Карл Май - Капитан Кайман

— А как же! Правда, решил ненадолго отойти в лес и оставил у меня лошадь привязанной за домом.

— Вот это в самый раз! Куда он направляется, к Полковнику или от него?

— К нему. Был некоторое время внизу, в Миссури, у него там родственники, и теперь хочет обратно в горы.

— Когда он собирается взяться за брамшпиль?

— Как вы сказали? Говорите, однако, как нормальные люди. Уж больно чудные у вас речи.

— Вы dullman, дурная башка, про каких в книжках написано, и таким останетесь! Когда он отсюда уезжает, я хотел сказать!

— Этого я не знаю, но не думаю, что он навечно тут останется.

— Его лошадь расседлана?

— Нет.

— Значит, скорее всего, он уже сегодня возьмется за весла, и мы к нему присоединимся!

Хозяин, похоже, питал весьма дружеские чувства к этому странному субъекту, поскольку, будучи весьма скрытным и молчаливым человеком, он, вероятно, уже в течение многих лет не удостаивал никого такой длинной беседы, как та, что только что имела место.

В этот момент Тресков также решился задать вопрос. Он полез в карман и вытащил фотографию.

— Позвольте у вас спросить, не появлялись ли у вас здесь недавно двое мужчин, двое немцев, которые назвались как Генрих Мертенс и Петер Вольф?

— Генрих Мертенс… Петер Вольф? Хм, я готов проглотить весь свой порох и в придачу фитили и спички, если это не те двое гринхорнов, что хотели видеть Дедли-Гана!

— Как они выглядели?

— Зеленые, очень зеленые, больше я ничего не могу сказать.

Один из них — я думаю, Генрих Мертенс — доставил нам удовольствие, когда полез на Дика Хаммердала со своей мухобойкой и быстренько был поставлен на место. Я думаю, Дик его так просто бы не отпустил, не скажи он, что Полковник его дядя.

— Нашли! — радостно сказал Тресков. — Куда эти двое дальше отправились?

— В прерию. Они уехали с Длинным и Диком. Большего я не знаю.

— Посмотрите на эту картинку, мастер! Вы узнаете этого человека?

— Обмажьте меня дегтем и вываляйте в перьях, если это не Генрих Мертенс!

Вдруг он отступил на шаг, будто пораженный какой-то внезапно возникшей мыслью, и спросил изменившимся тоном:

— Вы разыскиваете этого человека, сэр?

— Почему вы так думаете?

— Здесь, на Западе, никто не носит с собой такие портреты, и вообще вы такой гладкий и чистенький, что… что…

— Ну…

— Что я хотел бы дать вам один совет. — Винклаи решил высказаться несколько помягче.

— Какой?

— Кто здесь у меня бывает, меня это не касается до тех пор, пока это не нарушает мои права. Я никого не спрашиваю и никому не отвечаю. С вами я говорю потому, что вы пришли с Петером Польтером, иначе вы бы от меня не услышали ни слова. Никому здесь не показывайте эту картинку и ни у кого никогда ни о ком не справляйтесь, до тех пор пока вы не узнаете прерию немножко получше, иначе…

— Дальше! Иначе…

— Иначе вас могут счесть за полисмена или за детектива, а это часто кончается очень плохо. Человек на Западе сам определяет, что законно, а что нет, а кто начинает вмешиваться, тому быстро вправляют мозги ножом!

Тресков хотел уже было ответить, как вдруг открылась дверь и вошел человек, увидев которого Петер Польтер с радостным воплем поднялся со своего места.

— Бен Каннинг, старина, ты ли это? Иди, выпей с нами! Я абсолютно точно знаю, что твое маленькое горлышко — это на самом деле огромная чертова дыра.

Тот, к кому он обратился, был маленький, сухонький человечек, при взгляде на которого казалось, что в нем едва ли наберется каких-нибудь жалких полфунта живого веса. Он удивленно посмотрел на говорившего, и его личико собралось в сотню крошечных складок и складочек.

— Бен Каннинг? Старина? Выпить? Большая дыра? Хи-хи-хи, где же это я видел этого парня, уж очень он мне кажется знакомым!

— Где ты меня видел? Здесь, натурально здесь. Напряги свою маленькую головку еще чуть-чуть посильней!

— Здесь? Сразу и не сообразишь. Я тут так часто бывал и со столь многими людьми, что каждого по отдельности не так-то просто вытащить из кучи. Как тебя зовут, а?

— Гром и молния, этот хлипкий юноша сидел тут, у мастера Винклаи, рядом со мной и так напился, что потом два дня не мог пошевельнуть пальцем, а сейчас он меня спрашивает, как меня зовут! И к тому же я был с ним в горах, где мы с Дедли…

— Стоп, старик! Хи-хи-хи, теперь я тебя узнал! — прервал его Бен. — Зовут тебя Фольтер, или Мольтер, или Тольтер, или…

— Польтер, Петер Польтер, штурман на клипере «Своллоу», принадлежащем Соединенным Штатам Америки, извольте заметить! И еще я с некоторых пор стал немножко траппером…

— Знаю, знаю! Ты был как-то с нами, и напоследок я из-за тебя чуть до смерти не упился. Хи-хи-хи, это ж надо иметь такую луженую глотку, каких я вообще никогда не видел, и уметь пить как… как… как сам старый папаша Миссисипи. Куда ты потом делся и куда собрался теперь?

— Побродил немного по свету и вот хочу снова к вам. Если ты, конечно, не против.

— К нам? Зачем?

— У этих двух джентльменов есть что сказать Полковнику. Его можно найти на месте?

— Думаю, что да. Когда вы хотите ехать?

— Чем скорей, тем лучше. Ты поедешь с нами?

— Да, если вы не заставите себя ждать слишком долго!

— Мы тебя не задержим. Поешь и выпей, старый самопал, и мы отправимся!

Они двигались тем же путем, по которому несколькими днями раньше проследовал Дик Хаммердал со своими спутниками, однако никаких следов их передвижения заметить было нельзя.

Петер Польтер, штурман, также ехал тут верхом не первый раз, однако сам он не смог бы точно вспомнить дорогу. Тем более кстати оказался Бен Каннинг в качестве превосходного проводника. Маленький, кажущийся столь хрупким и слабым человечек оказался подвижным, собранным, отлично знающим местность, имеющим солидную выдержку и внушающим полное доверие следопытом.

Они торопились как могли; однако Тиме и Тресков были не слишком хорошими наездниками, что же касается штурмана, то его дакотский рысак доставил ему столько хлопот, что он не переставал злиться всю дорогу. Так продолжалось несколько дней, пока они не достигли полотна железной дороги, как раз в том месте, где огаллала напали на поезд. Было раннее утро, когда Бен Каннинг остановил свою лошадь и внимательно посмотрел вдаль.

— Смотрите, друзья, — сказал он, показав рукой вперед, — гляньте в небо, а потом снова на землю! Там, наверху, летают грифы, а внизу, у рельсов, сидят койоты. Здесь кое-кто получил последний удар или последнюю пулю. Хотелось бы надеяться, что среди них нет белых, а только одни краснокожие, хи-хи-хи. Давайте посмотрим.

Четверо всадников перевели своих коней на рысь и достигли места сражения. Полусьеденные грифами и койотами трупы убитых лежали там же, где их застала смерть. Поезда следовали мимо не останавливаясь — их пассажиров не слишком интересовало то, что происходило за окнами. Бен Каннинг тщательно исследовал каждую мелочь.