Гарольд Роббинс - Последний ковбой Америки

Дюжий, жилистый верзила бросил серебряный доллар, который Макс ловко поймал на лету. Все трое с гиканьем сорвались с места. Макс задумчиво посмотрел на монету в крепкой ладони. Лёгкий бриз донёс до него обрывки разговора:

— С такими бабками, которые схоронил Сэнд, он мог бы купить себе бабу получше какой-то индейской шлюхи.

Спутники жилистого дружно загоготали. Макс сердито зашвырнул только что полученный доллар и с остервенением воткнул вилы в сено.

Первой их услышала Канеха. У неё уже выработалась привычка постоянно прислушиваться к любым звукам, доносившимся со стороны дороги, особенно по субботам, когда Макс приезжал из школы домой на уик-энды. Подойдя к двери, она выглянула наружу и объявила:

— К нам скачут трое всадников.

Сэм встал из-за стола и выглянул в дверь.

— Точно. Интересно, что им нужно.

У Канехи вдруг появилось предчувствие беды.

— Запри дверь и не позволяй им войти, — скороговоркой проговорила она. — Они скачут, как апачи, которые вышли на тропу войны, а не в открытую, как честные люди.

Сэм беззаботно рассмеялся:

— Ты тут у меня совсем одичала без людей. Возможно, они просто ищут дорогу в город.

— Они скачут из города, — тревожно сказала Канеха. — Будь осторожен.

Но было уже поздно. Сэм вышел на крыльцо.

— Привет, — поздоровался он, когда всадники остановились у дома.

— Ты Сэм Сэнд? — спросил один из них.

— Да, — кивнул Сэм. — Что вы от меня хотите?

— У нас груз, который нужно переправить в Вирджиния-Сити, — сказал жилистый. Он снял шляпу и обтёр потное лицо рукавом. — Ну и жарища.

— Да, припекает, — дружелюбно согласился Сэм. — Заходите в дом, ребята. Выпьете чего-нибудь холодного, заодно и поговорим.

Всадники спешились, и Сэм впустил их в дом.

— Дай-ка нам бутылочку виски, — сказал он Канехе и повернулся к гостям. — Усаживайтесь. Так что у вас за груз?

— Золото.

— Золото? — удивлённо поднял брови Сэм. — Да во всём штате не найдётся столько золота, чтобы загрузить им мою повозку.

— А вот мы слышали совсем другое, — процедил жилистый, и вдруг Сэм увидел три револьвера, направленные ему в грудь.

— Ходят слухи, что у тебя припрятано золота как раз столько, сколько нам надо.

Сэм пристально посмотрел в недобрые лица непрошеных гостей и от души рассмеялся.

— Да вы что, парни, шутите? Уберите свои пушки. Неужели вы верите всей этой бабской болтовне?

Жилистый по-волчьи оскалился и, подойдя к Сэму, неожиданно сильно ударил его рукояткой тяжёлого кольта по скуле. Сэм отлетел к стене и обалдело уставился на бандита.

— Сейчас мы поможем тебе вспомнить, где ты зарыл золото, рыжая свинья, — угрожающе процедил жилистый. — Ребята, вяжите его и эту индейскую суку тоже.

Воздух в хижине был нестерпимо горячим. Тяжело отдуваясь и беспрестанно вытирая потные рожи грязными цветастыми платками, джентльмены с большой дороги уселись за стол, искоса бросая злобные взгляды на своих пленников.

Сэм в беспамятстве обвис на верёвках, привязанный к центральному опорному столбу хижины. Его разбитая голова бессильно опустилась на голую грудь, на которую, путаясь в рыжей бороде, стекала струйка крови. От побоев глаза превратились в слезящиеся кровавые щёлки, нос был свёрнут на сторону, изо рта с выбитыми передними зубами сочилась слюна вперемешку с кровью.

Канеха была привязана к стулу. Она сидела, не сводя наполненных болью и состраданием глаз с избитого до полусмерти мужа. В них было всё, кроме страха перед мучителями.

— А может быть, у них вовсе и нет никакого золота, — прошептал один из бандитов.

— Ставлю на кон свои яйца, что есть, — уверенно ответил жилистый. — Просто он силён и упрям, как его мулы. Знаю я этих бывших охотников на бизонов.

— С твоими методами ты ничего не добьёшься, — возразил коротышка с рожей «раз посмотришь, всю жизнь заикаться будешь». — Он у тебя сдохнет и все дела.

— Заговорит как миленький, — процедил жилистый и пнул бесчувственное тело. Подошёл к печке и щипцами вытащил из неё тлеющую головешку.

— Где золото, скотина? — взревел он, схватив Сэма одной рукой за спутавшиеся, покрытые запёкшейся кровью волосы, и поднёс пышущую жаром головешку к его обнажённой груди.

Сэм с трудом разлепил глаза и глухо прохрипел, едва шевеля разбитыми губами.

— Я вам сказал, скоты, — нет никакого золота, и никогда не было, будь оно проклято вместе с вами.

Жилистый ткнул пылающей головешкой в шею и грудь беспомощного человека и затушил её. По хижине распространился ужасный запах палёной человеческой плоти. Сэм испустил страшный крик и затих, опять потеряв сознание.

Безжалостный бандюга отхлебнул из бутылки и прошипел:

— Ну-ка плесните ему воды в морду. Может быть, скажет, когда увидит, что мы сделаем с его шлюхой.

Третий бандит — самый молодой, но не менее злобный — взял ведро, принёс со двора воды и плеснул её в лицо Сэма.

Сэм встрепенулся и приоткрыл глаза. Жилистый подошёл к Канехе и снял с пояса огромный, остро отточенный охотничий нож. Его спутники с интересом следили за его действиями. Молниеносным движением жилистый разрезал верёвки и приказал: «Вставай!»

Канеха встала и бесстрашно посмотрела в глаза мучителю.

Опять блеснул страшный нож, и разрезанное пополам платье Канехи упало к её ногам. Молодой жадно облизнул губы. Он протянул руку к бутылке и сделал большой глоток, не отводя похотливого взгляда от прекрасной обнажённой женщины.

Жилистый грубо схватил её за волосы, заломил голову и, приставив нож к горлу, подтолкнул её к Сэму.

— Последний раз я свежевал кайова лет пятнадцать назад, но не забыл, как это делается.

Нарочито медленно он поводил кончиком ножа по безупречной коже молодой женщины, а потом резко взмахнул им, сделав неглубокий разрез от горла, между грудей и до покрытого тёмным волосом лобка. Из разреза начала сочиться алая кровь.

Сэм затрясся и заплакал от бессильной ярости, забыв про собственные страдания.

— Отпустите её твари, змеи подколодные, хорьки вонючие. Кончайте лучше меня. Я вам сказал, что нет никакого золота. Вы ещё поплатитесь за своё злодейство.

Канеха протянула руку и нежно коснулась кончиками пальцев окровавленной щеки мужа.

— Я презираю этих трусливых скунсов, муж мой, — произнесла она на языке кайова. — Духи вернут им зло, причинённое нам, в тройном размере.

— Прости меня, любимая, — сквозь слёзы прошептал Сэм.

— Привяжите её к столу, — распорядился жилистый.

Его подручные споро распяли Канеху на столе, как будто занимались этим всю жизнь. Она отчаянно сопротивлялась, кусалась, царапалась, и её пришлось вырубить несколькими ударами о массивный стол.