Кормак Маккарти - Кони, кони…

Расседлав лошадей, они поставили их в загоне и потом пошли за старшим пастухом к глинобитному бараку под железной крышей. Барак был разделен на две половины. В одной стояла дюжина кроватей, металлических и деревянных, а также небольшая железная печка. В другой они увидели длинный стол со скамейками и дровяную плиту. Кроме того, там имелись старый деревянный шкаф, в котором хранились стаканы, миски и прочая утварь, а также оцинкованная раковина. За столом сидели пастухи и ужинали. Джон Грейди и Ролинс взяли миски, ложки, кружки, подошли к плите, положили тортилий, фасоли и густого рагу из козлятины и затем уже направились к столу. Пастухи приветливо закивали им, жестами приглашая садиться и в то же время не переставая работать ложками.

Поев, они закурили и, прихлебывая кофе, стали отвечать на посыпавшиеся со всех сторон вопросы. Пастухи расспрашивали их об Америке, о тамошних лошадях и коровах, но только не о них самих. Друзья или родственники некоторых вакеро побывали на севере, но для большинства Америка оставалась загадочной страной, известной лишь понаслышке. Кто-то принес керосиновую лампу, и очень вовремя, потому что вскоре движок выключили и лампочки, свисавшие с потолка на проводах, замигали и погасли. Какое-то время в темноте еще светились оранжевые нити, но вскоре и они потухли.

Мексиканцы внимательно слушали Джона Грейди, который обстоятельно отвечал на все вопросы, серьезно кивали головами и старались никак не показать своего отношения к только что услышанному. Настоящие мужчины, хорошо знающие свое дело, по их глубокому убеждению, никогда не должны принимать на веру то, что узнают не из первых рук.

Джон Грейди и Ролинс отнесли свои тарелки в большой эмалированный таз, полный мыльной воды, взяли лампу и перешли во вторую комнату барака, где в дальнем углу отыскали отведенные им кровати. Они разложили матрасы поверх ржавых пружин, расстелили одеяла, разделись и погасили лампу. Они очень устали, но еще долго лежали в темноте, хотя вокруг все спали. В комнате сильно пахло кожей, лошадьми и мужским потом. Снаружи доносилось мычание коров из очередного стада, которое только что пригнали.

Здесь работают неплохие парни, прошептал Ролинс.

Неплохие…

Думаешь, они решили, что мы в бегах?

Но ведь так оно и есть…

Геренте не распространялся насчет Рочи…

Это точно.

Думаешь, это хозяйская дочка?

Похоже.

Хорошие места.

Неплохие… Ну ладно, спи.

Дружище!

Чего тебе?

Значит, так вот и жили ковбои в старину?

Так вот и жили…

Ну а ты сколько хотел бы тут прожить?

Лет сто. Ладно, спи…

Асьенда Де Нуэстра Сеньора де ла Пурисима Консепсьон занимала площадь в одиннадцать тысяч гектаров в той части штата Коауила, что именовалась Больсон-де-Куатро-Сьенагас. Западный край этого ранчо уходил в горы Сьерра де Антеохос, на высоту в девять тысяч футов, но к югу и востоку тянулась равнина ― орошаемые земли, где было множество природных источников, небольших озер, рек, ручьев. В озерах водились породы рыб, неизвестные в других краях. Встречались тут птицы и ящерицы, тоже обитавшие только в этом благодатном оазисе, окруженном со всех сторон пустыней.

Ла Пурисима оставалась одним из немногих ранчо в этой части Мексики, которые сохранили те самые шесть квадратных лье земли, разрешенные по колонизационному законодательству тысяча восемьсот двадцать четвертого года, а его владелец дон Эктор Рочаи-Вильяреаль был из тех редких асьендадо, кто жил на своей земле. Ему было сорок семь лет, и он стал первым представителем этой старинной испанской фамилии, кому удалось дожить до такого возраста в Новом Свете.

На своей асьенде дон Эктор держал более тысячи голов скота. У него был дом в Мехико, где жила его жена. В Мехико и обратно он летал на своем личном самолете. Он обожал лошадей. Этим утром он появился у дома геренте в сопровождении четверых друзей, свиты слуг и двух лошадей, навьюченных большими деревянными ящиками, из которых один был пуст, а в другом находились запасы провизии. Кроме того, возникла откуда ни возьмись и стая борзых серебристого цвета. Поджарые животные безмолвно и проворно сновали между ног лошадей, словно растекшаяся по земле ртуть, а лошади не обращали на них никакого внимания. Подъехав к дому, дон Эктор окликнул хозяина, и геренте поспешно вышел в одной рубашке без пиджака. Они обменялись несколькими словами, геренте покивал, асьендадо что-то сказал своим друзьям, и процессия двинулась дальше, миновала барак и выехала на дорогу. Вакеро ловили в загоне коней, чтобы приступить к своим обычным трудам. Джон Грейди и Ролинс остановились в дверях барака, допивая кофе.

Вот и сам, сказал Ролинс.

Джон Грейди кивнул и выплеснул остатки кофе на землю.

Куда они, интересно, собрались, спросил Ролинс.

Наверное, решили поохотиться на койотов.

Но у них нет ружей.

Зато есть веревки.

Ролинс покосился на него.

Издеваешься, да?

Ни в коем случае.

Черт, вот бы поглядеть!

Неплохо бы… Ты готов?

Два дня они трудились в коровнике: клеймили скотину, кастрировали бычков, делали прививки, удаляли рога. На третий день вакеро пригнали со столовой горы небольшой табун диких жеребят-трехлеток и отправили их в загон. Вечером Ролинс и Джон Грейди пошли посмотреть на жеребцов. Те сгрудились у дальней ограды ― чалые, мышастые, соловые, разных размеров и статей. Джон Грейди открыл ворота, а когда они с Ролинсом вошли, снова затворил. Перепуганные животные стали напирать друг на друга, потом разбежались вдоль ограды.

Таких безумных я еще не видел, заметил Ролинс.

Они же не знают, кто мы такие.

Не знают, кто мы такие?

Ну да. Они вообще вряд ли видели людей не на конях, а на своих двоих.

Ролинс сплюнул.

Ну, кого бы из них ты себе выбрал?

Есть подходящие.

Например?

Взгляни на того темно-гнедого. Вон там.

Гляжу. Но ничего не вижу.

А ты погляди повнимательней.

В нем нет и восьмисот фунтов.

Наберет! И посмотри на задние ноги. Нет, из него выйдет хороший конек. И еще видишь того чалого?

Этого, что ли? Да он похож на енота!

Есть немного. Ты прав. А как тебе вон тот чалый? Третий справа? Ничего?

Который с белым?

Он самый.

Какой-то у него потешный вид.

Ничего подобного. Такая уж масть.

Вот именно. У него белые ноги.

Все равно хороший жеребенок. Погляди на его голову. На челюсти. А хвосты у них всех такие.

Ролинс с сомнением покачал головой.

Может быть. Раньше насчет лошадей ты был поразборчивей. Может, ты просто их давно не видел?

Может быть. Но я все равно не забыл, как они вы глядят.

Жеребцы снова сгрудились в дальнем углу загона. Они закатывали глаза и проводили носами по гривам друг друга.