Николай Черкашин - Одиночное плавание

С ракетных крейсеров хорошо видели, как заходивший на посадку «Викинг» вдруг круто клюнул и врезался в портик кормового ангара. Семнадцать тонн металла, помноженные на пятисоткилометровую скорость, сотрясли крупнейший корабль мира. Корма его вздыбилась и выбросила клуб соломенного огня. Пламя оторвалось от палубы, свилось в рыжий венец, который, вихрясь и полыхая, втягивал в себя столб чернейшего дыма…

Похоже, что эсминцы нас потеряли. Гидролокаторы их; слышны, но работают они на низких, поисковых, частотах, и импульсы шлют по секторам: прощупывают глубину то тут, то там. Один из кораблей прошел почти над головой. Слышно, как прострекотали его винты, буравя воду, как заунывно оглашали окрестную глубину стоны подкильного вибратора, будто эсминец жаловался: упустил добычу. В отсеках и без того стояла тишина, а тут и вовсе все замерли. В два часа ночи эсминцы выключили станции, легли на обратный курс и ушли к западу на полных оборотах.

Абатуров не спешил радоваться прежде времени. Гидролокаторы стихли, но корабли могли рыскать неподалеку. Днем подводная лодка чуть подвсплыла, чтобы не присосало илистое дно, и снова легла на грунт. И только вечером, переждав опасное светлое время, Абатуров приказал всплывать под перископ.

Покачивать начало уже на пятидесяти метрах, а на перископной глубине всем пришлось крепко держаться, чтобы устоять на ногах.

- Тихо водичка журчит в гальюне, служба подводная нравится мне, - подмигнул Марфину боцман, глядя, как зеленеет кок от первых приступов морской болезни.

Абатуров поднял командирский перископ, но увидел очень немного: темные взгорбья волн вставали у самых линз, заслоняя ночной горизонт.

Шторм разыгрывался. Как он нужен сейчас! Рёв его забьет гидрофоны чужих шумопеленгаторов. Чем выше волны, тем больше помех на экранах самолётных радаров. Правда, сильная зыбь перемешает звукорассеивающие слои, под которыми можно укрыться, как под хорошим пологом. Но добра без худа не бывает. Абатуров опустил перископ в шахту, приказал боцману уходить на рабочую глубину, а вахтенному офицеру объявить «готовность - два, подводную, команде - чай пить».

Перед самым рассветом командир получил персональную радиограмму, которая сообщала, что из-за пожара на авианосце «Колумб» противолодочное учение «Золотая сеть» прерывается. Эта же радиограмма разрешала подводной лодке всплыть и встать на трехдневную якорную стоянку.

«Колумб» горел с кормы. Густой чёрный дым заволок парковый участок полетной палубы, окутал ядовитыми клубами «остров», так что надстройку пришлось задраить по противоатомному варианту. Комптон приказал развернуться против ветра, но ни один из четырех рулей авианосца не поворачивался. В румпельном помещёнии бушевал огонь. Все же «Колумб» раз» вернулся, работая винтами враздрай. Дым свалился за борт и тяжело заклубился по воде, оставляя на бирюзовых волнах длинные пряди копоти.

Через несколько минут после катастрофы «Викинга» в рубку флагмана стали поступать доклады один тревожнее другого.

Самым скверным было то, что вышел из строя механизм опускания огнезащитных штор, и потому пожар охватил сразу весь кормовой ангар. Горели самолёты, плотно начиненные электроникой, горел алюминий обходных мостиков, разбрасывая огненные брызги, чадно пылала авиационная резина… Как ни бушевали пожарные спринклеры, как ни извергались пеногоны, пламя проникло на трюмную палубу и подбиралось к цистернам авиатоплива. Единственное, что удалось сделать вовремя, - это затопить кормовые погреба самолётных боеприпасов.

Командир авиакрыла напомнил Комптону, что в воздухе находится эскадрилья «Викингов». Надо было что-то с ними решать - посадочная полоса не могла их принять. Комптон не успел сказать командиру авиакрыла и полслова, как его вниманием всецело завладел пост энергетики и живучести. Механик просил срочно убрать самолёты из среднего ангара, так как броневая перегородка, отделяющая его от горящей кормы, опасно накалилась.

И уж совсем не вовремя сунулся с докладом начальник полицейского участка, который успел произвести обыск в каюте старпома и установил, что коммандер Молдин был наркоманом, ибо держал в своём столе наполовину опустошенный блок героинизированной жевательной резинки.

Комптон послал сыщика к дьяволу и нажал клавишу громкой связи с рубкой руководителя полетов:

- Посадка на корабль запрещена! Всем самолётам следовать на ближайший береговой аэродром.

Командир авиакрыла пытался втолковать Комптону, что трем самолётам не хватит горючего дотянуть до берега, но тот его не слышал. Он оцепенело вперил взгляд в развороченную корму, заваленную хлопьями чёрной от гари пены. Странная мысль пришла ему в голову. Тот «индейский» костёр войны, который он зажег на носовом срезе полетной палубы, перекинулся вдруг на корму и пожирал теперь корабль, точно фараонова змея - собственный хвост…

…Пожар на «Колумбе» удалось потушить к исходу вторых суток. Комптону положили на стол список потерь: семь человек погибших, двадцать три тяжело обожженных, девятнадцать легкораненых…

Прервав «противолодочную неделю», ударный авианосец направился в Неаполь, где его поджидал док.

Об этом никто не знал - ни командующий флотом, ни американская радиоразведка, ни командир плавбазы, ни Абатуров. Об этом знали только Симбирцев, я, да ещё плавбазовский мичман. А знали мы то, что на сеансах связи подводная лодка номер «четыреста десять», выставив из воды антенну, ловит вместе с циркулярными приказами и тайную весть: буквы «добро» или «наш» - «да» или «нет». А может быть, это я сам превращался в одинокую антенну, маячившую посреди океанской пустыни в тщетной надежде ощутить в своих волноводах ток заветного сигнала. На всех подвсплытиях я торчал в радиорубке, первым заглядывал в бланки принятых распоряжений - не вкралась ли где-нибудь «случайная» буковка? Но её всё не было и не было… Оставалось утешиться законом логики - из неопределенности может вытекать все, что угодно: пятьдесят на пятьдесят. Не так уж мало.

Пришло «радио», сообщившее, что мы вне зоны поиска. Ушли. Оторвались. Честь флага спасена. Надо радоваться, но нет сил. Скорее бы всплытие.

Ритуал всплытия, как всегда, начинается с команды:

- Товсь на быстрой!

Трюмный старшина охотно застывает у клапана цистерны быстрого погружения. Почует акустик опасность наверху - таранный киль надвигающегося судна, рокот вертолёта-разведчика, да мало ли ещё что, - и старшина сработает в мгновение ока: примет балласт, и лодка камнем уйдет в спасительную глубину.

- Акустик, прослушать горизонт!

Он, акустик давно уже прослушал и докладывает радостно: