Элмер Келтон - Длинный путь, трудный путь

В южной части ущелья они остановились, чтобы дать отдых лошадям. Солдат Бринкли снял свой поношенный серый мундир с большой синей заплаткой на правом рукаве.

— Долго еще до форта Блисс, сэр? — спросил он. — Неделя? Десять дней?

Оверстрит нащупал в кармане письмо. Лучшего времени, чтобы сообщить новость, не найти. Он рассказал своим людям о приказе полковника-янки, наблюдая, как в направленных на него взглядах нарастает мрачная злоба. Лейтенант был готов к проблемам, но не ожидал, что они возникнут так быстро. Испуганно расширив глаза, Бринкли дернулся в седле и повернул лошадь назад.

— Только не я, лейтенант! Я не останусь в этой стране и за десять фургонов золота.

Он пришпорил лошадь. Еще один солдат вскочил в седло и, грохоча по камням, поскакал за ним.

Чуть помедлив, Оверстрит достал кольт-драгун, с которым не расставался в отряде техасских рейнджеров, и выстрелил поверх голов убегавших.

Они мгновенно остановились и повернули назад. Смертельная бледность проступила на их лицах даже сквозь грязь и щетину.

— Забери у них оружие, Васкес, — приказал Оверстрит темнокожему солдату. — Они отправятся в форт Блисс вместе с остальными.

Он почувствовал на себе взгляд водянистых глаз Хатчета.

— Мы далеко от дома, лейтенант, — сказал тот небрежно, так небрежно, что у Оверстрита холодок пробежал по спине.

Он вспомнил адский полдень неделю назад, когда они заставили отступить отряд янки в заваленном камнями каньоне. Мимо его уха просвистела пуля и ударила в камень, обдав лицо гранитной пылью. Она была пущена не из ружья Союза. Обернувшись, лейтенант увидел, как Хатчет опускает карабин. Но что он мог доказать среди всего этого крика и шума?

Все еще ощущая холодок в спине, Оверстрит прервал стоянку и поднял людей. Отряд двигался в полной тишине, темы для разговоров исчерпались. На закате они остановились, чтобы приготовить легкий ужин, затем продвинулись еще на несколько миль вперед и разбили лагерь, не зажигая огня.

Когда заря окрасила розовым цветом восток, Тоби Уиллер потряс Оверстрита за плечо.

— Два человека исчезли, сэр.

Лейтенант вскочил на ноги и торопливо огляделся в холодном полумраке.

— Бринкли и Толлмэн, сэр, — Уиллер потер заросший щетиной подбородок. — Из-за нехватки людей нам пришлось вернуть Бринкли оружие и поставить его на карауле в ночь. Чтобы он не сбежал, мы оставили с ним Толлмэна. По всему выходит, что он уговорил Толлмэна уйти с ним. — Грубоватое лицо Уиллера сердито скривилось. — Хуже всего, сэр, что они забрали с собой солидную часть продовольствия. А у нас его и так было мало. Хотите догнать их?

Оверстрит стиснул зубы, подавив проклятие.

— Пусть уходят. Если мы их поймаем, нам придется выделить еще двух человек для их охраны. Поднимайте людей, надо двигаться дальше.

В бессильном гневе лейтенант ударил кулаком по ладони. Что еще можно ожидать от людей, которых дал ему майор Сканлинг?

Отряд двинулся дальше, проведя верхом весь день — с того момента, когда восток окрасился в персиковые тона и до той минуты, когда последний красный луч исчез в темнеющем западном небе. Каждый раз, когда они проезжали поселение или встречали темнокожего колониста, Оверстрит посылал Элайю Васкеса, чтобы тот по-испански расспросил о ранчо Шафтера. В течение трех дней ответом было лишь пожатие плечами.

Но однажды они встретились с мексиканцем, пасшим небольшое стадо овец. Когда Васкес вернулся от пастуха, на его усталом лице сияла улыбка.

— Он говорит, что это на юге, недалеко от Рио-Пекос. Говорит, что Шафтер со своим стадом проходил здесь не так давно.

Оверстрит отсалютовал пастуху и повернул отряд на юг. Пастух лишь мельком глянул на солдат, как глянул бы на караван груженых мулов или вереницу запряженных в телеги быков. Для этих людей война уже давно стала привычной.

Солдаты осторожно пересекали каньоны и овраги, змеившиеся в поисках щелочного течения реки Пекос. Наконец люди, натянув поводья, остановили лошадей, и глазам их предстали бурные коричневые воды, которые прокладывали себе путь между горами и внушающей страх Льяно-Эстакадо, Мечеными Равнинами. [1] Степь, настолько голая и лишенная каких бы то ни было опознавательных знаков, что для удобства перемещения европейцам в прошлые века пришлось ставить метки — огромные столбы. — Примеч. переводчика.

Здесь имелись определенные свидетельства пребывания индейцев, поэтому Оверстрит послал разведчиков дальше вдоль склона горы и запретил охотиться за свежим мясом.

Через некоторое время Уиллер вернулся.

— Впереди поселение, сэр. Судя по всему, какая-то фактория. По мне, так это скорее лагерь индейцев, чем что-либо другое.

Оверстрит взобрался на небольшой холм и достал бинокль. Ни малейших признаков отрядов янки. Единственное длинное, Г-образное здание с небольшим сараем позади. С одной стороны к нему примыкал заросший кустарником загон, в котором паслись несколько индейских малорослых лошадей. Валявшиеся повсюду мусор и грязь свидетельствовали о том, что лагерь давно заброшен.

Служа на границе, Оверстриту не раз доводилось испытывать внезапное ощущение опасности — точно такое же чувство охватило его и сейчас. Нахмурившись, он свернул бинокль и присоединился к отряду.

— Васкес, мы с тобой пойдем туда одни. Остальные останутся здесь. Если начнутся проблемы, — обратился он к своим людям, — спасайтесь бегством. Если нет, присоединяйтесь к нам через десять минут.

Поразмыслив, он вручил Уиллеру бинокль. Затем два человека в грязной и изорванной серой одежде въехали в поселение.

Настороженность не покидала Оверстрита. Судя по выражению лица, то же самое чувство испытывал Васкес. Нервы у Васкеса были из такой же крепкой стали, как и длинный нож, висевший у него на поясе. Однажды он по самую рукоятку вонзил этот нож в плечо другого солдата в Альбукерке, потому что тот солдат приставал к девушке, чья кожа была такой же темной, как у Васкеса.

Из средней двери здания вышел смуглый тучный мужчина и в нерешительности остановился около грубой глиняной стены. Засунув большие пальцы рук за пояс невероятно грязных брюк, он изучал приближавшихся всадников в серой одежде. Затем он перевел взгляд на их лошадей. По выражению лица мужчины Оверстрит понял, что за каждого животного он не пожалел бы отдать зуб.

— Спроси его сначала, нет ли здесь в округе каких-нибудь отрядов янки, — обратился лейтенант к Васкесу.

Солдат быстро заговорил на испанском. Торговец пробормотал что-то в ответ, сопровождая слова жестами, и отрицательно покачал головой.

Васкес повернулся к лейтенанту.

— Говорит — нет, нет здесь северян. Говорит, что люди в сером всегда были для него друзьями. Еще спрашивает, одни ли мы.