Макс Брэнд - Джон Кипящий Котелок

— Ах ты, жалкий кусок угля! Бьюсь об заклад, что ты разбавляешь выпивку!

Затем развернулся на каблуках — неспешно, дабы всем было видно, что у меня на глаза не навернулись слезы, а лицо не исказилось от поглощения ужасного напитка, — и медленно пошел к выходу.

Посетители как зачарованные молча смотрели мне вслед, но, подойдя к самой двери, я увидел, как один здоровенный тип сцапал Сэма за руку, когда тот хотел спрятать бутылку под прилавок.

— Погоди! — закричал верзила. — Дай-ка взглянуть, что ты ему налил. Не верю, что там «Старая ворона», — никто на свете не может ее так приговаривать, никто! Я встречал многих парней с луженой глоткой, видел, как шотландцы лакают свою бурду, но чтобы пай-мальчик вроде этого Шерберна мог так расправиться с виски — такого еще не видал! Говорю вам, ребята, в бутылке чай!

Я застыл в дверях, не потому, что хотел задержаться, просто мои ноги ослабли и отказывались идти. Если бы обман вскрылся, моя песенка была бы спета! Оставалось бы одно — вскочить на коня и гнать во весь опор, чтобы остаток жизни провести в скитаниях, перебираясь с места на место и делая ноги всякий раз, когда нелегкая сведет с человеком из этих краев!

Охваченный паникой, предчувствуя скорую погибель, я стоял и слушал, как этот мордоворот упивается всеобщим вниманием к своей особе.

— Вот почти что такой же фужер, как тот, из которого пил Шерберн! Сейчас я вам покажу, как легко выпить виски из этой бутылки не моргнув глазом! Я и пиво пью кружками на едином дыхании. Видите? Шерберн налил почти до краев, но у меня еще больше налито!

— Давай, приятель! — послышался дружный рев.

Заскрипели сапоги, и я понял, что толпа готова броситься за мной в погоню в тот же миг, когда верзила вольет в себя все до капли.

На мгновение наступила тишина, послышалось какое-то бульканье, хрипы, затем донесся слабый, сиплый стон:

— Будь я проклят! Это она, «Старая ворона»!

Я был спасен! Сэм — да благословит Господь его имя! — под самым носом у верзилы заменил бутылку с чаем на настоящей виски!

Я прекрасно понимал, что сделал для меня этот негр, — он спас мою шкуру, ни больше ни меньше! И теперь был обязан сделать для него две вещи: во-первых, извиниться за мое поведение, как только представится случай поговорить с глазу на глаз, а во-вторых, холить и лелеять мерзавца до конца моих дней!

Между тем вот так в Эмити у меня появилась репутация. К перестрелкам и поножовщине здесь давно привыкли, бойцовскими качествами было трудно кого-то удивить. Но оставалось одно поприще, на котором еще можно было отличиться: на Западе не сходили с уст имена самых заядлых выпивох, и тот, кто мог перепить остальных, пользовался особым почетом. Можно даже сказать, что геройство такого рода ставилось выше храбрости в бою.

Поэтому не прошло и пары часов, как весь город заговорил обо мне. Не о том, как я ввалился в салун и обратился к толпе с бесстрашными речами, а о том, как залпом выпил огромный фужер виски и не повел бровью.

Моя благодарность Сэму не знала границ. Едва выдалась возможность, я послал за ним и стал дожидаться в моем кабинете, точнее, в кабинете Грешама, разумеется.

Черномазый вошел, сверкая улыбкой от уха до уха.

— Сэм, — заявил я, — ты великий человек! У тебя хватило бы мозгов управлять Соединенными Штатами Америки! Знаешь, что с тобой сделали бы, узнав, что ты подменил бутылку?

— А то как же! — радостно откликнулся Сэм, сверкая белками. — Еще бы не знать! С бедного Сэма содрали бы кожу и положили подсыхать на солнышке!

От его слов у меня по спине пробежали мурашки, хоть я понимал, что он чуточку преувеличивает. Однако то, что Сэм сказал в следующий миг, встревожило еще больше.

— Надо бы исполнить номер на бис, мистер Шерберн!

— Чтоб мне пусто было, если я его повторю!

— Напрасно вы так, — произнес он с укоризной. — Вас будут уважать еще больше, чем мистера Грешама!

Конечно, было приятно, что негодяй отодвигает старого хозяина на задний план, стараясь польстить новому, пусть даже таким образом, но ведь и меру надо знать.

— Подумайте, сэр! — между тем продолжил он. — Мистер Грешам и стрелял метко, и бил крепко, и приказать умел так, что все его слушались, но чтобы прикончить такой фужер виски — этого он не мог! — Сэм хитро ухмыльнулся. — Слышал я, кое-кто из ребят готов поставить пятьдесят долларов на то, что вы сегодня же опять это проделаете.

— Скажи им, не дождутся! — обозлился я.

— Но мистер Шерберн! Я уже объяснил им, что у вас давно вошло в привычку выпивать по четыре таких стакана в день.

— Боже мой! Четыре?!

— Ну да! Три кварты — ваша дневная норма.

— Сэм! Три кварты?! И тебе поверили?

— Почему бы нет? Они верят в то, что видят своими глазами: так что, когда заглянете под вечер, я вам побольше стакан подберу.

Я так и обмер! Однако Сэм подкрепил свою идею довольно убедительным аргументом:

— Вам главное — все время быть на высоте, мистер Шерберн, тогда с этим народцем у вас не будет хлопот. Почему? Да все потому, что они как дети. Если кому подчиняются, то должны смотреть на него снизу вверх, ну а дал слабину, так начнут воротить нос и очень скоро спишут со счета.

— Иначе говоря, ничто не помешает пристрелить беднягу?

— Другими словами, да.

Нельзя было не признать, что рассуждал он весьма здраво. И хотя мне вовсе не хотелось проделывать этот дурацкий фокус четырежды в день, я должен был быть благодарен Сэму за то, что он указал хотя бы такой способ укрепления моего авторитета.

— У меня уже все заготовлено, — заверил он. — Припас бутылку настоящей «Старой вороны». Пусть ребята видят, что вы каждый день употребляете свои три четверти, чтобы не потерять форму.

— Ну и как ты мне прикажешь их употреблять?

— Кварту до завтрака, перед тем как подняться, еще одну — днем, а третью — перед сном. Всю жизнь так и пьете. Для пользы желудка.

— Спасибо, что позволил хоть две кварты выпивать за кулисами.

— Я знал, что вы будете довольны. Сперва думал вливать в вас в салуне две кварты, но потом решил, что от такого количества чая у вас еще, не дай Бог, начнется несварение.

Тут уж мне оставалось только руками развести! По-своему Сэм был настоящим гением.

Итак, каждый день я должен подваливать к стойке и, небрежно облокотившись на нее, рассуждать о старых добрых временах, когда люди умели пить, сетовать на то, какая малахольная пошла молодежь, а затем залпом выпивать фужер холодного чая на глазах у посетителей, охваченных благоговейным ужасом.

Вы, наверное, удивлены, что я так долго рассказываю о нашей с Сэмом проделке, но ведь именно за счет нее мне удалось продержаться некоторое время в этом беспокойном городке. За какую-нибудь неделю я стал уважаем и знаменит. Ковбои возвращались из Эмити на свои ранчо, старатели отправлялись на новые прииски, а вместе с ними во все концы разносилась обо мне слава.