Макс Брэнд - Парень с границы

— Об этом не беспокойся, — улыбнулся Клаусон. — Поверь мне, не пройдет и получаса, как она сама устроит так, что вы останетесь наедине. Вот увидишь. И попробуй после этого сказать, что я не пророк. Она влюблена в тебя не меньше, чем ты в нее.

Однако Рикардо не верилось, что так может быть, хотя и высоко ценил недюжинный интеллект доктора, его знание человеческой натуры. Просто глубочайшим образом был убежден, что такая девушка, как Мод Рейнджер, должна смотреть на любого, даже самого достойного мужчину, лишь свысока.

Наконец он спустился вниз. Там его уже ждали Уильям Рейнджер и его супруга, которая пожала руку Рикардо очень-очень коротко, только один раз дернув ее вверх и вниз.

— Вы показали себя молодцом, молодой человек, — сказала она.

Они уселись за стол, где сразу же воцарилась неловкая тишина, которую поспешил нарушить доктор, начав цветистый рассказ о том, как он в свое время вместе с покойным ныне дядюшкой Рикардо Манкоса охотился в местах, своим ландшафтом весьма и весьма напоминающих те, где расположен Бэк-Крик.

Рикардо слушал все это с учтивым видом, однако думал о своем и даже не мог восхититься гладкими и довольно интересными историями, которые доктор сочинял, как говорится, на ходу.

Через некоторое время Мод Рейнджер вдруг поднялась из-за стола.

— Хочу выйти в сад, — заявила она. — Здесь невыносимо жарко. — В дверях она обернулась. — А вы не хотите выйти, Рикардо?

Юноша поднялся, сердце его чуть не выпрыгивало из груди. Да, доктор оказался прав! На все сто процентов! Надо же, он без тени сомнения утверждал, что она сама непременно найдет для них возможность оказаться наедине.

Молодые люди вышли в сад, который лишь условно оправдывал свое название, поскольку состоял всего лишь из шести фиговых деревьев. Три из них навсегда засохли, еще два находились в процессе засыхания, и только последнее, шестое, оставалось крепким и здоровым. Сломанная ограда из кольев как бы объясняла причину гибели сада. Голодные коровы и непослушные лошади забредали сюда через проломы в ограде и, вытаптывая все вокруг, объедали кору с деревьев.

Рикардо и Мод уселись на скамейке под сводом чахлой и пожухшей листвы, давно утратившей первозданную яркость и свежесть от палящих лучей солнца. Мод, казалось, не спешила начинать разговор, да и Рикардо, как ни старался, так и не мог найти ни одной мысли, которую можно было бы облечь в слова. Один или два раза он порывался начать говорить, но, чувствуя, как дрожат его губы, боялся, что и голос тоже сорвется, поэтому в последнее мгновение удерживался от порыва и лишь вопросительно смотрел на Мод, которая, сложив руки на коленях и устремив взгляд вдаль, загадочно улыбалась.

— А здесь прохладнее, — наконец проговорила она.

— Да, ветерок, — слабым голосом отозвался Рикардо.

И они снова замолчали.

— Когда в вас попала пуля, вы думали, что умираете, да? — вдруг спросила Мод, нарушив неловкую тишину.

— Нет, я так не думал. У меня просто не было на это времени.

В курятнике послышалось хлопанье крыльев.

— Ястреб! — воскликнула девушка. — Должно быть, ястреб где-то поблизости. Слышите, как куры всполошились?

— Вон он! Я вижу ястреба!

— Где?

— Посмотрите вон туда… прямо… Через просвет в листве.

— Где это?

— Да вон… Смотрите сюда. Видите?

Они вскочили на ноги и уставились в небо.

— Вон он парит… Идет наперекор ветру! — закричал Рикардо в неожиданном страстном порыве. — Вон, видите? Прямо под самыми облаками!

Всматриваясь ввысь, девушка приблизилась к нему, и ее волосы коснулись щеки Рикардо. Его охватила невольная дрожь.

— Вижу, — произнесла она.

Рикардо, неожиданно для самого себя, привлек ее к себе.

— Я люблю вас, — прошептал он.

Мод подняла руку, как бы защищаясь, но тут же уронила ее. И эта безвольно упавшая рука вызвала в Рикардо прилив необузданной радости, он снова воскликнул:

— Я люблю вас!

Девушка ничего не отвечала, а только, улыбаясь, скользила медленным изучающим взглядом по его лицу, словно ребенок, разглядывающий игрушку, или художник, старающийся запечатлеть в памяти то, что должно затем лечь на полотно.

— Велите мне не касаться вас и отойти подальше, — умоляюще простонал он. — Запретите мне касаться вас, только тогда я смогу взять себя в руки. Ведь если вы не запретите, я тысячу и тысячу раз буду твердить вам, что люблю вас! Вам смешно? Вы смеетесь надо мною?

Она и в самом деле смеялась, но каким-то странным, неповторимым смехом, какого Рикардо никогда прежде не слышал ни от мужчины, ни от женщины, ни от ребенка.

— Смеюсь ли я над вами? — переспросила Мод. — Ну конечно же нет! Я смеюсь над миром, в котором мы могли затеряться и никогда не встретиться. Но я нашла вас. Нашла и никому не отдам! Не отдам ни за что на свете, Рикардо!

Мысли юноши вдруг понеслись совершенно в другом направлении, и он представил себе дьявольскую усмешку Уильяма Бенна и лица всех остальных из его окружения. Но он решительно оттолкнул их от себя и совершенно серьезно заявил:

— Клянусь, что больше никогда не посмею признаться вам в моих чувствах, хотя бы только потому, что не имею права злоупотреблять вашим обещанием!

— Молчите! Что за чепуху вы несете?!

— Это не чепуха.

— Да, мне бы хотелось кое-что узнать.

— Все, что угодно! — воскликнул Рикардо, но сердце его при этом дрогнуло, ибо то, что стояло за ним, не позволяло ему не то чтобы смотреть на любимую девушку, но даже мечтать о ней.

— Когда вы впервые поняли, что любите меня, Рикардо?

Он дрожал как в лихорадке.

— Скажите мне всю правду, — безжалостно продолжала она. — Ведь когда вы впервые приехали сюда со мной, вы были всего лишь простым охотником за удачей… надеялись, что вам посчастливится с моими деньгами. Скажите, ведь отчасти это так, да?

— Да, да! — со стоном выдохнул Рикардо. — Да простит меня, несчастного, Господь!

— Милый, милый Рикардо! — воскликнула девушка. — Да мне нет никакого дела до того, что было у вас на уме поначалу! Молодые люди всегда мечтают жениться на деньгах. Это так свойственно им, правда же?

— Вы святая! Вы все понимаете и прощаете! — отозвался Рикардо, чувствуя, как препоны, сдерживавшие его, вот-вот рухнут. Слова правды уже были готовы сорваться у него с губ, но он вовремя остановился, вспомнив об Уильяме Бенне.

— А сейчас я не сомневаюсь в ваших чувствах, — заявила она.

— Благослови вас Господь!

— Я только хочу знать, когда они зародились у вас?

— Не знаю. Трудно сказать. Чем дальше я отъезжал от вашего ранчо, когда направлялся в Бэк-Крик, тем больше чувствовал, что становлюсь ближе к вам.

— Я знала, я чувствовала это!

— Поверьте, это не был обычный путь. Мне казалось, я скачу навстречу смерти, хотя мне совершенно не хочется показаться вам хвастуном.