Феликс Гилман - Расколотый Мир

Он поднялся и ушел прежде, чем Малыш смог ответить.

Следующим вечером они снова говорили, через день встретились опять. Роберт, сказал Малыш, меня зовут Роберт, а Кридмур ответил ему, что иногда имя нужно еще заслужить.

— Я не хочу, чтобы со мной произошло то, что произошло с остальными. Не хочу, чтобы эта тварь питалась мной. Не хочу гнить здесь, Кокль.

— Не Кокль. Кридмур.

— Чего?

— Позволь мне кое-что тебе показать, Малыш. — Кридмур достал оружие из белой спецодежды. — Это именно то, о чем ты подумал, Малыш.

Взгляд Малыша стал сначала жадным, потом испуганным, потом пристыженным, потом гордым. Кридмур позволил Малышу провести пальцем по серебряным вставкам Мармиона.

— Вот что исцелит тебя по-настоящему, Малыш. Вот что вернет тебе силу. Снова сделает тебя опасным. Я женился на этой красотке, когда был немногим старше тебя. Многие из нас были калеками, когда начали служить Стволам. Мы исцеляемся. Подумай об этом, Малыш. Подумай об этом.

— Да.

— Подумай об этом.

— Да.

— Мне понадобится твоя помощь. Но эта работа тебе понравится.

— Он нам тоже нравится, Кридмур. Он умеет ненавидеть. Но мы не берем на службу калек. Это бедный глупый мальчик. Что, если он нас выдаст?

— Не выдаст.

— Слишком уж быстро он согласился.

— Нас легко совратить. Таким наш брат рождается.

— Что, если он передумает ?

— Ты переоцениваешь способности нашего брата.

Ко времени похорон Дэйзи Малыш уже окончательно перешел на сторону Кридмура и был готов ко всему.

Магфрид был безутешен. Очевидно, Дэйзи ему нравилась, и он не мог вынести похорон. Он рыдал в своей комнате, а Лив сидела рядом с ним и пыталась успокоить. Она принесла из своего кабинета «Историю Запада для детей» и читала ему рассказы о сражениях. Иногда они развлекали его, но не теперь. В конце концов она набрала стакан воды из-под крана в конце коридора и развела в нем пять капель успокоительного — этого было достаточно, чтобы усыпить Магфрида наверняка.

Она сверилась с нелепыми и шумными золотыми часами: попечитель будет говорить еще долго. У нее было время, чтобы навестить пациентов и понаблюдать за ходом эксперимента.

С помощью Ренато, человека сильного, отменной крепости духа и способного обращаться с пилой, в ночь перед похоронами Лив извлекла мозг Дэйзи из черепной коробки. Хоронили ее пустую оболочку. Самая важная часть тела Дэйзи хранилась внизу, в кабинете Лив, в кувшине с физиологическим раствором. Ей не терпелось тщательно изучить ее мозг. Она уже нашла среди извилин необычную травму. Бедняжка Дэйзи! Возможно, ее трагедия могла бы послужить на благо остальным...

Лив покинула Магфрида, когда тот захрапел, осев горой на кровати, и вышла в тихие коридоры. «Историю Запада» она сунула в карман черной куртки, которую одолжила для похорон.

В коридорах было до странного тихо. Сначала Лив списала это на то, что в такой день все в трауре, но позже, когда она прошла по коридорам и спустилась по лестнице — комната Магфрида находилась на четвертом этаже, — ей стало не по себе. Так много пустых комнат. Куда же все подевались? Не могли же все выйти в сад. Может, все собрались в одной из общих комнат? Но тогда почему так тихо?

Безногий светловолосый мальчик в палате «320» растерянно катался на своем кресле от двери до окна и обратно. Он мотнул головой и сказал ей, что не знает, куда все подевались. Она оставила его в покое.

Его сосед знал немного больше. «Внизу, мэм. Сходите на нижний этаж». Он отказался говорить что-то еще, но и в обычный день был столь же неразговорчив, поэтому она больше не стала его тревожить.

Лив спустилась по лестнице на второй этаж и вышла в коридор, как раз когда из дверей палаты Генерала показался Джон Коклъ, ведущий старика за собой. Кокль держал старика за плечо и осторожно подталкивал его, помогая идти вперед на слабых ногах. За плечом у Кокля был тяжелый мешок. Он встретился глазами с Лив, и на мгновение его взор страшно похолодел, но затем он улыбнулся:

— Вывожу старика погулять, док. Свежий воздух полезен для легких.

Воцарилась напряженная атмосфера, и это показалось Лив странным.

— Ему сейчас не следует гулять, мистер Кокль. Мы не хотим, чтобы он напрягался.

Генерал слегка улыбнулся. Улыбка на лице Кокля стала неестественной. Бернард, покойный муж Лив, увлекался изготовлением чучел. Улыбка на лице Кокля теперь напоминала блеск стеклянных глаз одной из лис Бернарда.

— Пожалуйста, верните его в палату, мистер Кокль.

— Неужели вы хотите лишить старика солнечного света и свежего воздуха, доктор Альверхайзен? В этот день, когда нам снова напомнила о себе тень нависшей над всеми нами смерти, неужели вы откажете ему в этом? Между прочим, он тяжелый. Не поможете?

— Нет, мистер Кокль. Пожалуйста, верните его в палату.

— Нет, доктор.

— Я позову на помощь.

Кокль театрально вздохнул. В следующую секунду — она не заметила, чтобы Кокль двигался, — Генерал уже сидел, прислонившись к дверному проему, а Кокль наставил на нее какое-то устройство. Она не сразу поняла, что это пистолет.

— Подойдите сюда, доктор Альверхайзен.

Лив подумала над тем, как поступить. И отказалась.

Кокль нахмурился.

— Вы не понимаете, что делаете, мистер Кокль. Полагаю, вы сошли с ума. Но вы не испугаете меня этим оружием. Вы не сможете причинить мне вреда. Дух дома не позволит вам.

— Я бы не стал на это надеяться, мэм.

Она сделала маленький шаг назад. Кокль, казалось, на секунду задумался. Потом он ринулся к ней. Он невероятно быстро пробежал по коридору и зажал ее рот грубой рукой, так что она еле успела вскрикнуть.

— Ты должен был убить ее, Кридмур. Она подняла тревогу. Теперь прольется кровь.

— Если честно, я и сам удивлен. Что на меня нашло?

— Тогда убей сейчас.

— Нет, не стоит. Она может нам пригодиться.

Он перевязал ей рот хирургическим жгутом и потащил за руку. Когда она стала вырываться и попыталась кричать, он вынул из кармана маленький пузырек хлороформа и потряс им перед ее глазами. Вырываться она перестала.

Кридмур вел Лив и Генерала по коридору, как пастух ведет непослушное стадо, то подталкивая их в спины, то волоча за руки.

Из примыкающего коридора вышел сгорбленный мистер Басроу, преградил Кридмуру дорогу и взглянул на него печальными глазами. Басроу, казалось, не был ни удивлен, ни испуган. Кридмур жестом приказал ему уйти с дороги, и он покорно отошел в сторону.

Кридмур остановился:

— Если я пристрелю тебя, Басроу, что со мной случится? А со всем остальным в твоей голове? Где мы будем жить, если я лишу нас пристанища?

Басроу пожал плечами:

— Уничтожить мир? Заманчивое предложение...

— Хочешь убить его — убей сейчас, Кридмур. У нас есть дела.