Луис Ламур - Гора сокровищ

— Хиппо Суон? — спросил я.

Бастон взглянул на меня:

— Вы его знаете?

— Мне его показывали.

Бастон хотел было что-то сказать, но потом передумал и повернулся к Оррину:

— С ними был еще один… слуга.

— Его имя?

Бастон снова заколебался.

— Его имя Прист. Ангус Прист.

Оррин встал:

— Еще один вопрос, сэр, и мы уйдем. Что они искали?

На лице Бастона появилось отвращение.

— Они искали золото, зарытое отрядом французской армии, который добыл это золото в горах. Предполагают, что отряд был послан туда где-то около 1790 года, мне кажется, об этом даже сохранились документы.

Конечно, в разных источниках указываются разные суммы, но, по общему мнению, французский отряд добыл золота на пять миллионов долларов. Правда, каждый рассказывающий эту историю обычно увеличивает сумму. Полагаю, что Пьер и Андре верили, что золота там на тридцать миллионов. Во всяком случае, отряд неоднократно подвергался нападению индейцев, и число людей в нем убывало, а после последнего нападения в живых осталась всего пять человек. Им удалось спастись.

У Пьера была карта, и ваш отец сказал ему, что может проводить их к тому месту, где, как они предполагали, зарыто золото. И они отправились в горы.

— Большое спасибо. — Оррин протянул Филипу руку, и тот пожал ее. Если ему и было что известно о наших взаимоотношениях с его братом, он не подал виду.

В экипаже мы сначала ехали молча, но потом я нарушил молчание:

— Золото, наверное, все еще там. В те годы еще можно было добыть такое количество золота.

— Ты знаешь эту местность?

— Ага. Но городской человек ничего там не найдет, Оррин. Это очень суровый край, к тому же — высокогорье. Работать можно только несколько месяцев в году, а осенью оттуда нужно как можно быстрее смываться. На такой высоте следы сохраняются очень недолго. Обильные снегопады, постоянные ветры, грозы и ливни… Кроме того, снежные лавины и оползни, караваны людей и животных… Одни только скалы неподвластны суровой природе… пока.

— Так что же, по-твоему, случилось с отцом?

— Я думаю, он отвел их в горы, а потом они рассорились, и дело дошло до стрельбы, Оррин. Андре и его дружки в испуге убежали. То, что произошло на самом деле, знает только Андре, а все остальные могут лишь догадываться.

— Тогда кого же они сейчас боятся? Нас?

— Нет, дорогой. Они боятся Филипа. Это прекрасный и гордый старик, и у него есть деньги. Я думаю, что Андре и псе остальные надеются получить наследство, но он, скорее всего, не любит их, и, если узнает о том, что случилось с Пьером, не видать им наследства как своих ушей. Я думаю, Бастоны сами не прочь отправиться за золотом.

— Похоже.

— Так что же нам делать?

— Думаю, Оррин, надо сесть на пароход и отправиться вверх по Миссисипи, а там попытаться найти людей, у которых хорошая память. Всегда отыщется человек, которому есть что рассказать. Нам такой и нужен.

— Отправляемся завтра?

— Да, завтра. Но сначала мне нужно сделать одно дело. Хочу потолковать по душам с Пристом.

Утром мы собрали свои пожитки и купили билеты на пароход, отплывающий на север. И хотя мне нравился прекрасный многокрасочный город, я был рад, что вновь возвращаюсь в родные горы. Я уже успел соскучиться по широким долинам и горным хребтам, что высятся в фиолетовой дымке на горизонте; мне хотелось почувствовать под собой горячего скакуна и пронестись по прерии, где под порывами ветра колышутся высокие травы.

Но сначала нужно было переговорить с Иудой Пристом. Однако его нигде не было видно, и, сколько я ни искал, никак не мог его найти. Выяснилось, что он уволился из отеля. Служащие отзывались о нем хорошо, но как-то странно смотрели на меня, когда я о нем расспрашивал. По всеобщему мнению, он был человеком со странностями.

— Что значит — со странностями? — поинтересовался Оррин.

Но служащие только пожимали плечами. Однако я не собирался оставить это дело невыясненным. Я отыскал второго посыльного и, вытащив из кармана пару серебряных долларов, небрежно подбросил их на ладони.

Когда я спросил его о Присте, он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на доллары.

— Вы ему очень приглянулись, мистер. Он мне это сам говорил. Он считает, что в вас есть какое-то обаяние. И еще он считает, что вы сильный духом человек, мистер. Он говорит, вы идете дорогой добра и зло никогда к вам не пристанет.

— А где я могу его найти?

— Если он захочет, он сам вас найдет. Не ищите его, мистер. Он ведь колдун, настоящий колдун.

Я не знаю, колдун Прист или не колдун, но мне нужно обязательно поговорить с ним. Слугу, который ушел в горы вместе с Пьером Бонтамом, звали Ангус Прист, и у меня появилось сильное подозрение, что Иуда помогал мне не только потому, что я ему приглянулся.

Мы больше не видели ни Андре Бастона, ни его племянников. Я хотел было отправиться на поиски Хиппо Суона, но потом передумал. Мы пообещали Барресу, что уедем и избавим его от хлопот, поэтому мы сели на пароход и отбыли из города, но я решил, что в будущем обязательно расквитаюсь с Хиппо.

В те времена на Миссисипи было оживленное движение. Мы заняли каюту под названием «Техас», располагавшуюся на самой верхней палубе, выше нас была только рулевая рубка. Поговаривали, что это Шрив — в его честь назван Шривпорт — придумал давать каютам имена штатов, отчего их стали называть «штатными комнатами».

Надо сказать, что я плохо разбираюсь в вопросах лингвистики и тому подобных вещах. Что касается лошадей и лассо, тут мне трудно найти равных, кроме того, я умею обращаться со скотом и читать следы, но слова всегда представляли для меня загадку. Много раз, путешествуя по прерии и видя перед глазами только траву и небо, я раздумывал о том, как рождаются новые слова в языке. Вот, к примеру, слово «Диксилэнд». Одно время в Новом Орлеане выпускали десятидолларовые банкноты, на которых с одной стороны было написано «десять», а с другой стороны — «дикс», что означает то же самое число, но по-французски. Люди прозвали эти деньги дикси, и постепенно ту местность, где они имели хождение, стали называть Страной «дикси», или «Диксилэндом».

В последнюю минуту перед нашим отплытием появился Тинкер и заявил, что хочет ехать с нами. Таким образом, мы отправились втроем к тому месту, где река Арканзас впадает в Миссисипи. Тинкер вышел к обеду в отлично сшитом черном костюме — настоящий иноземный принц, которым он, по-видимому, и был для своего народа.

Мы уселись за стол, голодные как волки, и принялись изучать карточку, где были напечатаны названия блюд, которые можно было заказать. Вдруг чей-то мягкий голос спросил:

— Не желаете ли чего-нибудь выпить, джентльмены? — Это был Иуда Прист.