Луис Ламур - Гора сокровищ

Со стороны моря подул легкий ветерок, и мы поставили парус. Я взял пиджак и положил его к себе на колени.

Сидя в лодке, я вслушивался в тихий разговор мужчин. Оказывается, кто-то предупредил людей в плавучем доме, и они нас поджидали. Только крик мужчины, которого ударил Оррин, насторожил нас. К тому же так получилось, что они выстрелили слишком рано, когда мы были еще далеко, и пули их устаревших ружей не достали нас.

Несмотря на все наши предосторожности, нас выследили. Кто-то видел, как мы отчалили, и, добравшись до плавучего дома более коротким путем, предупредил его обитателей. Прыгни Оррин в воду минутой позже, и мы оказались бы на расстоянии выстрела, и кое-кто из нас, а может быть и все, уже пошли бы на корм рыбам и аллигаторам.

— Телль. — Оррин пододвинулся поближе. — Мы мало что узнали, зато разворошили осиное гнездо. С тех пор как пропал отец, Бастонам удавалось скрывать какой-то секрет, но мы им все испортили.

— Лучше б нам с тобой уехать отсюда, — сказал я. — Нет никакого смысла подставлять головы под пули, чтобы узнать, что произошло двадцать лет назад.

— Но перед тем как уехать, давай навестим Филипа Бастона. Я думаю, он что-то знает.

Конечно, это можно сделать, но мне ужасно хотелось уехать. Новый Орлеан — мой любимый город, но на этот раз слишком уж тут весело.

Так что же все-таки произошло двадцать лет назад? И какое это имеет отношение к нам или к нашему отцу? Кому-то очень не хочется, чтобы правда выплыла наружу, кроме того, нас подозревают, что мы ищем не своего отца, а что-то другое.

Когда мы привязали свою лодку к старому темному доку и сошли на берег, поблизости никого не было. Тинкер и Томас, человек в полосатой рубашке, проводили нас до отеля «Святой Карл».

Занимался рассвет, и улицы были пусты, что меня очень обрадовало. Мы с Оррином мало напоминали постояльцев этого дорогого отеля, но, к счастью, никто не видел, как мы туда входили.

Мы не проспали и часу, как в дверь осторожно постучали. Это был Иуда Прист.

— Я приготовил вам ванну, — сказал он. — Только, если сможете, мойтесь побыстрее. А я тем временем почищу и отглажу вашу одежду.

— Это еще зачем?

— Представитель закона, — мягко сказал он. — Хочет поговорить с вами. Я советую говорить с ним так, словно вы ничего не знаете. А для этого вам нужно соответственно выглядеть. Здесь попасть в тюрьму легко, а выбраться трудно — у Андре Бастона в городе много друзей. — Прист вытащил часы. — В самом лучшем случае в вашем распоряжении час. Хотя, может быть, и меньше.

Часом позже мы сидели в гостиной, вымытые, выбритые и причесанные. Наша одежда была тщательно отглажена, а в жестах ни суетливости, ни нервозности. Когда вошел полицейский офицер, мы спокойно читали газеты.

Человек, подошедший к нашему столу, был невысок ростом, плотно сбит и щегольски одет, но, как сказал Оррин, производил впечатление мастера своего дела. Мне же он напоминал тех людей, которые затевают скандалы на улицах и с которыми трудно сладить.

Полицейский взглянул в бумагу, которую держал в руках, и спросил:

— Вы — Оррин и Вильгельм Телль Сэкетты?

— Именно так, сэр, — ответил Оррин, складывая газету, — чем могу быть полезен?

— Мое имя Баррес. Я — полицейский офицер.

Оррин улыбнулся:

— Всегда приятно встретить своего коллегу.

Баррес удивился:

— Вы тоже полицейский?

— Нет, я адвокат. Однако мы с братом занимали должности начальника полицейского участка и заместителя шерифа в городах на Диком Западе.

— Я этого не знал. Вы у нас по делу?

— Мы расследуем тут одно дело. — Оррин взял с соседнего столика кофейную чашку и налил в нее кофе. — Нас интересуют обстоятельства смерти нашего отца. Он умер несколько лет назад, но в этом деле замешано имущество, и мы делаем все возможное, чтобы установить факты.

— Понимаю. — Баррес, похоже, не знал, как приступить к делу. Он взглянул на порезы на лице Оррина и спросил: — С вами что-нибудь случилось?

— Скажем так, мистер Баррес: мы не собираемся никому предъявлять обвинение, пока не услышим, в чем нас обвиняют.

Баррес отхлебнул кофе.

— Сегодня ночью на реке стреляли. Вы можете что-нибудь об этом сказать?

— Я скажу, мистер Баррес, но не для протокола. Меня похитили, несколько дней держали в трюме плавучего дома, угрожали и даже били. Мне удалось бежать, и во время моего бегства в меня стреляли.

— Сможете ли вы опознать тех, кто был замешан в этом деле?

— Разумеется. Я смогу опознать почти всех. А если дело дойдет до суда, то предоставлю не только улики, но и свидетелей.

Баррес растерялся. Он пришел сюда, чтобы провести расследование и, если потребуется, арестовать нас. Кое-кто хотел, чтобы мы оказались за решеткой, и поскорее. Да хорошо бы, если бы мы застряли там надолго. Баррес был противником подобных мер, но в Новом Орлеане 70-х годов такое случалось нередко.

Более того, ему сказали, что мы — пара головорезов из Теннесси. Долгие годы матросы из Кентукки и Теннесси были грозой портов на Миссисипи, поэтому арест этих людей не вызвал бы никаких подозрений.

Первым сюрпризом для Барреса было то, что эти «головорезы» остановились в «Святом Карле», вторым — то, что они выглядели как состоятельные люди, а третьим — то, что один из них оказался адвокатом. В этих условиях Баррес, отнюдь не глупый малый, решил действовать с осторожностью.

— Могу ли я спросить вас, где вы живете?

— В Санта-Фе. До недавнего времени я был членом легислатуры штата Нью-Мексико.

Дело оборачивалось совсем не так, как предполагал Баррес. Если люди такого ранга заявляют, что могут предоставить суду улики, значит, они их действительно предоставят.

— Мистер Баррес, — сказал Оррин, — я приехал сюда, чтобы выяснить, если, конечно, это возможно, с кем ушел в горы мой отец. Почти сразу же я столкнулся с трудностями, которые подсказали мне, что дело может оказаться гораздо более серьезным, чем простое установление места смерти и захоронения моего отца.

Поэтому, если дойдет до суда, разразится грандиозный скандал, который создаст массу неприятностей многим горожанам. Мы собираемся нанести еще один визит в Новом Орлеане, а потом сразу же уедем. Чтобы не было неприятностей, позвольте нам сделать так, как мы хотим.

Я немного занимался политикой и знаю, что ни одному политическому деятелю не захочется в один прекрасный день узнать, что он оказал поддержку неправой стороне. И если это случится, он в первую очередь обрушит свой гнев на того, кто открыл этот ящик Пандоры.

— Вы предлагаете мне прекратить это дело?

— Да. Через сорок восемь часов нас здесь не будет, и в ближайшее время мы не собираемся приезжать в Новый Орлеан.

— А вы не расскажете ли мне поподробнее, как было дело, не для протокола, конечно.