Майкл Поуп - Королевский корсар

— Могу ли я, миссис Джонсон, иметь счастье и честь бывать у вас?

Улыбнувшись без всякого энтузиазма, хозяйка кивнула по чисто светским соображениям.

Капитан чуть не прослезился от счастья.

А потом была красная кирпичная дорожка через цветущий яблоневый сад.

А потом была бричка, запряженная двумя великолепными серыми в яблоках лошадками. Такими замечательными, словно они были существами из сада Камиллы.

А потом был обед в конторе Ливингстона, где тот задал Уильяму вопрос, который не мог не задать:

— Ну и каковы ваши впечатления, мой друг?

Пребывавший в состоянии сна наяву, капитан конечно же понял его не сразу. И даже не со второго раза. А когда понял, сказал только одно:

— Я хочу на ней жениться.

Рывки, которыми двигалось сознание капитана, поражали даже столь бывалого человека, как Ливингстон.

— Жениться?!

Глаза Кидда даже не сияли, полыхали!

— Разумеется, как же я могу на ней не жениться, когда я в нее влюблен.

— Это заметно.

— И, по моим наблюдениям, я тоже произвел на нее довольно благоприятное впечатление.

Ливингстон поджал нижнюю губу, скосил взгляд в сторону и ничего не сказал.

— И кроме того, есть еще одна, самая важная, причина, по которой я могу на ней жениться!

— Какая, откройте мне.

— Угадайте, Ливингстон!

— Потому что она богата? — с надеждой спросил друг.

Капитан Кидд снисходительно улыбнулся и потрепал его по мясистому плечу:

— Потому что она вдова!

Всего через неделю после первого посещения дома роскошной вдовы парою джентльменов мистер Ливингстон вновь сидел в «библиотеке», под карликовою пальмой, и вкушал шоколад.

— Не желаете ли чего-нибудь покрепче? — участливо спросила миссис Джонсон.

— О, это излишне.

— Отчего же?!

— Меня достаточно пьянит сама возможность беседовать с вами.

Вдова отхлебнула горячего, ныне горячительного напитка и усмехнулась:

— Вы много обходительнее вашего друга.

Ливингстон вскинулся:

— Он что, позволил себе быть грубым с вами?!

— Хуже, он позволил себе быть со мною скучным. Разве это не ужасно?

Ливингстон подавленно кивнул.

— Я понимаю вас, о, как я вас понимаю.

— Неужели? Вам что, доводилось быть женщиной, за которой пытаются ухаживать?

— Можете меня высмеивать, сколько вам будет угодно, Камилла, в свое оправдание я могу сказать только одно: я привел к вам в дом человека, в вас искренне и глубоко влюбленного.

— И что с того?

— Человека, боготворящего вас, а не пересчитывающего мысленно ваши денежки.

Миссис Джонсон нервно поставила чашку на поднос.

— Иногда мне кажется, дорогой мой мистер Ливингстон, уж лучше бы он был охотником за деньгами, но умеющим воспламенить женское сердце, чем… мне не хочется его оскорблять, но я не встречала в жизни существа серее и ничтожнее. Неужели вы не видите, что я, богатая и привлекательная женщина, не могу ответить на чувство такого человека, как ваш драгоценный друг.

Ливингстон изобразил легкое возмущение:

— Серее?! Ничтожнее?!

— Да и да!

— Но вы же знаете, что это один из самых талантливых и смелых морских львов нашего времени.

— Ха-ха.

— Что это единственный из наших флотоводцев, кто на своем боевом счету имеет только победы.

— О, Господи!

— И какие победы! Он чуть ли в одиночку благодаря невероятному прозрению разгромил целую флотилию французских пирог. Он одним, невероятным по точности, выстрелом пустил ко дну восьмидесятипушечный французский корабль. Вы не можете всего этого не знать.

Миссис Джонсон поморщилась:

— Я это знаю, но я в это не верю.

— Хороший женский ответ.

— Я женщина и поэтому даю женские ответы.

— Он смел в бою, но робок перед вами, разве вам это не лестно, а?

— Мне это, может быть, и лестно, но уж больно противно.

Ливингстон хлопнул себя пухлыми ладонями по толстым ляжкам и нервно прошелся по библиотеке. Он так вертел головой, что могло показаться, что он попросит у хозяйки чего-нибудь почитать.

Миссис Джонсон исподлобья наблюдала за ним.

— Вы с такой страстью пытаетесь его женить на мне, как будто у вас в этом деле есть личный интерес, мистер Ливингстон.

Толстяк замер. Медленно обернулся. В его лице проявилась какая-то новая мысль.

— Знаете что, — сказал он значительно, — знаете что, Камилла, называйте меня просто Роберт.

— Зачем это? — спросила ничуть не польщенная вдова.

— Я всегда считал вас неглупой женщиной. Даже в те времена, когда вы были еще девушкой.

— Если вы считаете, что сказали мне комплимент, объясните, в чем его суть.

Ливингстон сел на место и склонил голову. Так низко, как только смог.

— Что это вы? — опасливо спросила вдова.

— Казните меня.

— Прекратите, как вас там, Роберт? Так вот, прекратите! Я не выношу театра!

— Это не театральное раскаяние, а искреннее!

— Вы в чем-то раскаиваетесь? Значит…

— Да. Я хотел выдать вас замуж за моего друга, капитана Кидда, но не в этом мое прегрешение.

— А по-моему — как раз в этом.

— Оставим эти мелкие препирательства, и я расскажу вам все. Все, что я собирался от вас скрыть.

Миссис Джонсон подобралась, она почувствовала, что сейчас действительно пойдет серьезный разговор. Кроме того, ей было приятно осознавать, что она не позволила себя использовать в качестве пешки в какой-то пока что неизвестной игре. Кстати, попытка Ливингстона использовать ее именно как вдовушку ничуть не задела.

— Итак, Роберт.

— Прикажите принести стаканчик джина.

— Мое общество перестало вас опьянять? — усмехнулась хозяйка.

Ливингстон скорчил некую рожу, мол, что тут разводить деликатности, вы ведь все понимаете, мадам.

Выпив джина, он сразу же приступил к делу:

— Моя вина перед вами состоит в том, что я не все вам рассказал о моем друге капитане Кидде.

— Слушаю, слушаю вас, Роберт.

— Узнав о страстной влюбленности моего друга и зная вас, прежде всего я надеялся, что вы сочтете его охотником за состояниями и, даже выйдя за него замуж, не доверите ему своих денег. В такой ситуации мне будет легко заманить его в экспедицию на Мадагаскар.

Миссис Джонсон заволновалась, почувствовав, что снова перестает понимать собеседника.

— Мадагаскар? При чем здесь Мадагаскар?!

— Дело в том, что где-то на Мадагаскаре зарыт огромный сундук с золотыми монетами, и только капитан Кидд знает, где именно. Понимаете меня?

— Сундук с монетами…

— По сравнению с содержимым сундука и ваше и мое состояние — мелочь, о которой смешно говорить.

Голова у вдовы шла кругом, и она изо всех сил пыталась этому сопротивляться.

— Почему же он бросил этот сундук там?

Ливингстон усмехнулся:

— Вы сами должны были понять, что Кидд — человек необычный, несмотря на то что вам он показался скучным. Я навел о нем подробнейшие справки, и все собранные сведения говорят, что он человек особого рода. Вспомните хотя бы историю с сэром Флетчером. Как он мог за сутки до прибытия гонца из Лондона знать, что все обернется именно так?!