Фрэнсис Гарт - Брет Гарт. Том 6

— Прошу прощения, приятель! Я просто заскочил… Не спешите, ничего, я могу обождать, — пробормотал он, попятившись, и дверь за ним тут же захлопнулась.

Кейн подобрал срезанные пряди, вытер лицо и шею пациентки чистым полотенцем и своим носовым платком, накинул на ее плечи нарядную мантилью и помог ей подняться. Она подчинялась вяло, но безропотно. Было ясно, что она потрясена и испугана — быть может, его обращением с ней или же тем, что вдруг осознала свое положение. Во всяком случае, разница между ее буйным появлением в аптеке и теперешней покорностью была так разительна, что даже Кейн обратил на это внимание.

— Ну вот, — сказал он, стараясь смягчить свою суровость ободряющей улыбкой, — думаю, что этого достаточно, кровотечение мы остановили. Может быть, поболит немного, когда пластырь сильнее стянет кожу. Утром я пришлю к вам моего компаньона, доктора Спарлоу.

Она взглянула на него не без любопытства, со странной улыбкой.

— А эта доктор Спарлоу, она похожа на вас, мсье?

— Он старше меня и пользуется здесь известностью, — сдержанно сказал молодой человек. — Я спокойно могу рекомендовать его.

— А-а, — протянула она с мечтательной улыбкой, и Кейн вдруг увидел, как она хороша. — А-а, она старше, ваша доктор Спарлоу, а все же вы молодец, мсье!

— Он скажет вам, что делать дальше, — продолжал Кейн смущенно.

— А-а, — опять протянула она с той же мечтательной улыбкой, — он скажет мне, что делать, если сама я не буду знать. Вот это хорошо!

Кейн успел завернуть ее срезанные локоны в чистую белую бумагу и перевязать пакет белой ленточкой с тщательностью, которая столь мила сердцу аптекаря. Получив пакет, она порылась в кармане и протянула ему горсть золотых монет.

— Сколько я должна вам, мсье?

Кейн слегка покраснел, — конечно, только оттого, что был слаб в арифметике: пластырь, был дешев, он считал, что должен взять деньги только за использованный кусок, но деление плохо ему давалось. Коммерческих же наклонностей ему явно не хватало.

— Ну, скажем, двадцать пять центов, — брякнул он наугад.

Она сделала невольное движение, но снова улыбнулась.

— Двадцать пять центов за все? За лекарства, за эти полоски для моя голова, за остригли волосы, — она бросила взгляд на пакет, — и только двадцать пять центов?

— Да, это все.

Он неловко взял с ее протянутой ладони эту сумму — самую мелкую монетку. Снова она взглянула на него с любопытством и некоторым смущением и медленно направилась к двери. Старатель был еще в аптеке; как и прежде, он попятился с виноватым видом и прижался к окну, чтобы она могла свободно пройти в своем пышном шелковом платье. Она вышла на улицу, бросив на ходу:

— Мерси, мсье, и спокойной ночи!

Кучер соскочил с козел, чтобы помочь ей. Золотоискатель испустил глубокий вздох и, хватив кулаком о прилавок, воскликнул:

— Вот это красотка, черт возьми!

Кейн, который с ее уходом почувствовал немалое облегчение, был очень доволен успехом своего лечения и благодушно улыбнулся. Незнакомец проводил глазами экипаж, потом обвел взглядом аптеку, заглянув даже в опустевший кабинет, и доверительно повернулся к прилавку.

— Слушайте, приятель! Я сам из Сент-Джо, штат Миссури, прибыл прямехонько в Голд-Хилл, там у меня заявка, а теперь вот в первый раз в жизни попал в Сан-Франциско. Городских порядков не знаю, и, признаться, в этих делах я совсем новичок. Ну да ладно! Вы послушайте! — добавил он, опираясь на прилавок с еще более таинственным видом. — Я думаю, такие штуки вам не в диковину — ясное дело. А меня, друг, это ух как удивило! Прямо как обухом по голове! Как же, заглянул я в дверь и вдруг вижу эту леди всю в золоте, в лентах, в побрякушках, сидит она в кресле. И это в двенадцать часов ночи, а вы стрижете ей волосы и смываете кровь с головы, да так спокойно, как будто пробу берете на прииске. «Руб, — сказал я сам себе, — Руб, вот она, городская-то жизнь! Вот он, Сан-Франциско! И ты в самую гущу угодил!» Теперь слушай, приятель. Можешь не отвечать, понимаешь, ежели, по-твоему, мне знать не положено. Я не прошу, чтоб ты выкладывал мне всю подноготную про таких важных леди, но… — Тут он таинственно понизил голос до шепота и приложил руку к уху в ожидании такого же едва слышного ответа. — Но что же все-таки приключилось?

Простодушие парня показалось Кейну забавным.

— Танцевала среди бутылок шампанского на столе, в компании, упала и порезалась, — ответил он снисходительно.

Незнакомец покачал головой, медленно и понимающе, повторяя с глубоким почтением:

— Танцевала среди бутылок шампанского! Шампанского, говорите! В компании! Да-а, — прибавил он задумчиво и восхищенно. — Вот, значит, как тут живут, вижу я. Мне это подойдет.

— Чем могу вам служить? Простите, что заставил ждать, — сказал Кейн, бросив взгляд на часы.

— Что вы… господи! Не беспокойтесь. Да я бы рад ждать сколько угодно, раз такой случай. И потом, я уже сам полечил себя, пока вы были заняты.

— Полечили? Сами? — спросил Кейн с изумлением.

— Да, глотнул из той вон бутылки… — Он указал на бутылку с нашатырным спиртом, стоявшую на прилавке. — Мне показалось, что это подходящее.

— Вот чудак! Да вы же могли отравиться, черт возьми!

Это озадачило незнакомца.

— И впрямь мог, — сказал он, помедлив. — Вот так штука! Отравиться — как раз когда вы были заняты этой важной леди… Отравиться — и помешать вам. С меня станется!

— Я хочу сказать, что нашатырь употребляют в разведенном виде, вы должны были принять лекарство с водой.

— Теперь понимаю! От него меня сперва бросило к двери, на свежий воздух! Уж очень ожгло губы. Но то, что попало сюда, — он торжественно приложил руку к животу, — мне здорово помогло.

— А что с вами было? — спросил Кейн.

— Понимаете, приятель, — он опять перешел на доверительный тон, — что-то у меня неладно с сердцем. То оно словно сейчас из груди выскочит — ну вот, как осколок кварца, когда дробишь руду, то вдруг совсем остановится, будто его и нет.

Кейн взглянул на него внимательней. Перед ним стоял плечистый, крепко сколоченный малый, по виду его нельзя было предположить никакого серьезного заболевания, разве только обычный случай расстройства желудка из-за плохой еды на прииске.

— Я не говорю, что это лекарство не могло принести нам пользы при правильном употреблении, — сказал он. — Если хотите, я приготовлю вам раствор и скажу, как его принимать.

— Вот-вот, оно самое мне и нужно, — сказал старатель с явным облегчением. — Но это, понимаете, еще не все. Дайте мне пока что найдете нужным. Хочу попробовать этой красивой-то жизни, а к вам я буду наведываться и говорить, как идут дела. Вы не против? Я, можно сказать, пришел к вам первому после того, как приехал пароходом из Сакраменто, только заглянул в гостиницу тут за углом. Вы мне дайте просто всего понемножку, за любую цену. Я на вас полагаюсь. Вы такой молодой парень и так здорово справились, так уверенно делали свое дело, словно дятел дерево долбит, и вам наплевать, какая она важная леди, какие на ней побрякушки и ленты, — вот что меня за живое взяло. И я говорю себе… «Руб, — сказал я, — что бы у тебя ни стряслось внутри, держись этого парня, он тебя выправит!»