Дэвид Томпсон - Король горы

— Он больше не встанет у нас на пути.

Изекиэль слабо закашлялся.

— А где скальп?

— Я его пока не снял.

— Ну, спешить некуда, — дребезжащим голосом ответил Зик. На губах его пузырилась кровь.

Дядя умирает! Не в силах справиться с собой, Натаниэль схватил дядю за руку и со слезами в голосе попросил:

— Не оставляй меня, пожалуйста! Не умирай!

— А кто меня спрашивает?

— Я могу как-то тебе помочь?

— Вынеси… меня…

— Что?

Зик медленно-медленно повернул голову. Лицо исказила гримаса боли — каждое, даже самое малейшее, движение требовало от умирающего невероятных усилий.

— Не хочу… подыхать в четырех стенах, Нат. Пожалуйста… вынеси меня на воздух.

В груди Натаниэля что-то оборвалось. Он кивнул и подхватил дядю на руки, с трудом выпрямился и вышел из хижины с печальной ношей. Лицо побагровело от натуги, но Нат старался нести дядю как можно бережнее.

— Где тебя положить?

— Там, где видны горы.

Натаниэль осторожно опустил дядю на прохладную траву, на левый бок, лицом к югу, где возвышался пик Лонга.

— Спасибо, племянник.

— Я могу еще хоть чем-то помочь тебе? — спросил Натаниэль, вставая на колени рядом с дядей.

— Послушай меня.

— Ты не говори, лучше дыши, дыши.

— Перед смертью не надышишься.

Нат опустил голову, борясь с рыданиями, подступившими к горлу.

— Я должен тебе сказать, — сказал Зик. — Ты должен знать… это о сокровище.

— Мне на него наплевать! — воскликнул Нат. Он говорил искренне. Какое ему дело до сокровища, когда он теряет одного из самых дорогих ему людей?

— Это… очень хорошо. Потому что сокровища нет.

— Что?!

— Его нет.

Натаниэль оторопел. Он наклонился к Зику, пытаясь прочитать на дядином лице объяснение этим странным словам.

— Не понимаю. Ты говорил, у тебя сокровище. И эти самородки…

— Самородки? Если поохотиться на бобра в этих горах, то рано или поздно найдешь несколько. А величайшим сокровищем в мире я уже поделился с тобой.

— Что ты хочешь сказать?

— Погляди на горы, — сказал Зик. Когда Нат не подчинился, дядя с силой повторил: — Ну же, посмотри на них!

Натаниэль поднял взгляд на величественные громады Скалистых гор.

— Озеро. Давай посмотри на него.

Нат послушно окинул взглядом сверкающую, как серебро, водную гладь.

— Долина. Посмотри на деревья, на оленей, лосей и других животных. Подумай о том, что теперь все это твое. Моя хижина, мой карабин, одежда — это я оставляю тебе, — сказал Зик. — Но я дарю тебе еще одну вещь. Величайшее сокровище в мире. Сокровище, которое я обрел, приехав в Скалистые горы и которое я хотел разделить с единственным из родственников, на кого мне не наплевать. Сокровище, которое я хотел подарить тебе, Нат.

— Что это?

— Свобода.

Пораженный, Натаниэль потряс головой, прижал ладонь ко лбу:

— Ты привел меня сюда, чтобы подарить свободу? Но она у меня и так была!

— Ты считаешь, что целый день сидеть за конторкой, царапать закорючки на бумаге и подчиняться человеку, который считает, что он лучше и выше тебя, — это свобода? Свобода — это жениться на женщине, для которой деньги важнее твоего счастья? Свобода — это когда твоей жизнью распоряжаются другие?

— Но меня же никто не приковывал цепями.

— Цепи не всегда можно увидеть глазами, Нат. Ты мне рассказывал о тех рабах. Эти люди закованы в цепи. Цепи же, что держали тебя, другого рода, и они еще хуже. Ты всю жизнь провел в невидимых кандалах законов и правил, которыми окружающие сковали тебя, чтобы использовать в своих корыстных интересах! — страстно проговорил Зик. Усилие обошлось ему дорого. Подбородок задергался, Изекиэль застонал.

Натаниэль взял дядю за руку:

— Я не знаю, что сказать.

Одними губами дядя Зик прошептал:

— Обещай мне, что останешься здесь. Живи здесь. Охоться здесь. Оставь свой след.

— Я не умею охотиться!

— Шекспир тебя научит.

— Как я его найду?

— Он будет здесь через пару дней. Мы собирались вместе ехать на встречу. Он останется с тобой. Ты можешь ему доверять.

— А что если я захочу поехать домой?

— Ты можешь доверять Шекспиру, Нат, — повторил Зик, будто не расслышав вопроса.

— А если придут юта?

— Покажи им, что ты мужчина. Докажи, что ты хозяин долины, король гор! — Дядя улыбнулся — и замер, отчаянно глотая ртом воздух.

— О нет! Зик!

Изекиэль обратил глаза к небу. Его взгляд прояснился.

— Теперь ты мужчина, Нат. Детство осталось позади. В городе в девятнадцать лет ты можешь быть мальчишкой. Здесь другая жизнь. Здесь ты Натаниэль Кинг, мужчина, колонист, свободный траппер, а главное — хозяин своей судьбы! — Дядя хрипло втягивал воздух, борясь с удушьем — Я… сделал все, что мог. Теперь дело… за тобой. Живи… так, чтобы я мог тобой… гордиться, Нат… А я поплыву по водам Вечности.

— О боже, дядя Зик!

Тихий шепот сорвался с губ умирающего. Изекиэль дернулся, вытянулся в полный рост и затих. Голова его бессильно упала на траву, глаза закрылись, но не погасла улыбка на губах. Нат молча сидел у тела дяди, а высоко в небе, под самыми облаками, над хижиной и озером, деревьями и горами, кружил орел.

Он приехал в долину через расщелину между двумя утесами, — мужчина на белой в яблоках лошади, с карабином «хоукен» в огромных руках. Глаза у него были ярко-голубые; борода, усы и длинные волосы поседели до снежной белизны. На мужчине была одежда из оленьей кожи, на голове — коричневая бобровая шапка, на широкой груди прилажены рог для пороха и мешочек для пуль.

Долина была тиха.

Всадник привычной дорогой ехал к озеру, насвистывая себе под нос. За озером показалась знакомая хижина. Из трубы поднимался дымок. Ничего не меняется, подумал всадник. Он улыбнулся и пустил лошадь рысью. Только когда всадник был уже в двадцати ярдах от хижины, взгляд его упал на свежую могилу.

К югу от хижины, на открытом месте, откуда виден был пик Лонга, вырос невысокий холмик.

Всадник крепче сжал в руках карабин и направился к хижине. И тут он заметил мертвого индейца. Труп был оставлен разлагаться в тридцати ярдах от хижины. Индеец лежал лицом вверх. Он был оскальпирован.

— Чем могу помочь?

Всадник обернулся. К бревенчатой стене хижины прислонился молодой мужчина с карабином в руках. Черноволосый, с зелеными глазами, он был одет в ярко-красную куртку-мэкинау.

— Привет, сосед, — дружелюбно сказал всадник. — Ты кто?

— Я у себя дома, а ты стоишь на моей земле, — ответил мужчина. — Поэтому назови себя первым.

— Люди зовут меня Шекспир.

— Ты Шекспир? — Мужчина шагнул вперед. — Зик сказал мне, что ты приедешь.

— А ты кто?

— Его племянник.

Шекспир с трудом сдержал возглас удивления:

— Ты — Натаниэль?