Макс Брэнд - Тропой дружбы

Бумаги сразу же загорелись, и облачко копоти поднялось к самому потолку. Я видел, как обуглившаяся зола стала черной, потом — серой и осыпалась дождем на пол. Блонди поставил свой огромный башмак на тлеющие остатки и растер их в пыль.

— Таким образом, — проговорил холодно и мрачно Уэнделл, — вы взяли на себя ответственность лишить нашего друга Рэда его права на долю в размере одной трети Кристабеля. Сколько у вас на счету в банке, чтобы удовлетворить это его право?

— О, не ошибайтесь насчет Рэда. Он порядочный человек, — ответил Блонди и глубоко вздохнул. Потом объяснил: — Я всегда вроде как боялся, что Слоуп выкинет что-нибудь в таком роде, но не хотел говорить с ним об этом, потому что только подтолкнул бы его. — Он промокнул пот на лбу и добавил: — Я ужасно рад, что мы здесь во всем разобрались. Деньги не могут стоять между мною и Слоупом. То же самое относится к Рэду. Мы втроем, я хочу сказать… вроде как бы… мы, значит…

— Отлично вас понимаю, — промолвил ошарашенный Уэнделл и, сощурив глаза, посмотрел на меня: — Вы сходитесь с ним во мнении?

— Чего? — только и нашелся я, как отреагировать.

— Вы согласны со своим другом? — повторил он.

— Еще бы! — начал овладевать я собой. — Во всем с ним согласен, кроме рыбной ловли. Если вы стоите вверху по течению ручья, тогда вам…

— Он согласен с вами, — довольно грубо оборвал меня Уэнделл. — Я начинаю думать, что золотой век — это, в конце концов, не мечта, а… — Затем, пожав плечами, тряхнул головой. — Друзья мои, разумеется, следует подумать и о другом, потому что иначе вы можете оказаться в ложном положении.

— Что еще? — удивился Блонди, и его маленький лоб покрылся морщинами.

— Я говорю о точке зрения мистера Дюгана. Он может немного расстроиться, когда узнает, что вы отвергли его предложение.

Блонди поскреб подбородок.

— Черт побери! Об этом я как-то не подумал. Да, он, конечно, может обидеться. Слоуп забавный человек, очень чувствительный, никогда не знаешь заранее, какой будет его реакция.

— Он благородный парень, — уточнил Уэнделл странно мягким голосом. — Я полагаю, вам надо о нем подумать.

— Не знаю, что и думать, — отозвался Блонди.

— А вы? — опять посмотрел на меня Уэнделл.

Мне ничего не оставалось, как честно признаться:

— Я вообще ни о чем не могу сейчас думать. Я просто поражен.

Мистер Уэнделл улыбнулся мне как-то дружески:

— Допустим, я сделаю вам предложение. Вместо того чтобы взять по одной трети, предложу, чтобы вы взяли меньше. Вы ведь это заслужили. Мистер Дюган рассказал мне всю историю. Очень длинную, но интересную. Она началась с кулачной драки, перешла в салун, затем к вашему другу миллионеру… — И он вновь внимательно поглядел на меня.

Я лишь стоял и хлопал глазами.

— Затем, — продолжил он, — была афера с конвертом, куда вы сунули просто пачку пустой бумаги, и, наконец, небезопасная ночевка в шахте прииска… Можно с уверенностью сказать, что, если бы мистер Дюган не встретил в вашем лице друзей, сейчас он сидел бы всего с пятью тысячами долларов в кармане вместо огромного богатства. Глядя в основном с его точки зрения, в качестве его друга и финансового советчика я предлагаю вам принять одну треть на двоих, то есть по одной шестой части от всего дохода.

— Деньги вызывают в дружбе дьявола, — философски заметил Блонди, качая головой. — Но может, вы и правы. Если старина Слоуп впадет в ярость, это будет не так уж хорошо.

— Разумеется, — кивнул банкир. — Только сейчас я не могу точно сказать, в какой сумме будет выражаться ваша доля. Мистер Том Пэрри находит, что только дурак может продать этот участок за полтора миллиона. Он думает, что жила идет насквозь через весь континент. Я ему верю, поскольку он человек, знающий свое дело. Итак, предположим, вы примете эти условия, и допустим, получите полмиллиона на двоих, или по двести пятьдесят тысяч на каждого. Такие деньги, вложенные с умом в эту землю, богатую перспективами, смогут приносить вам постоянно десять процентов дохода, я знаю, что говорю. Другими словами, рассказываю вам о вполне обеспеченной жизни в дальнейшем, исходя из самой низкой оценки участка. Но возможно, в действительности вы получите в два, три или пять раз больше упомянутой суммы. Я, конечно, буду регулировать расчеты, основываясь на оценках мистера Пэрри!

Закрыв глаза, я сделал глубокий, длинный вздох и почему-то подумал о банках из-под томатов с наполовину оторванными этикетками, трепещущими на ветру в кучах отбросов. Не знаю, почему я подумал об этих банках, может, потому, что они такие печальные. Потом подумал о самой дешевой еде в салунах, к которой привык, об отбивных из курятины с тушеной картошкой и все такое. Забавная, конечно, реакция на сказку об огромных деньгах!

— Мистер Уэнделл, — пробормотал я, как только смог открыть глаза и отцепился от прошлого, которое держало меня под прицелом, — не могли бы вы немного растолковать мне все это? Скажите так, чтобы я мог понять. Вот, например, мешочек табака стоит пять центов. А вы говорили о целых долларах и тысячах, или мне это послышалось?

— Сколько, по-твоему, получает ковбой за год? — спросил он.

— Наверное, тридцать или сорок долларов.

— Ну вот, а ты будешь получать каждый день столько, сколько два ковбоя за целый год работы. Так понятнее?

Я обдумал это. Представил ковбоя, когда он приходит погулять в город, а у него в кармане звенят, может, всего пять или шесть монет. А я должен был получать в два раза больше каждый день моей жизни?

— Скажите, мистер Уэнделл, — пролепетал я, — но как же человек может взять и истратить все эти деньги?

Он только улыбнулся. Затем постепенно его улыбка померкла и исчезла, как пламя на сухом фитиле.

— Этот вопрос денег может оказаться очень серьезным для тебя, Рэд, — проговорил он. — Ты по-своему хорошо жил, когда у тебя были пустые карманы, но думаю, пришло время, когда тебе гораздо больше понадобится отец, чем какому-нибудь другому мальчишке!

Только чтобы показать вам, как все шло еще в тот день, когда у нас снова начались жуткие заморочки, я расскажу про него. Да, как раз в тот день утречком я двинул в Потсвилл и устроил себе настоящий кутеж. То есть не задумываясь швырялся деньгами направо и налево, целой кучей таких деньжищ, о которых раньше и мечтать не мог. Ну, вы знаете, как это бывает, со стороны, возможно, ужасно смешно смотреть на дурака, который выбрасывает деньги на ветер, но ничего нет приятнее, чем самому тратить их на все, что вздумается.

А мне хотелось многого. Я мог бы и раньше все это купить, но сдерживал себя, потому что боялся, вдруг не хватит наличных на все, что нужно.

Я мечтал о паре легких револьверов с перламутровыми рукоятками, но только 32-го калибра, потому что взрослый кольт мне было бы тяжело носить и выхватывать из кармана. Мечтал о хорошем охотничьем ноже с серебряной насечкой на рукоятке и с серебряной головкой мексиканской работы на ее конце. Еще я хотел иметь хорошую одежду, не такую, которая была бы похожа на ковбойскую, а обычную городскую. Хотел длинные штаны из голубой саржи и платок, который высовывался бы из нагрудного кармана. Хотел коричневые башмаки, не сапоги, а именно башмаки, такие блестящие, чтобы, посмотрев вниз, мог увидеть в каждом из них собственное лицо. Уж очень это роскошно! Еще чтобы у меня была шляпа с мягкими узкими полями и с черной лентой вокруг тульи, серая шляпа с черной лентой. Я видел такие у настоящих джентльменов. Мне были нужны мягкие кожаные перчатки, а еще надо было подстричься, но не так, чтобы меня обкорнали, как какого-нибудь бродягу из джунглей, обычным карманным ножом.