Кормак Маккарти - Кони, кони…

Луис утверждал, что видел души лошадей и что это зрелище не для слабых. Они являлись человеку в особых случаях ― например, при смерти лошади. Луис еще говорил, что у лошадей общая душа и что разделение происходит, когда лошадь является в этот мир. Потому-то, собственно, она и оказывается смертной. Луис добавил: тот, кто понимает душу одной лошади, понимает всех лошадей, какие только были, есть и будут.

Они сидели, курили и смотрели в догоравший костер, где головни наливались алым соком и трескались.

Джон Грейди поинтересовался, относится ли это и к душам людей. Луис вытянул губы в трубочку, собираясь с мыслями, потом заговорил. По его мнению, среди людей нет того единства, какое существует в мире лошадей, и те, кто уверен, что человеческую душу можно понять, сильно заблуждаются. Ролинс осведомился на ломаном испанском, есть ли у лошадей рай, но Луис покачал головой и ответил, что лошадям рай ни к чему. Наконец Джон Грейди спросил, что произойдет, если вдруг в этом мире не станет больше лошадей, — не погибнет ли тогда и лошадиная душа, потому как утратит источник жизненной силы, но Луис сказал, что даже глупо говорить об этом, потому что Господь не допустит, чтобы лошади пропали.

Они сгоняли кобыл из низин и арройо, собирали их в загоне. Они занимались этим три недели и к концу апреля собрали около восьмидесяти кобыл. Некоторые были приучены к узде, и кое-кто из них выказывал неплохие задатки ковбойской лошади. К тому времени начался массовый загон скота, и ежедневно большие стада коров проходили с горных пастбищ в сторону усадьбы, и хотя у вакеро явно ощущался недостаток лошадей, новое пополнение по-прежнему находилось за оградой. Второго мая в небе показалась красная «сессна», которая летела с юга. Сделав круг над ранчо, самолет стал снижаться и вскоре скрылся из вида за деревьями.

Час спустя Джон Грейди стоял на кухне хозяйского дома и держал в руке шляпу. У раковины женщина мыла посуду, а за столом сидел мужчина и читал газету. Женщина вытерла руки о фартук, вышла из кухни, но вскоре вернулась.

Ун ратито, [48] Минуточку. сказала она.

Грасиас, отозвался Джон Грейди.

Мексиканец, сидевший за столом, встал, сложил газету, прошел через кухню к полке, взял оттуда ножи, точильный камень и положил их на лист бумаги. В этот момент в дверях появился дон Эктор и остановился. Он пристально смотрел на Джона Грейди.

Это был худощавый и широкоплечий человек с черными, начинающими седеть волосами и светлой кожей. Он вошел в кухню и назвал себя, Джон Грейди переложил шляпу из правой руки в левую, и они обменялись рукопожатием.

Мария, кафе пор фавор [49] Пожалуйста, кофе. , сказал асьендадо.

Он вытянул руку ладонью вверх, указывая на дверь, и Джон Грейди, повинуясь этому жесту-приглашению, прошел через кухню и оказался в холле. В доме было тихо, прохладно и пахло воском и цветами. Слева стояли высокие часы в деревянном футляре. За решетчатыми дверцами виднелись медные гири и маятник, который медленно качался. Джон Грейди оглянулся, и асьендадо улыбнулся, показывая рукой на дверь столовой.

Пасале.

Они сидели за длинным столом из ореха. Стены комнаты были обиты голубой тканью и увешаны изображениями людей и лошадей. В конце комнаты был ореховый буфет, на котором стояли блюда и графины. За окном, на карнизе, нежились на солнце четыре кошки. Дон Эктор повернулся, взял с буфета фарфоровую пепельницу, поставил на стол, потом вынул из кармана рубашки металлическую коробочку с английскими сигаретами, открыл и протянул Джону Грейди. Тот взял сигарету и поблагодарил.

Дон Эктор положил коробку на стол между ними, вынул из кармана серебряную зажигалку и зажег сначала сигарету Джона Грейди, а потом и свою собственную, и Джон Грейди снова поблагодарил его.

Дон Эктор выпустил тонкую струйку дыма и улыбнулся своему гостю.

Буэно. Впрочем, можем говорить по-английски.

Комо ле конвенга, [50] Как вам угодно. сказал Джон Грейди.

Армандо рассказывал мне, что ты неплохо разбираешься в лошадях.

Я вырос на ранчо.

Дон Эктор сидел и задумчиво курил. Казалось, он ждет, что его гость скажет что-то еще. Открылась дверь, и в комнату вошел мексиканец, которого раньше Джон Грейди видел на кухне, где он читал газету. В руках у него был серебряный поднос с кофейными чашками, молочником, сахарницей, кофейником и тарелкой с бискочо. Поставив поднос на стол, он замер в ожидании дальнейших указаний. Асьендадо поблагодарил его, и тот снова вышел.

Дон Эктор сам расставил чашки, налил в них кофе и затем кивнул на поднос.

Угощайся.

Спасибо. Но вообще-то я всегда пью кофе черным, без всего…

Ты из Техаса?

Да, сэр.

Дон Эктор снова кивнул. Он сидел, прихлебывая кофе, боком к столу, закинув ногу на ногу. Он немного покрутил ступней в шоколадного цвета туфле из телячьей кожи, повернулся к Джону Грейди и улыбнулся.

Почему ты тут оказался?

Джон Грейди посмотрел на дона Эктора. Потом перевел взгляд на стол, где от нежившихся на солнце кошек легли в ряд чуть скошенные тени, напоминавшие вырезанные из бумаги силуэты. Он снова посмотрел на асьендадо.

Наверное, мне хотелось посмотреть эту страну. Нам обоим…

А сколько тебе лет?

Шестнадцать.

Шестнадцать, переспросил дон Эктор, поднимая брови.

Да, сэр.

Когда мне было шестнадцать, я всем говорил, что мне восемнадцать, улыбнулся асьендадо.

Джон Грейди отхлебнул кофе, но ничего не сказал.

Твоему приятелю тоже шестнадцать?

Семнадцать.

Но ты главный?

У нас нет главных. Мы друзья.

Понятно.

Дон Эктор пододвинул тарелку Джону Грейди.

Угощайся.

Спасибо. Но я только что позавтракал.

Асьендадо стряхнул пепел с сигареты в пепельницу и снова откинулся на спинку стула.

Как тебе кобылы, спросил он.

Есть неплохие.

Да. Ты знаешь, кто такой Непреклонный?

Чистокровка.

А что ты про него знаешь?

Он выступал в бразильском Гран-при. Он вроде бы из Кентукки, но принадлежал человеку по фамилии Вейл из Дугласа, штат Аризона.

Да. Он родился на конеферме Монтерей в Париже, штат Кентукки. Жеребец, которого я купил, — его полубрат, от той же самой матки.

Ясно, сэр. Где он сейчас?

В дороге.

Где, простите?

В дороге. Он работал производителем.

Вы собираетесь разводить чистокровок? Для скачек?

Нет, квартеронов.

Чтобы использовать на ранчо?

Да.

И хотите, чтобы этот жеребец крыл местных кобыл?

Да. Твое мнение?

Трудно сказать. Я знал кое-кого, кто разводил лошадей, и у них был неплохой опыт, но почему-то они всегда очень неохотно высказывали свое мнение. Правда, мне точно известно, что от чистокровок получались неплохие ковбойские лошади.

Так. Какую роль тут, по-твоему, играет кобыла-матка?