Дэвид Томпсон - Зов свободы

Нат знаками выразил желание вести лошадь, взял поводья и направился к южной стороне укрытия. Мать и дочь шли рядом с волокушей, готовые прийти на помощь вождю.

Племя уже собиралось в указанном месте.

— Еще стрелы! Много стрел! — снова послышался предостерегающий крик Шекспира.

Нат не успел опомниться, как стрела вонзилась в левое плечо Утренней Росы, должно быть вблизи сердца. Нат увидел в глазах женщины острую боль, которая уступила место чему-то другому — как ему показалось, печали, и Утренняя Роса опустилась на землю.

Уинона закричала и кинулась к матери.

— Мы уже ничем не сможем ей помочь, — сказал Нат, но жена не поняла его.

Черный Котел смотрел на жену в молчаливом ужасе.

На холме царило смятение. Шестеро воинов были ранены или убиты, две женщины хрипели в предсмертной агонии. Раненые лошади, обезумев, носились по кругу. Оставшиеся в живых шошоны притаились у южной стороны укрытия.

— К валунам! Скорее! — закричал Нат Уиноне.

Та склонилась над матерью, не обращая внимания ни на что. Подбежал Шекспир:

— Я позабочусь о Черном Котле, Нат. Ты займись женой.

— Уверен, что справишься?

— Ты еще будешь спорить! — возмутился Шекспир, подхватив вождя под руки.

Нат подошел к Уиноне и положил руки ей на плечи.

— Вставай, — попросил он. — Надо идти.

Девушка рыдала, слезы текли по ее щекам.

— Ну же! — Нат попытался поднять ее.

Стрелы снова засвистели над головой. Нат схватил Уинону за руку и потащил ее к спасительным валунам.

Поток стрел обрушился вниз. Были ранены еще четверо шошонов и три лошади.

Черный Котел, не отрывал взгляда от тела жены, прислонился к ближайшему камню, в его печальных глазах едва теплилась жизнь.

— Грязные подонки! — рявкнул Шекспир. Тянущий Лассо и несколько воинов в отчаянии стреляли из луков в сторону леса.

— Поберегите стрелы, — посоветовал Нат. — Они вам понадобятся.

Молодой воин обернулся. На его лице застыла ярость.

— Сердце Бешеного Пса мое! — зарычал он.

— Тебе придется ждать своей очереди, — сказал Нат, глядя на Утреннюю Росу.

— Что-то надо придумать, — начал Шекспир и тут же выругался: — Черт! Опять стрелы!

На этот раз, к счастью, никто не пострадал.

— Мы не можем бежать, — заметил Шекспир. — Не хватит лошадей, да и нас все равно догонят.

— Может, спрячемся в лесу? — предложил Тянущий Лассо.

— Это самоубийство, — возразил седовласый траппер. — Повезет, если хоть один из нас сумеет добраться до леса. А что будет с детьми и женщинами? Мы оставим их на милость Бешеного Пса? Недолго думая, можно догадаться, что этот сукин сын сделает с ними.

Тянущий Лассо согласно хмыкнул. Траппер повернулся к Нату:

— Ну а ты что молчишь? Есть идеи?

— Нет, к сожалению.

— Мы должны… — начал было Шекспир, но, посмотрев на небо, предостерег: — Опять!

Четыре тонкие стрелы вонзились в землю. Лошади и собаки теперь столпились вокруг источника и были в безопасности.

Нат задумался. Черноногие опять выпустили только четыре стрелы. Почему? Берегут силы для атаки?

— Думаю, мы продержимся до темноты и ускользнем, — рассуждал Шекспир. — Здесь, за валунами, мы в безопасности какое-то время.

Нат почувствовал тревогу. Интуиция подсказывала ему, что что-то не так, но он не мог понять, что именно.

— А что, — продолжал Шекспир с энтузиазмом. — Даже если черноногие расставят часовых вокруг холма, мы сможем пробиться, прикрыв женщин и детей.

— Женщины, дети сражаться, — объявил Тянущий Лассо.

— Я знаю, они могут, — подтвердил траппер. — Храбрость шошонских женщин известна всем.

Юноша взглянул на жену, которая беззвучно плакала, склонив голову на левое плечо отца. Нат хотел обнять, утешить ее и уже протянул руку, когда Шекспир сказал то, что только усилило его беспокойство:

— Если эти паршивые черноногие попытаются подкрасться к нам, мы их услышим. Им придется идти по гальке. Мы тоже должны помнить об этом, когда будем выходить отсюда ночью.

Вот-вот! Нат вспомнил, что видел гальку на восточном и западном склонах холма. Но не заметил осыпи ни на юге, где теперь собрались черноногие, ни на севере.

Север!

Казалось, холодный ветер пронзил юношу насквозь, когда он взглянул на валуны в северной части вершины. Стрелы прогнали шошонов от камней, и северный склон холма оказался незащищенным и у врагов появилась прекрасная возможность для нападения.

А что если шошонов умышленно прогнали с севера?

Может, черноногие умнее, чем о них думают?

Что если Бешеный Пес и не собирается ждать ни заката, ни завтрашнего утра, чтобы нанести удар?

Почему черноногие выпускали определенное количество стрел? И почему они делали короткие перерывы между обстрелами? Чем были заняты враги в эти промежутки?

— Шекспир, — тихо позвал Нат, изучая северную часть укрепления со смешанным чувством страха и сомнения, надеясь на то, что ошибся.

Но траппер беседовал с Тянущим Лассо, и Нат понял, что тот его не услышал. Юноша потянулся за «хоукеном» и вспомнил мудрый совет, который дал ему Шекспир после столкновения с ютами: «Всегда доверяй своему чутью, не обращай внимания на то, что будет говорить тебе более опытный человек. Слушайся своего внутреннего голоса». И вот внутренний голос кричит ему, что над ними нависла опасность! И Нат повторил громко и настойчиво:

— Шекспир!

Старый охотник посмотрел на него с беспокойством:

— Что случилось?

— Вот оттуда могут… — начал было Нат. И увидел их! Черноногие обходили валуны, оглушительно крича.

Он вскинул карабин, почти не целясь, выстрелил и увидел, что попал. Тут же грохнул карабин Шекспира, и второй нападавший упал на камни.

Эти два выстрела, прозвучавшие почти одновременно с появлением черноногих, ненадолго задержали врагов. Они припали к земле, чтобы не стать следующей жертвой. Черноногие надеялись застать защитников врасплох и теперь были поражены, что сопротивление оказалось таким стремительным и смертоносным.

Выстрелы привели врагов в замешательство, и эти несколько секунд дали шошонам возможность прийти в себя от потрясения. Они бросились в атаку.

Нат перезарядил карабин, Шекспир сделал то же самое.

Уинона с искаженным яростью лицом и сжатыми кулаками загородила собой отца.

Неистовство охватило шошонских воинов — они сражались за жизни своих родных, за каждого оставшегося в живых соплеменника, и сознание этого придавало им нечеловеческие силы. Под градом стрел мгновенно пали шестеро нападавших.

Нат снова поднял «хоукен» и увидел, что только у немногих врагов с собой луки и ружья. Большинство были вооружены дубинками, томагавками и ножами — тем, что больше подходило для ближнего боя. «Почему же они не взяли ружья и луки, чтобы побыстрее разделаться с шошонами?» — спросил себя юноша. Он получил ответ, прицелившись в рослого черноногого, который только что нанес удар шошонскому воину. Ку! Черноногие хотели добыть как можно больше ку, а сделать это они могли, только встретившись с врагами лицом к лицу. Однако Нат твердо решил им помешать. Он нажал на курок, и пуля угодила черноногому в лоб.