Луис Мастерсон - За честь друга

Все было возможно! Чудовищные махинации «Хондо» приносили слишком много денег, чтобы Ван Барен остановился перед такими средствами. Но как юная девушка — дочь директора банка — могла участвовать в таком деле? Это было непостижимо.

Она осталась наедине с Чарли… Но оказывал ли он на нее давление? Был ли у него повод шантажировать ее? Что могло заставить девушку участвовать в такой отвратительной постановке?

Становилось холодно; Кейн поежился и посмотрел на огни в долине. Издали доносился неясный шум: городок еще не спал.

Он наощупь вернулся в домик, залез под одеяло и понемногу начал согреваться. На него медленно наплывал сон. Он крепче сжал под одеялом револьвер и закрыл глаза.

Кейн заснул.

Несколькими часами позже желтая холодная луна медленно плыла над почти невидимыми хребтами Сакраменто.

Со склона едва слышно скатился небольшой камень; высокая темная фигура перешагнула через траншею и направилась к хижине. Человек присел у валуна, осматриваясь и выжидая. Лошадь и мулы посмотрели в его сторону, затем отвернулись. Он поднялся, бесшумно прошел по песку и снова остановился. В свете луны сверкнул длинный складной нож.

Хондо Кид шел брать реванш.

Ребра еще сильно болели. Он весь горел от унижения и ненависти.

Он остановился у домика и прислушался. До него донеслось ровное глубокое дыхание спящего человека.

Он на цыпочках дошел до брезентового полога, служившего дверью. Полог чуть заметно шевелился от ветра. Хондо Кид осторожно отцепил крючок. Дыхание спящего стало слышно еще отчетливее. Он вошел и опустил полог за собой, стараясь определить положение спящего.

Когда он наконец-то замахнулся для удара, было уже поздно. Кто-то ухватил его за запястье руки, державшей нож. Он не смог ничего сделать: его руку подняли вверх и со страшной силой обрушили на что-то твердое. Хондо Кид услышал, как его рука с сухим треском переломилась. Он открыл рот, чтобы закричать, но лишь только набрал в легкие воздух, ужасная огненная боль пронзила его тело под левым плечом. Его охватило чувство усталости и тошноты. Боль утихла, и он вдруг увидел во тьме ярко вспыхнувшую звезду…

Кейн опустил мертвое тело на пол и почувствовал, как по хижине распространяется тошнотворный запах крови.

Солнце только что взошло. Кейн спускался на лошади по извилистой тропе; сзади, на веревке, шел один из мулов. Поперек спины мула лежал труп Хондо Кида, завернутый в брезент.

Кейн знал, что делает. Закопать мертвеца было бы слишком рискованно. Когда Хондо Кида начали бы искать, то нашлось бы достаточно очевидцев той игры в покер. Хондо Кид был человеком компании, и сама же компания вершила здесь правосудие.

Оставалось одно: идти к Винку и разбираться самому. Никто не обратил на Кейна внимания, когда он подошел к административному корпусу. Вокруг кипела работа, и от ударов дробилки под ногами содрогалась земля. Кейн привязал лошадь, отряхнул шляпой с одежды пыль и вошел. Винк рассматривал план долины; он обернулся, и глаза его сузились.

— Что-нибудь не так, Кейн? — спокойно сказал он.

— Да, не так! — процедил Кейн. — Этот Хондо Кид ведь был вашим человеком?

— Был?!

— Да, был! Он лежит там, на муле. Мертвый. Сегодня ночью он забрался ко мне в хижину и пытался пырнуть меня ножом!

У Винка опустились руки. Губы его сжались в тонкую полоску.

— За что, Кейн?

— За то, что я выиграл у него три тысячи долларов в покер! Это может подтвердить весь салун. А в тот вечер, когда я оставил деньги здесь, он проследил за мной и напал на меня у реки. Что это за дела, Винк?

Лицо Винка утратило прежнее напряженное выражение.

— Я могу лишь сожалеть о случившемся, Кейн, — сказал он. — Действительно, Кид значился в списке наших служащих, но я не могу отвечать за то, чем они занимаются в… свободное время. Не станете же вы утверждать, что ответственность за это ложится на нас?

— Не надо ломать комедию, Винк, — сказал Кейн со злостью. — И будьте разборчивее, когда берете людей на работу. Ладно… Где мне оставить труп?

Винк внимательно смотрел на Кейна.

— Значит, Кид нападал на вас дважды, — сказал он негромко. — Вы очень сильны, мистер Кейн. У Хондо Кида была плохая репутация; в сущности, поэтому мы его и взяли: он должен был гнать из городка незваных гостей.

Кейн пожал плечами.

— Шериф здесь есть?

Но Винк еще не договорил.

— Вот что меня интересует, мистер Кейн. До сих пор с Кидом могли помериться силой лишь один-два человека. И вот происходит этот досадный случай… — Глаза Винка не отрывались от рукоятки револьвера у пояса Кейна.

— Вы убили его вот этим?

Он указал подбородком на револьвер.

— Нет, — сказал Кейн. — Его собственным ножом.

Ему было противно вспоминать подробности этой

сцены, но он оставил свои чувства при себе. Винк улыбнулся.

— Предоставьте все мне. Оставьте мула здесь, я позабочусь, чтобы его потом привели на ваш участок. На вашу долю и без того выпало много хлопот. Я могу лишь принести вам свои извинения.

— Ладно.

Кейн повернулся к выходу.

— И если вы устали копать… то место Кида свободно, — произнес Винк.

Кейн обернулся и посмотрел на него. На лице Винка играла улыбка, но говорил он, судя по всему, серьезно.

— Вот как? — сказал Кейн равнодушно.

— Тех, кто хорошо знает свое дело, у нас ожидает большое будущее, — продолжал Винк. — Мы подумаем о том, чтобы улучшить условия работы. Я имею в виду жалованье…

— Насколько я понимаю, это было предложение, — сказал Кейн и вышел.

Он отвязал лошадь и поехал по улицам поселка, не переставая размышлять. Такого поворота он не ожидал.

Принимать предложение было рискованно. Возможно, Винк был в Хондо всемогущ; но если такие вопросы, как прием на работу, решал сам Ван Барен, то там, в Форт-Уорте, он или кто-нибудь другой мог связать между собой две фамилии — Кейн и Катц. Последствия этого могли быть очень серьезными.

Он выпил порцию виски в каком-то баре и поехал к себе. Солнце поднялось уже высоко. Добравшись до места, он оглядел свой участок. Начинать можно было откуда угодно. Он выбрал кусок земли под скалой, где были следы оползня, взял лопату и принялся за дело.

Почва была твердой, слежавшейся; его лопата то и дело высекала искры из попадавшихся камней. К середине дня он добрался до скальной породы. Тогда он прикинул на глаз крутизну склона и стал рыть траншею сверху вниз. К заходу солнца траншея имела шесть-семь метров в длину и полметра в глубину. Она обнажала семь метров совершенно гладкой скалы без малейших признаков «кармана».

Он с проклятиями вылез из ямы и жадно напился воды из бурдюка. Затем ради забавы пару раз наполнил лоток землей со дна траншеи и промыл. Золота не было и в помине.