Феликс Гилман - Расколотый Мир

Двое низкорослых солдат, корчась, воя и кашляя, выбрались из огня; из их ртов и от потрепанных черных мундиров валил дым; уродливые короткоствольные ружья с грохотом вывалились на землю из нетвердых рук.

— Прикончи их. Уничтожь механизмы. Ну же!

Кридмур вышел из гостиницы, стирая с лица пепел, пыль и кровь чьим-то шейным платком, его одежда местами обуглилась. Он остановился возле сцены и того, что осталось от шоу доктора Слупа. Толпа с площади давно разбежалась; даже по-коровьи медлительные клоанцы разобрались, что к чему. Слуп погиб от ранения в грудь. Рядом с ним лежал силач с развороченным затылком. «Профессор» Гарри Рэнсом раскладывал и отмывал их тела, но, завидев Кридмура, убежал. Белый костюм «профессора» был безнадежно испорчен, с его аппаратом дела обстояли не лучше — всю сцену усеивали осколки стекла и обрывки проволоки.

— Теперь мне никогда не узнать, зачем был нужен этот аппарат. Досадно...

Танцовщица стояла на коленях и рыдала, ее боа из перьев волочилось по крови и битому стеклу. Кридмур заплатил ей сколько посчитал нужным за две бутылки тонизирующего средства погибшего работодателя.

— Хлебный спирт и порошок карри. Я это чувствую. Тебе повезет, если не ослепнешь.

— Все равно...

Девушка дрожащими пальцами свернула банкноты пополам.

— Ваша одежда неплохо выглядит, — сказал Кридмур. — Учитывая, по каким диким местам вы путешествовали. Не найдется иголки с ниткой?

Крона баобаба полыхала зловещим знамением.

Половина жителей Клоана, в основном женщины, передавали ведра с водой от колодца к горящей ночлежке. Их труд был напрасен. Огонь распространялся от дома к дому, а многие из мужчин Клоана злобно и нервно смотрели на Кридмура — на этого чужака, принесшего ужас в их жизнь, пособника демонов, агента Стволов. У некоторых в руках были вилы, ножи и топоры, у других — старые мушкеты, у одного или двух — охотничьи луки.

Он мог бы перебить их всех. Но зачем? Клоан был милым городком. Кроме того, его тоже могли прикончить одним удачным выстрелом. Такое, к сожалению, случалось даже с агентами Стволов — только в прошлом году так погибла Рыжая Молли. Хотя она, скорей всего, была пьяна в стельку.

Мертвая лошадь Кридмура истекала кровью у коновязи, где он ее оставил. Животные рядом в панике ржали и рвались с привязи, натягивая поводья. Он выбрал себе лошадь на противоположной стороне площади.

Клоанцы надвигались на него, явно собираясь убить. Кридмур оглядел их с седла.

— Ваш город горит. Смотрите, женщины пытаются спасти его. Помогите им, олухи.

Он пришпорил коня и умчался из города прежде, чем жители Клоана (уже не простодушные и миролюбивые) успели открыть стрельбу.

Рано или поздно Война все равно бы пришла в Клоан. Но Кридмур чувствовал себя отвратительно из-за того, что сам принес ее сюда, и теперь ехал в угрюмом молчании. Хозяин, почувствовав его настроение, не преминул еще сильнее испортить его:

— Мы предупреждали тебя. Ты пошел нам наперекор.

— Да.

— Не делай так больше, Кридмур. Ослушаешься нас еще раз — получишь Кнута. Ты на задании.

Он направлялся на запад по холмистой, неровной, но все еще нетронутой Войной земле. За час оставил позади добрую пару миль, и дыма стало не видно.

Вдали он увидел спешащего всадника — вздымая клубы пыли, тот мчался из Клоана на юго-восток почти параллельно Кридмуру.

— Не подведи нас, Кридмур. Эта история не должна попасть в газеты.

Понадобился всего лишь небольшой крюк, чтобы всадник оказался в пределах досягаемости Мармиона — Кридмур не промахнулся. Он никогда не промахивался.

Щелк. Всадник тихо упал в пыль.

Кридмур покачал головой:

— Чертов дурень. И чего ему дома не сиделось?

— Линия знает, что мы здесь. За работу, Кридмур.

Кридмур начал рыскать по тропам и проселкам среди холмов.

И через сутки напал на след процессии — почуял ее по запаху. Группа мужчин и женщин, идут пешком, медленно, некоторые ранены: пахнет гноем, бинтами и йодом.

— Люди госпиталя. И раненые, способные ходить. Урожай больных и безумцев для Дома Скорби.

— Да. Сгодится. Теперь можно и начинать. Быстрее, Кридмур.

Все, кто входил на станцию Глориана, оставляли привычный мир за спиной и оказывались в царстве шума, грохота и смрада, где даже освещение было иным — на станции не было солнечного света, лишь холодный блеск прожекторов и мерцание производственных огней, а те немногие лучи солнца, что все же пробивались сквозь грязные окна и пыльный воздух, истощались, не достигая цели. Кто спускался в Главный Вестибюль по широкой черной железной лестнице, попадал в недра Земли, а кто шагал по белым плитам Вестибюля — под высокой арочной крышей, в свете карбидных прожекторов, — уподоблялся гуляющему по Луне. Лив крепко схватилась за руку Магфрида, глубоко вздохнула и, сжимая в руке билет, ступила в обитель Локомотива...

Глориана оказалась самым необычным сооружением из всех, когда-либо виденных ею. Здание вздымалось на горизонте, точно гора. Лив въехала в тень станции, которая была, пожалуй, в четыре-пять раз выше самого высокого корпуса Академии. Слева и справа — ангары и склады: мешанина жести, бетона и арматуры. Поршни и шестерни размером с ветряную мельницу громоздятся над кучами щебня. Дымят трубы. Снаружи станцию подпирают серые угловатые башни — у одних не было окон, другие глядели вдаль множеством пустых глазниц. Черные арки взмывали ввысь под немыслимыми углами, словно далекие горные пики, напоминая Лив собор, а еще — стервятников, что сидят по обочинам дороги, вжав голову в уродливые плечи.

Но все это еще и двигалось. Издалека так и чудилось, будто станция пульсирует. Только подъехав ближе, Лив увидела, что над постройками возвышается скопление кранов, размеренно вертящихся от башни к башне, а также мириады гигантских шестеркой, монорельсов, лифтов и...

За станцией находился город, где жили слуги Локомотива: улей, лабиринт шпилей и башен. Все население Баррен-хилла, Монро, Баррета и Конанта едва ли заполнило бы его и на половину.

Черная громада возвышалась над просторными лугами, гремя, чадя и отбрасывая на равнину зазубренную тень, похожую на огромные солнечные часы. Казалось, она появилась здесь по воле случая или просто упала с небес. Что-то в ней наводило на мысль о полном пренебрежении к природе. Куда бы Лив ни бросила взгляд, всюду голубело небо, и только саму станцию окутывали клубы дыма.

Глориана — крайний северо-восточный форпост в опутавшей континент сети Линии. Единственная дорога отсюда шла от задней стороны станции по высокому железному мосту, исчезая в холмах.

Всего в мире тридцать восемь бессмертных Локомотивов. Линия — огромная нервная система, объединившая их по всему континенту. У каждого Локомотива — собственная станция и безымянная масса людей и механизмов. Раз в несколько десятилетий рождается новый Локомотив — еще один демон восстает из-под земли, дабы облачиться в одеяния из угля и стали. Глориана — одна из самых маленьких станций, а Локомотив «Глориана» — младший из себе подобных.