Зейн Грей - На Диком Западе. Том 1

— С голоду я во всяком случае не умру, — прошептала Милли.

Затем она набрала сухих веток, развела костер, принесла в ведре воду для кофе и поела с таким аппетитом, как не ела никогда в жизни. Когда она покончила со всеми своими делами, спустились сумерки. Теперь, когда нечего было делать, истинное положение вещей вырисовывалось перед ней более отчетливо. Теперь она поняла, что не сможет заставить себя уснуть. Да и опасно будет уснуть. В лесу, на берегах реки, водились пантеры, медведи, волки. Она ощупала карман: маленький револьвер ее пропал. У нее не было никакого оружия, кроме топора, а им она не сможет защищаться как следует.

Однако она не сразу укрылась в повозке, где, по-видимому, могла бы быть в большей безопасности. Она обошла все кругом, вглядываясь в сумрак, прислушиваясь. Постепенно ночная темнота окутала реку, и на темно-синем небе замерцали звезды. Близость пасущихся рядом лошадей немного подбодрила ее, если не успокоила. Затем она влезла в повозку и, даже не снимая сапог, закуталась в одеяла. Тело ее ныло от боли и усталости, сердце мучительно сжималось, в голове все мутилось. Она не смогла сразу улечься и успокоиться. Но постепенно она перестала ворочаться, ей показалось, будто она опускается все ниже и ниже, и вдруг она замерла неподвижно. Тело ее, наконец, настолько отдохнуло, что она уже не была вся поглощена мускульными ощущениями. Тогда интенсивнее заработал мозг, мысли сосредоточились на Томе Дооне, и она представила себе его. Милли заплакала. Слишком мучительно было воспоминание о нем, о его любви и поцелуях, о его мечтах об их будущей совместной жизни. Мучительно было думать об этом теперь, когда она затеряна в прерии. Может быть, она никогда не увидит его больше. Но она должна во что бы то ни стало выбраться отсюда. Обессиленная от слез и горя, она погрузилась в легкую дремоту.

Пение птиц разбудило Милли. Солнце взошло; тихо шелестели листья. Она расчесала свои растрепавшиеся короткие кудри; лицо ее после вчерашней езды горело от ветра и солнца. Она вылезла из повозки, накормила лошадей овсом и собралась ехать дальше. При мысли об этом она едва не лишилась чувств. Ей казалось невероятным, что она решится ехать одна по прерии. «Мне нельзя оставаться здесь. Это опаснее, чем ехать по прерии, — в отчаянии думала она. — Я должна ехать! Но куда, как?»

Она опустилась на колени на небольшом гладком песчаном клочке земли и, напрягая все свои мысли, стала рассматривать его. Недаром она внимательно наблюдала за мужчинами в лагере, когда они беседовали о дорогах, следах, направлениях. Милли приходилось видеть, как Фоллонсби рисовал географические схемы на песке. И с этой целью она взяла палку.

— Здесь запад, — задумчиво вслух рассуждала она. — Я видела, как здесь заходило солнце. Значит, север здесь. Я должна направиться на северо-запад. От Красной реки до Спрэга мы ехали десять дней… Здесь река… Она провела черту на песке. Вчера я сделала тридцать миль, может, даже сорок почти прямо на север, до этой реки. Значит, я вот здесь, — она поставила точку на песке и провела другую черту, изображавшую реку. — Нельзя ехать обратно к охотничьим лагерям, можно натолкнуться на индейцев. Опасно ехать и вдоль этой реки на запад, лучше переправиться через нее и держаться северо-запада. Придется переправляться через все встречные реки. Если я натолкнусь на реку, слишком глубокую для переправы, то поеду вдоль берега, пока не найду удобного места, чтобы переправиться.

Она достаточно путешествовала по пустынной прерии, чтобы иметь некоторое представление о том, что предстоит ей. Мысль о встрече с охотниками непрестанно поддерживала в ней надежду, подбодряла ее, хотя она не могла быть вполне уверенной в этом. Наконец, Милли решилась, выехала из леска направо, туда, где бизоны проложили широкую дорогу вниз к реке. Лошади рысью переехали через реку. Она была не глубокая, доходила им до колен, и они разбрызгивали грязную воду вокруг себя. Противоположный берег был низкий, удобный для подъема лошадей, и Милли не успела опомниться, как очутилась на ровной поверхности прерии.

— Как просто, и я чуть не выкупалась! — восторженно воскликнула девушка. — О, Уайти и Спэкс, — обратилась она к лошадям, — как я люблю вас!

Она стала искать свой красный шарф, чтобы вытереть лицо и волосы. Но он, как и ее маленький револьвер, пропал. Неужели потеряла? Нет. Она вспомнила, что привязала его к верху повозки в лагере Джэтта, и он остался там. Это воспоминание взволновало ее. Что если Том Доон найдет наконец лагерь Джэтта и увидит ее красный шарф? Но вряд ли; индейцы, конечно, спалили весь лагерь…

Милли определила направление по солнцу и поехала по прерии. Это была великолепная равнина, густо поросшая травой и постепенно понижавшаяся к северу. Ехала она с раннего утра до заката солнца, когда впервые за весь день встретила реку, почти пересохшую и превратившуюся в цепочку луж. Она отпрягла лошадей и позаботилась обо всем необходимом для себя. Уайти и Спэкс напились из лужи и вернулись к повозке. Они обнаруживали необычайный интерес к Милли и даже шли следом за ней. Она отсыпала им немного овса, приласкала и разговаривала с ними, ибо одиночество начинало тяготить ее. После целого дня езды она чувствовала себя усталой. Вскоре темнота скрыла от взоров ее пустынную безграничную даль, и с наступлением ночи одиночество, казалось, стало ощущаться еще сильнее. Только слабый шорох и жужжание насекомых! Даже вой волков, даже крик пантеры с радостью услышала бы она. Она легла, напуганная тишиной, темнотой, боясь уснуть, но все-таки не в состоянии была долго лежать с открытыми глазами и бороться со сном.

Солнечные лучи разбудили ее, и тотчас же она загорелась желанием ехать дальше. Отдохнувшие лошади словно ждали и при приближении ее заржали. Машинально, кое-как выполнила она обычные работы, и ее тревожила мысль, что она должна будет раздобыть воду и напоить лошадей. Воздух дрожал от зноя. Земля томилась и молила о дожде раскаленное стальное небо. Милли закрыла глаза и дремала, держа в руке вожжи; когда повозку встряхивало о кочку, она просыпалась. Загрохотал гром, и тучи заволокли небо. Разразилась гроза, с ветром, с холодным дождем, с белыми зигзагами молний, с громовыми раскатами. Она насквозь промокла, и это необычайно освежило ее. Лошади шлепали по лужам и пили свежую дождевую воду.

Гроза пронеслась, на севере снова показалось голубое небо, и засияло солнце. От лошадей шел пар, прерия дымилась. Одежда на Милли высыхала, по мере того как бежали неутомимые лошади, и все большее расстояние оставляла она позади себя. В тот день путешествие закончилось у реки, и как будто у нее было еще недостаточно затруднений, переправы поблизости не оказалось. Милли сделала остановку. На утро она чувствовала себя еще более вялой и утомленной, но готова была ехать дальше. Река поворачивала на северо-запад. Весь день она следовала вдоль нее, часто в тени деревьев. Ни следов, ни колеи, ни остатков лагеря — сплошная пустыня.