Михаил Попов - Илиада Капитана Блада

За его спиной шумела пьяная таверна. В этот вечер состав посетителей заметно обновился. Прибавилось полуголых, полупьяных, полубезумных. Пили, дрались, играли в карты и кости и все без исключения, без перерыва и одновременно, рассказывали о своих морских подвигах. Разница была лишь в том, что над рассказами одних хохотали открыто и издевательски, а над рассказами других хихикали, отвернувшись.

Энтони, казалось, не обращал на все происходящее никакого внимания. И вот как-то раз он поднес стакан с ромом ко рту, но, против обыкновения, не выпил сразу, а замер в этом положении. И спросил своего адъютанта:

— Кто это?

— О чем вы, сэр?

— У тебя за спиной?

Дьюи оглянулся и посмотрел.

— Какие-то пьяные бродяги, сэр. Вчера их здесь не было.

— Тот, в кожаной безрукавке, поверни его ко мне.

Адъютант неохотно встал — ему не улыбалась перспектива стычки — и похлопал указанного человека по плечу:

— Эй, приятель!

Тот, разумеется, выразил неудовольствие:

— Чего тебе?

— Повернись, мой капитан хочет на тебя полюбоваться.

— Да пошел он к дьяволу в глотку твой капитан, сейчас моя очередь метать. — Он играл в кости.

Дьюи посмотрел на Энтони, взгляд того был жесток и не оставлял сомнений в том, что надо делать. Шотландец, надо сказать обладавший недюжинной физической силой, взялся за спинку стула, на котором сидел столь увлеченный игрок, и со словами: «Прошу прощения, мистер, но это не отнимет у тебя много времени», — повернул к столу, за которым сидел капитан «Мидлсбро». Человек в безрукавке оскалился, показывая остатки выбитых зубов, и стал размахивать искалеченной рукой, возмущаясь таким беспардонным к себе отношением.

Дьюи положил руки на пистолеты.

— Это ты, Биллингхэм? — тихо спросил Энтони.

— Разрази меня... Блад?! — удивленно воскликнул пират.

Двое матросов с «Мидлсбро», увидев, что рядом со столом капитана что-то происходит, мгновенно подошли и встали за спиной у колчерукого.

— Вас трудно узнать, Биллингхэм, — сказал лейтенант Блад.

— Да и вас не просто. Что это с вами?

— Ром. Присаживайся за мой стол, поговорим.

— Приглашение запоздало — я уже пересел, и мы уже говорим.

Биллингхэм затравленно оглянулся, он уже оценил ситуацию. Он был здесь чужой, на поддержку партнеров по игре в кости рассчитывать было смешно, тем более что он сильно у них выигрывал, поэтому они скорее хотели избавиться от него, чем желали бы вернуть к игровому столу.

Энтони велел подать гостю стакан.

— Сначала я подумал, что вот — адское видение.

— В каком смысле? — спросил пират.

— Ведь мы в аду, Биллингхэм, да?

— В известном смысле, — согласился гость, продолжая оглядываться в поисках какого-нибудь выхода, но на каждом плече у него лежало по тяжелой руке с красными отворотами на рукаве.

— Насколько я помню, то оставил вас на тонущем корабле придавленным вдобавок толстым обломком реи или планшира. Вы выглядели мертвее мертвого.

— Было такое, не спорю.

— Как вы выкарабкались?

Бродяга отхлебнул рому:

— Ну, разумеется, мертвым я притворился, да и обломком мне лишь повредило руку. Испанец не рассчитал, корабль мой пошел ко дну намного позже, чем он думал. В призатопленном состоянии дрейфовал еще несколько часов. Мы успели с Диком — помните этого идиота? — подремонтировать шлюпку...

— Понятно. — Энтони покрутил в пальцах стакан, словно пересчитывая вмятины на нем.

Биллингхэм допил весь ром, который плеснул ему Дьюи, и, поставив стакан на стол, отодвинул его ребром ладони.

— Я понимаю, мистер Блад, я виноват, можно даже сказать, я негодяй...

— То есть вы признаете, что ваше намерение требовать выкупа за спасенного человека — плохой поступок?

— Что хотите делайте со мной, но так поступило бы девять человек из каждых десяти, плавающих по нашим морям. Я готов, пусть меня накажут, если этого недостаточно, — он потряс в воздухе искалеченной рукой, — но тогда поясните мне, благородный из благородных, мистер Блад, почему вы пьете ром на Барбадосе и не спешите наказать негодяя, который наверняка задумал получить выкуп за жизнь вашей очаровательной сестры?

— Что вы несете?

— А я скажу вам почему, — впадая в истеричное состояние, выкрикивал пират, — потому что отомстить Биллингхэму — это отомстить человеку, за которым никто не стоит, и здесь не надо особой смелости. А чтобы призвать к порядку эту испанскую тварь, надо сильно, надо по крупному рискнуть жизнью. Потому что тварь довольно-таки смелая.

Энтони схватил его за край безрукавки и рванул к себе.

— Что ты знаешь, говори!

— Так вы... — лицо пирата мгновенно просияло, — так вы не знаете, где она?

— Говори! — Дьюи занес свой громадный кулак над его грязной головой.

— Мистер Блад, если этот молотобоец хотя бы раз прикоснется ко мне, из меня вылетит жизнь со всеми столь интересующими вас сведениями.

Энтони, весь сразу как-то подобравшийся, посвежевший даже, медленно отвел в сторону руку адъютанта.

— Я жду, говорите!

— Еще секундочку. Я понимаю, вам бы очень хотелось меня повесить или что-нибудь в этом роде, но давайте забудем о прошлом, и тогда мне будет намного легче говорить о текущих событиях.

— Он еще ставит условия! — возмутился Дьюи.

— Я не только не повешу тебя, хотя ты этого заслуживаешь...

— Признаю, признаю, — закивал Биллингхэм.

— Я даже дам тебе сто песо, если твои сведения будут чего-нибудь стоить.

— Тогда ладно, тогда все просто и нет причины тянуть кота за хвост. Мохнатая Глотка.

— Что, что? — нахмурился Энтони.

— Мохнатая Глотка, — повторил пират.

— Это такая бухта на Гаити, — пояснил Дьюи, — очень узкая.

— Ну и что там в этой Глотке?

— А там, — Биллингхэм уверенно плеснул себе в стакан из оплетенной бутылки, — сидит некто дон Диего де Амонтильядо.

— И у него...

— Вот именно, это он напал одной чудесной ночью на Бриджфорд и среди всего прочего увез жемчужину, стоимостью в сто тысяч песо.

— Дон Диего де Амонтильядо, — задумчиво произнес Энтони, — слишком много этих Амонтильядо попадается на моем пути.

Через полчаса лейтенант Блад был уже на борту «Мидлсбро». Логан и Кирк, выслушав его приказание немедленно спускать корабль на воду, недовольно насупившись, отправились собирать матросов, чтобы начать выполнение этого приказания.

Ранним утром «Мидлсбро» вышел из бухты Бриджтауна.

Когда хозяину Мохнатой Глотки доложили о прибытии дона Мануэля, он ничуть не обрадовался, хотя такой реакции можно было бы ожидать, зная, как развиты родственные чувства среди испанцев.

— Ну что ж, давайте его, теперь уж нечего делать, — недовольно сказал он лакеям.