Сергей Дрей - Караван мертвеца

В последнюю очередь Сид заметил, что и Старик Карл сегодня вышел наружу. Он мирно общался с другими зэками, временами одобрительно хохоча.

Сид знал ещё с полсотни имен и кличек присутствующих на площадке, но его внимание осталось приковано к вышеперечисленным. В тюрьме именно эти персонажи представляли особую касту. Возможно, это не сразу определялось по их внешнему виду, но Сид был уверен в этом.

Братья Голл с виду казались близнецами, когда на деле их разделяли два года разницы в возрасте. Оба высокие, коренастые, с покатыми лбами и тупыми овальными носами, напоминающими репку. Сильные, агрессивные и жестокие садисты без чувства нравственности. В личном деле именно так вырисовывались их характеристики. Они были тупы в составлении планов грабежей, проворачивая свои дела на свободе лихо и грязно. Первым в долину попал младший брат Тодд, через пару месяцев к нему присоединился и старший Дональд. Их ничем не подкрепленное, непомерно завышенное самомнение как туча омрачало жизнь многих в тюрьме. Зазнавшись, они решили, что вправе издеваться и требовать дань со слабых и безвольных. Кто отказывался выполнять требования, были биты, или, что ещё хуже, на них начинали давить всевозможными пакостями – будь то дохлая крыса в тарелке супа или по случайности сломанные пальцы на рудниках, Голл знали, как расшатать чужие нервы. На их лицах довольно часто мелькала наглая ухмылка и высокомерный взгляд, злобно наблюдавший исподлобья. Сид читал братьев как открытую книгу и точно знал, что к физически сильным противникам они относились с ненавистью и пренебрежением. Джонсона они возненавидели с его самого первого дня, и дело закончилось дракой и карцером для всех троих. Братья всегда были в курсе событий и умело запугивали ослабленных и потерявших надежду.

Ким, Жаба и Чауд. Эту троицу обходили стороной вовсе не из-за их внешнего вида, как раз наоборот, за ними закрепилась невидимая власть. Ким – по происхождению англичанин, высокого роста, крепкого сложения, и большинство сторонилось его в первую очередь. Да, он мог оборвать чужую жизнь без промедлений, если в том имелась необходимость, но всё-таки главным достоянием он считал свой острый и расчётливый ум, а не кровожадность. Сиду, как и остальным, не удалось понять, что творится у того в голове. По чужим рассказам, эта троица организовала захват пограничных городов и терроризировала местных жителей. Ким стоял во главе шайки. И, видать, дела пошли слишком хорошо – что однажды всю банду перестреляли рейнджеры. Немногие выжившие получили пожизненный срок в «Мёртвой долине».

Жаба был невысокого роста с глазами навыкат. В нем странным образом сочеталась смесь европейца и латиноамериканца. Смуглый, тощий, но с круглым лицом и водянистыми бледно-голубыми глазами. Жаба стал лучшим медвежатником ещё в подростковом возрасте, и ни один сейф не мог устоять под его тонкими пальцами. Чауда же многие про себя называли цепным псом. Не пускающий слов на ветер, сильный и суровый мексиканец выполнял любые приказы Кима с необычайной верностью и тщательностью.

Давно переплетённые линии судеб предоставляли компании преимущество в проворачивании своих тёмных дел за спинами у других. В тюрьме никому нет веры, поэтому они крепко держались друг за друга.

Кличка Хорёк оправдывала своего владельца. Этот шустрый и скользкий тип был главным посредником всех споров и разногласий между заключёнными. Он мог найти практически что угодно за определённую плату. Как? Никто не знал, и старожилы предпочитали не связываться с ним. Новички, попав под лживое влияние, нередко оказывались втянутыми в опасные разборки. При всём при этом Хорёк никогда не доносил, и никто никогда не видел, как он общается с охраной, поэтому его деятельность окутывал ореол тайны.

Все эти люди сотрудничали между собой, хоть в основном и ненавидели друг друга. Немногие знали, что большинство беспорядков внутри стен тюрьмы совершалось под влиянием их команды. Как только Сид попал в «Мёртвую долину», он понял, что воля начальника Лауда не распространялась повсеместно, и каждый старается вырвать себе кусочек теневой власти над другими. Действуя тихо и осторожно, группировка умудрилась опутать своей паутиной большую часть тюрьмы. Изо дня в день, продолжая наблюдать со стороны, Сид постепенно распутал хитроумный клубок, понимая, что со стороны такого союза исходила постоянная угроза. То были настоящие преступники, и вместе они составляли элиту криминального мира. Но ни в какое сравнение с ними не шёл старик Карл.

Сколько лет было Карлу? Кто знает… Шестьдесят, восемьдесят? Новоприбывших запугивали местной легендой, что Карл – это демон тюрьмы, рожденный ещё до сотворения мира и облюбовавший этот клочок земли. Тюрьма построена прямо над его домом, и, потревоженный людьми, он вышел наружу и стал жить с ними. По ночам он ворует души, а зловещий свист ветра – это их стоны.

Услышанному не верили и усмехались. Но при первой встрече с Карлом их лица вытягивались, тело невольно напрягалось, а желудок сворачивался в комок, и вместе с сердцем они начинали танцевать конвульсивный танец смерти. От этого человека исходила дьявольская сила. Каждый дюйм его тела дышал здоровьем и энергией. Могучие жилы выглядели тверже стали. Никто и никогда бы не дал Карлу семьдесят три. Лицо старика, но тело титана. Его внешний облик пугал. Правая рука отсутствовала по предплечье. Культю и плечо украшали загадочные узоры и надписи. На спине – татуировка смерти с косой, на сердце ворон. Порой сложно было отличить, где заканчивается необычный узор рисунка и начинаются шрамы. Тело сплошь изрезано ими. Левый глаз заволокла пелена, и грубый порез поперек него доходил до скулы. Сдавленное морщинами лицо украшала борода. Волосы на голове, местами поседевшие, сбившись в плотные локоны разного размера, доходили ему до пояса. Потемневшая на солнце кожа словно впитала в себя всю пыль долины, а правый глаз умело видел людей насквозь. Карла боялись и уважали.

Как давно старик находился в долине, никто не знал. За время его отсидки сменилось не одно руководство. Обычно те, кого заперли тут до глубокой старости, попросту не доживает до неё. Карл пережил всех. И это место стало постепенно походить на его дом. Он единственный человек из южного крыла, «гнезда монстров», как называли его про себя охранники, кого допускали к остальным заключённым. Держась обособленно, он тем не менее притягивал к себе товарищей. Добрая часть зэков пошла бы за него в бой не из-за страха, но из глубокого признания. Он держался ровно и мог спокойно поболтать с любым в стенах тюрьмы. Без вызова, как наставник и приятель. Его чудовищное обаяние и аура абсолютного спокойствия благотворно действовали на почерневшие сердца некоторых. И чему Сид поражался по-настоящему – что рядом с ним, несмотря на кромешный ад, люди могли улыбаться.