но я доказал свою верность. Я ведь остался с вами добровольно и без всякого принуждения, разве не так?

— Фентон лишился права на свою долю сокровищ, — сказал я. — Золото он держал при себе?

— В поясе, под перевязью. Днем и ночью. Даже мне не доверял и не показывал ни разу, не говоря уже о том, чтобы одолжить хотя бы монетку!

— Попытайтесь отыскать его, вы и Питер, — сказал я. — Он совершил глупость, оставшись на бобах!

— Совершенно верно, сэр! Я постараюсь.

Я отпустил его. Могу поклясться, что заметил, как он прячет ухмылку, поворачиваясь ко мне спиной в дверях; поэтому я решил присмотреть за ним, чтобы лишить малейшей возможности последовать за Фентоном, если это входило в его намерения.

Побег негодяя представлял опасность, и довольно серьезную. Конечно же, я не мог поверить, чтобы Беспалый Фентон пожертвовал своей долей из-за пустячного оскорбления во время кабацкой ссоры; и вероятность встречи с Черным Майклом на борту «Золотой Надежды», разумеется, никак не могла прийти ему в голову. Правда, он с самого начала наотрез отказывался от участия в экспедиции, но тогда он еще надеялся получить пять тысяч гиней вместо двух.