Карл Май - Капитан Кайман

За одним из передних столов сидела компания мужчин, которых знающий человек сразу бы определил как нахалов. Они разговаривали столь громко, что их голоса перекрывали весь остальной шум в зале, причем предмет разговора в те времена, незадолго перед концом гражданской войны [11] Имеется в виду гражданская война в США (1861–1865). , мог показаться весьма рискованным.

— Ты прав, Томми, — воскликнул один из них, — негры не люди! Нет, не так. Они наполовину люди, а наполовину животные и понимают только плеть. Раздери черт северян, которые хотят сделать из них джентльменов!

— Джентльменов? Так просто это у них не выйдет! Юг имеет свои права, и он их не отдаст. Будь моя воля, я бы всех этих друзей черномазых просто повесил. Матушка Додд, еще виски, старая ведьма!

В помещении мгновенно стало тихо, каждому, кто знал хозяйку, было приблизительно известно, что должно произойти дальше. Последняя покинула свое место у стойки и через весь зал, не спеша, двинулась к говорившему.

— Билл, открой дверь чуть-чуть пошире! — приказала она работнику, поднимавшему бочку с пивом. Как только приказание было исполнено, она взяла крикуна за плечи.

— Послушай, мальчик, здесь, на Севере, ты плывешь против течения. Сейчас я тебя отправлю обратно на твой Юг, а по счету можешь не платить — с таких я денег не беру!

Будто подхваченный шквалом, он вылетел через прихожую из зала на улицу. Когда храбрая женщина возвратилась, приятели изгнанного поднялись из-за стола и окружили ее тесным кольцом, угрожающе сжимая кулаки. Но, оттолкнув их, она крикнула, обращаясь к гостям:

— Дети, кто поможет мне сладить с этими парнями?

Все без исключения вскочили со своих мест, и через пару минут помещение было очищено. Матушка Додд хорошо знала тех, к кому она обращалась.

Уже давно она заняла свое привычное место, как вдруг открылась дверь и в зал вошел молодой мужчина. Несмотря на поношенный костюм, вид у него был явно не затрапезный.

Он выглядел очень озабоченным и осунувшимся, как будто был болен или нес в сердце какую-то тяжелую заботу. Решив сесть недалеко от входа, он услышал голос хозяйки:

— Добрый вечер, мастер Тиме! Не хотите ли пройти в кабинет? — Она сама подошла к нему, и он последовал за ней через весь ряд гостей в заднюю комнату, где пока еще никого не было. — Бутылку портера, сэр?

Он хотел взять нечто другое, более дешевое, но было уже поздно, ибо она исчезла и через минуту принесла означенный предмет.

— Сегодня вы выглядите лучше, сэр. Надеюсь, скоро вы сможете отправиться домой!

— Много работы, очень много, матушка Додд; я не хочу возвращаться, пока не смогу вернуть долг!

Он полез в карман; однако она удержала его руку.

— Подумайте немножко головой, мастер Тиме! Вы что, за последние два дня заработали столько денег, что вам их некуда девать?

— Не совсем так, я только хотел…

— Знаю, знаю! Вы мне должны и хотите заплатить; но сейчас брать у вас деньги я не хочу, сейчас нет, потом. Я сама об этом вам напомню. Но не хотите ли вы поехать на Запад?

— Да… но…

— Но?

— Да, матушка Додд, если бы я мог найти там, на Дальнем Западе, своего дядюшку, тогда бы все мои несчастья кончились. Но этого я не могу!

— И почему же вы этого не можете?

— Я не в состоянии оплатить дорогу.

— Сколько вам нужно на все?

— Пятьдесят долларов.

— Мастер Тиме, у вас достаточно сил, чтобы предпринять это путешествие? Потому что главное именно это.

— Да.

— Well, сэр, у вас будут деньги, и сегодня же вечером, от меня!

— Матушка Додд, я вам еще не рассказал о том, что…

— Знаю, знаю, сэр! Мне хорошо известны и вы, и ваше прошлое. Но Бог не оставляет никого, кто трудится; запомните это! Ну, а теперь пейте себе на здоровье, а я пойду посмотрю, как там дела в зале.

Она вышла в большой зал как раз в ту минуту, когда с другой стороны туда вошел человек, увидев которого она вспыхнула от радости.

Это был высокий, широкоплечий мужчина с чрезвычайно развитой мускулатурой. На его аккуратно подстриженной голове сидела широкополая шляпа с чудовищного размера полями, причем если со спины они спускались чуть ли не до пояса, то вся передняя часть была просто срезана по линии лба. Одет он был в широкую, свободную куртку с короткими рукавами, которые едва достигали локтей и позволяли увидеть сначала манжеты чисто постиранной рубашки, затем загорелые кисти рук и, наконец, две огромные пятерни, которым, скорее, подобало бы принадлежать какому-нибудь чудовищу. На ногах у него были широкие брюки, сшитые из легкой ткани, под которыми видна была пара сапог, сделанных, по всей видимости, из слоновьей кожи.

В старой шляпе, куртке мышиного цвета и желтых брюках на широко расставленных ногах, он пошел между столами и стульями как по палубе корабля, которая ходит то вверх, то вниз, подчиняясь воле волн.

— Матушка Додд! — воскликнул он, широко раскрыв руки. — Эй, парни, дайте-ка мне пройти! Добрый вечер, матушка Додд, а вот и я! Как дела, mon bijou? [12] Моя прелесть (фр.). Петер! И вправду, это Петер Польтер, который мне…

— Натурально, Петер Польтер из Лангедорфа, бывший старший боцман на военном корабле ее королевского величества «Нельсон», потом штурман на американском клипере «Своллоу», а сейчас — хэлло, матушка Додд, подойди ко мне поближе и поцелуй меня!

Он взял ее за плечи, притянул к себе и запечатлел на ее губах крепкий и долгий поцелуй, который был воспринят с полной взаимностью.

— Ты не меняешься, подруга! Как всегда, свежа и бодра… Я умираю от жажды! Принеси-ка мне на пару глотков; ну, ты сама знаешь чего. Мне есть что рассказать, но сначала я должен промочить горло.

Он прошел во внутреннюю комнату, и только тут хозяйка обнаружила, что он пришел не один. За ним следовал некий молодой человек, в котором за тысячу шагов можно было узнать джентльмена, и оставалось только удивляться, как это старый моряк мог оказаться в таком приличном обществе.

Матушка Додд снова оказалась тут как тут. Она принесла требуемое и поставила на стол три стакана.

— Один для меня, — сказала она, — само собой разумеется, я должна выпить за приезд моего самого дорогого гостя.

— Натурально так, дорогая Каравелла! Однако слушай, я должен быть джентльменом и сначала представить тебе мастера Трескова, который является моим чертовски хорошим другом.

Она исполнила свой самый лучший книксен, и Петер продолжал:

— Мы встретились с ним там, у моего брата, который стоял на якоре у некого ювелира Тиме. Но…

— Тиме? Ювелир? Возможно ли это?

— Что возможно? — первый раз вступил в разговор Тресков.

— Ну, сударь, видите вон того молодого человека? — Матушка Додд наклонилась к Трескову и, понизив голос, продолжила: — Он вполне приличный юноша, но вот попал в беду. Его отец имел большое дело в Старом Свете, но был убит и ограблен. Незадолго до того, как с ним это случилось, он послал своего сына через океан; у старика есть брат, который живет тут, на Западе; он зверолов и нашел золото. Поскольку он не знает, что ему с ним делать, то хотел отдать его брату, которого и раньше часто поддерживал. Все это мне рассказал сам Тиме.