Карл Май - Виннету – вождь апачей [litres]

– Мы посмотрели в направлении, откуда донеслись слова, и увидели выходившего из-за дерева человека. Он был маленького роста, тощий и горбатый, одет и вооружен, почти как краснокожий. Нельзя было сразу разобрать, белый он или индеец. Его резкие черты указывали скорее на индейское происхождение, между тем цвет опаленной солнцем кожи раньше, очевидно, был белый. Голова его была неприкрыта, а темные волосы спадали до плеч. Его одежда состояла из кожаных штанов, какие носят индейцы, рубахи из того же материала и грубых мокасин. Вооружен он был только ружьем и охотничьим ножом. У него был чрезвычайно умный взгляд и, несмотря на свое уродство, он не производил смешного впечатления. Вообще, только глупые и жестокие люди могут морщить нос при виде какого-либо физического недостатка. К этому разряду принадлежал и Рэтлер, который, увидя пришельца, со смехом воскликнул:

– Что это за урод! Могут ли на прекрасной земле встречаться такие люди?

Незнакомец смерил его с ног до головы испытующим взглядом и ответил спокойным рассудительным тоном:

– Благодарите Бога, что у вас руки и ноги на своем месте! Впрочем, суть не в том, каков человек физически, а какие у него душа и ум, и в этом отношении мне нечего бояться сравнений с вами.

Он сделал пренебрежительный жест рукой и затем обратился ко мне:

– Ну и сила же у вас, сэр! Нелегко повторить ваш трюк и заставить такого верзилу лететь так далеко! Смотреть на это было одно удовольствие.

Затем он толкнул тушу медведя ногой и с сожалением в голосе продолжал:

– Вот этого-то зверя нам и нужно было! Но мы опоздали… Очень жаль!

– Вы хотели его убить? – спросил я.

– Да. Вчера мы напали на его след и пошли по нему, не разбирая ни дороги, ни направления. Когда же мы наконец добрались до медведя, то, оказывается, работа уже сделана другим.

– Вы говорите во множественном числе, сэр. Разве вы не один?

– Нет! Со мной еще два джентльмена.

– Кто именно?

– Скажу вам это не раньше, чем узнаю, кто вы. Вы же знаете, что в этих местах человек должен быть достаточно осторожен. Здесь натыкаешься чаще на дурных, чем на хороших людей.

При этом взгляд его скользнул по Рэтлеру и его товарищам. Затем он продолжал дружелюбным тоном, обращаясь ко мне:

– Впрочем, по глазам джентльмена сразу видно, что ему можно доверять. Я слышал конец вашего разговора, понял, с кем имею дело.

– Мы проводим измерительные работы, сэр, – объяснил я ему. – Старший инженер, четыре землемера, три скаута и двенадцать вестманов, которые должны защищать нас в случае нападения.

– Гм… Что касается последнего, то, мне кажется, вы не нуждаетесь в защите. Значит, вы землемер?

– Да.

– Что же вы измеряете?

– Дорогу.

– Которая должна здесь пройти?

– Именно.

– Значит, вы купили эту область?

При этом вопросе глаза его стали пронизывающими, а лицо серьезным. Казалось, он имел основание знать это, поэтому я ответил:

– Мне поручили принять участие в измерительных работах, и я выполняю их, не вмешиваясь в остальное.

– Гм… Так, так! Все же, думаю, вы знаете, в чем дело. Земля, на которой вы стоите, принадлежит апачам племени мескалеров. Я могу с полной уверенностью утверждать, что она никому не продана и не передана каким-либо иным путем.

– Это вас не касается! – воскликнул Рэтлер. – Вместо того чтобы вмешиваться в чужие дела, позаботьтесь лучше о своих собственных!

– Я и забочусь о своих делах, потому что я апач и даже принадлежу к мескалерам.

– Это вы-то? Не выставляйте себя на посмешище! Нужно быть слепым, чтобы не видеть, что вы принадлежите к белой расе.

– И все же вы ошибаетесь! Меня зовут Клеки-Петра.

На языке апачей, которого я в то время еще не знал, это имя означает «Белый Отец». Рэтлер, очевидно, уже слышал о незнакомце, так как он отступил на шаг и сказал ироническим тоном:

– Ах Клеки-Петра, знаменитый учитель апачей! Жаль, что вы горбаты! Вам, должно быть, нелегко добиваться того, чтобы вас не высмеивали краснокожие болваны.

– О, пустяки, сэр. Я уже привык к насмешкам болванов. Ведь от умных людей их не услышишь. Теперь же, когда я узнал, кто вы и чем здесь занимаетесь, я могу рассказать вам о своих спутниках. Впрочем, лучше я покажу их…

Он крикнул в лес какое-то непонятное слово на языке индейцев, и из чащи появились две чрезвычайно интересные фигуры. Медленно и с чувством собственного достоинства приблизились они к нам. Это были индейцы, отец и сын, как это можно было установить по первому же взгляду.

Старший был немного выше среднего роста, весьма крепкого сложения, в его осанке сквозило истинное благородство, а движения указывали на чрезвычайную ловкость. Черты его лица, хотя и типичные для индейца, не были так резки и угловаты, как у большинства краснокожих. В его глазах можно было прочесть спокойное, почти кроткое выражение, – выражение внутренней сосредоточенности, дававшей ему превосходство над соплеменниками. Он не носил шляпы, и его темные волосы были собраны на голове в шлемообразный пучок, из которого торчало орлиное перо – знак отличия индейских вождей. Его простая, но чрезвычайно прочная одежда состояла из кожаной куртки, штанов с бахромой и мокасин. За пояс был засунут нож, а кроме того, на нем висело несколько сумок со всякими необходимыми для вестмана принадлежностями. Мешочек с лечебными травами вместе с трубкой мира из священной глины и разными амулетами болтался на шее. В руке он держал двуствольную винтовку с густо вбитыми в приклад серебряными гвоздями. Эта двустволка, прозванная «серебряным ружьем», приобрела впоследствии громкую славу благодаря подвигам Виннету, который был сыном ее прежнего владельца.

Молодой индеец был в общем одет так же, как и отец, лишь немного наряднее. Его мокасины были украшены щетиной дикобраза, а швы на штанах и куртке были аккуратно прошиты нитками. На шее, подобно отцу, он носил мешочек с травами и трубку, и был также вооружен ножом и двустволкой. Совсем как у отца были подвязаны и его волосы, с той только разницей, что их не украшало перо и они были настолько длинные, что густо спадали на плечи. Этим прекрасным, черным с синеватым отливом волосам, без сомнения, позавидовала бы любая дама. В выражении его матово-коричневого с бронзовым отливом лица просвечивало еще больше благородства, чем у отца. Как я впоследствии узнал, он был одного возраста со мною, и при первой же встрече произвел на меня сильное впечатление. Я сразу почувствовал в нем хорошего, богато одаренного природою человека. Мы долго внимательно рассматривали друг друга, причем мне показалось, что в его серьезных, темных, с бархатистым блеском глазах вспыхнул на короткое мгновение приветливый луч, подобный сиянию солнца, внезапно выглянувшего из-за облаков.