Норман Фокс - Злые земли

Он отпустил ее плечи. И стал неподвижно, уставившись на свои ладони. Боже, как он устал, так устал, что даже не может уловить смысл того, что она говорит. Фрум, Грейди Джоунз и Чарли Фуллер… Теперь он знал, куда они поехали из Крэгги-Пойнта, но это все пока оставалось бессмыслицей.

— Клем, — пробормотал он. — Клем. Он в жизни ничего не украл! Нет, не в этом дело…

Его начало трясти.

— Чарли повторил мне, — продолжала она, — последнее, что сказал Клем: «Так значит, все же, это был не Айвз. Это был ты». Для Чарли в этих словах не было никакого смысла. Для меня — есть. Вот почему я попросила Чарли упаковать мой сундучок на ранчо и привезти сюда.

— Да, — сказал он, — я тоже понимаю…

И задумался. Фрум и Адди… Фрум и Адди… Айвз убран с дороги, значит, наступил черед Клема. Грейди Джоунз, обласканный в последнее время… Фрум взял его с собой, чтоб иметь при себе сильную руку на всякий случай. Ну, а Чарли Фуллера взяли, чтобы придать всему приличный вид, и без всякой угрозы для себя: в случае чего он бы против них двоих не устоял.

И тут его охватил настоящий гнев, и это было первое реальное чувство, испытанное им за весь день. Усталость исчезла из его тела, оцепенение покинуло мысли. Он повернулся и двинулся к двери, но Элизабет схватила его за руку.

— Нет, Джесс! — вскричала она. — Только не так! Пойми, я ведь именно поэтому тебя ждала! Я ведь за тебя боялась! Фрум сегодня сделал один шаг, и теперь собирается сделать второй. Кого ему надо опасаться? Какой человек станет мстить ему за Клема?

— Я, — сказал он и высвободился из ее рук.

— Джесс, не поступай так, как он! Ему придется заплатить за все, что он совершил, неважно, что он мой родственник. Но мы поедем в Майлс-Сити. Пойдем в Ассоциацию скотопромышленников и подадим жалобу.

— Нет!

Он шагнул за порог. Он слышал, что она зовет его, но захлопнул дверь за собой. Какое-то мгновение стоял в темноте; теперь его уже не трясло; его гнев обратился в жуткое, холодное спокойствие. Он прищурился, высматривая в темноте своего коня. Сделал шаг вперед ~ и волосы у него на затылке зашевелились. Не далее чем в десяти футах от себя он заметил неподвижный силуэт человека. Он узнал этого человека — Грейди Джоунз, который ждал его на ранчо, ждал и здесь. Элизабет правильно догадалась, чего теперь опасался Фрум и на какой шаг толкнет его это опасение.

Несколько часов назад револьвер Грейди Джоунза был наготове. Он был наготове и сейчас. Понимая это, Лаудон попытался выхватить свой револьвер. Он увидел красный сноп пламени и услышал грохот чужого выстрела. Или это был грохот у него в голове? Ничего не видя перед собой, он вытянул руки. Пальцы схватили воздух, и он упал.

Было что-то, что он должен был схватить и держать, но оно находилось за пределами досягаемости, где-то за границей его разума. Временами он страшно беспокоился и пытался искать в бесконечных пещерах тьмы. А потом превращался в человека, плывущего по спокойной реке; и тогда ему оставалось только лежать на спине в спокойной уверенности, что он найдет то, что от него ускользает. Он непрерывно повторял про себя свое имя — Джесс Лаудон, Джесс Лаудон, пытаясь, как утопающий за соломинку, схватиться за знакомые звуки. Хуже всего становилось, когда он ощущал, что лежит на твердом, и это твердое качалось и подпрыгивало. Он считал, что это фургон, но не мог с уверенностью сказать, действительно ли его везут по неровной дороге, или же это какие-то воспоминания.

Очень нескоро он понял, что пытается отыскать. Это было имя. Если бы удалось поймать это имя, он бы смог зацепиться за него и держаться крепко. Он искал, шарил вокруг себя, преодолевая боль, острую, жгучую боль. Он пытался сопротивляться грубым рукам и раскаленному лезвию, но не мог и пальцем шевельнуть. С трудом, как в дымке, он увидел перед собой лицо, и подумал: «Грейди Джоунз!» Теперь он нашел это имя, и гнев пронизал его, острый и горячий, как лезвие. Он пытался вцепиться в бороду, нависшую над ним. Борода?.. Но Грейди Джоунз не носил бороды. Джоунза не было рядом, он не мог схватить и держать его. Но он сумел отыскать не только имя; он знал теперь, за чем охотился во тьме. Намерение. Он должен был убить Грейди Джоунза; да, и Питера Фрума. Он схватил это намерение, прижал к груди — и провалился в глубокий сон.

Утром он проснулся. Он лежал, глядя на высокие стропила, и знал, что находится в амбаре. Пощупал рукой вокруг себя и обнаружил, что лежит на одеяле, постеленном поверх сена. Левое плечо казалось тяжелым. Он видел пыль, кружащуюся в луче света от окна… Окно оставалось вне поля зрения. Он почувствовал пальцы у себя на лбу и услышал, как Элизабет сказала: «Лихорадки нет». Он повернул голову. Она сидела рядом с ним, подогнув под себя ноги. Она выглядела похудевшей.

Он хотел заговорить, но это оказалось ему не по силам. Он лежал неподвижно, слушал, и теперь начал различать звуки. Уличный шум — скрип тележных колес, удары каблуков по дощатому настилу, громкие приветствия — люди здоровались друг с другом. Наконец он спросил:

— Крэгги-Пойнт?

— Ты на сеновале в конюшне у Айка, — сказала Элизабет. — Как, сможешь чего-нибудь поесть?

— Не знаю, — сказал он; и едва услышал свои слова. Наверное, он заснул снова…

Он открыл глаза в сумерках, в мягких сумерках ран-него вечера, и почти сразу услышал шелест сена и увидел склоненное над ним лицо Элизабет.

— Вот ты и проснулся, — сказала она. Дала ему воды. Немного пролилось на подбородок. Он поднял правую руку, чтобы вытереться, ощутил густую щетину на щеках и подбородке. Вздохнул и снова откинулся на одеяло, а потом вдруг его встревожило что-то, что надо было не упустить.

— Клем, — сказал он, наконец. — Я хочу пойти на похороны Клема.

— Его похоронили здесь, в Крэгги-Пойнте, — сказала она. — Позавчера.

Он был расстроен — и немного озадачен. Ему казалось, что он был где-то далеко-далеко и долго-долго Он попытался припомнить хоть что-нибудь, что дало бы понятие о времени. Он перебирал в памяти все, что мог припомнить, вплоть до темного силуэта, ожидавшего его в школьном дворе, грохота револьвера и себя самого, падающего на землю. Еще он припомнил крик — это, должно быть, Элизабет бросилась во двор. А после этого — топот сапог убегающего Джоунза.

— Ты затащила меня в фургон, — наконец решил он.

— Ну, ты мог двигаться сам, — сказала она, — Когда я подняла тебя на ноги, ты еще не впал в шок. Но все равно, до сих пор не знаю, как нам это удалось. Я была в панике, думала, что он вернется, но потом понадеялась, что он считает тебя мертвым. Я хотела гнать лошадей в город галопом, но не отважилась. Я тебя перевязала, как могла, в этой спешке… и я так боялась, что ты умрешь по дороге.