Феликс Гилман - Расколотый Мир

Он вынул оружие, расплескав воду широким веером. Поднял его к серому небу — и направил на голову исполинской статуи на южном склоне. На мгновение снова обернулся к Лив, подмигнул ей, а затем выстрелил.

По долине прокатился грохот.

На вершине холма взметнулось облако пыли и щебня.

Огромное лицо великана медленно, очень медленно раскололось, и левая половина каменной челюсти медленно осела вниз.

Это напомнило Лив судороги жертвы инсульта. Затем, все быстрей и быстрей, с оглушительными грохотом и скрежетом исполинская статуя начала разваливаться, осыпаться лавиной пыли и обломков. Плечо великана подалось в сторону, треснуло и отвалилось, потянув за собой вытянутую руку и разрушив то, что, как поняла теперь Лив, служило когда-то мостом через широкую, быструю полноводную реку...

Вскрикнув, она едва успела закрыть руками глаза себе и Генералу, как вся громада развалилась на мелкие части.

Вокруг них падали камни. Тяжелый осколок раскровил ей плечо, вызвав дикую боль. Она кричала, зажав уши руками, и ждала, когда же все стихнет. Но, открыв глаза, застонала, потому что безумие заканчиваться не собиралось.

Река ревела, как раненный зверь, мгновенно поднявшись от бедер Лив до груди. Напор становился все сильнее, вода прибывала неумолимо. На дне у ног Лив плавали темные тяжелые силуэты. Что-то скользкое и извилистое проплыло мимо, и Лив едва устояла на ногах.

Добраться до берега ей было уже не под силу.

— Помогите нам, Кридмур!

Над головой гремел гром, а с холмов доносился барабанный бой.

Кридмур, лицо которого стало серым от каменной пыли, нацелил ствол на северного великана и расхохотался. Затем вернул ствол в залитую водой кобуру, закатал рукава и крадучись двинулся к Лив. Он прошел мимо, даже не взглянув на нее — его взгляд не отрывался от воды. Вот он прокрался влево, затем снова вправо, явно что-то ища, — и вдруг резко опустил руки в воду.

То, что он поймал, скользило и извивалось в глубине. Лив различала только темную тень, бьющуюся у него в руках. Кридмур выпрямился, не отпуская рук, и, как фермер, тянущий за задние ноги теленка во время отела, вытащил пойманное существо на воздух.

Он держал за горло нечто скользкое, длинное и покрытое черной шерстью. В первую секунду Лив приняла это за выдру или большую собаку. Но когда вода стекла, под длинными черными космами проступила кожа — белая как мел, раскрашенная красной краской. Существо размахивало костлявыми руками, то царапая лицо Кридмура когтями, то хватая его длинными пальцами за горло.

Кто-то из Первого Племени. Крошечный, тощий, бледный, извивающийся. Древний и сморщенный. По красным знакам под волосами Лив догадалась, что это самка.

Мокрая холмовичиха сомкнула длинные белые корневидные пальцы на шее Кридмура, а он, сжав ей горло левой рукой, правой приставил к голове Ствол.

Воцарилась напряженная тишина. Даже шум воды утих, подумала Лив. Генерал куда-то пропал. Рыдая, она двинулась к безопасному северному берегу.

За ее спиной молча сцепились Кридмур и странное существо.

«Чудовище...»

— Для вас — Джон Кридмур, мэм! Что вы делаете в моей голове?

«Таким, как ты, здесь не рады. Не тебе смотреть на эту землю, не тебе давать имена этим вещам, и мой тебе совет — не твори из них то, чем они не являются».

У холмовичихи не было голоса, она говорила молча: одно лишь ощущение звука — и, миг спустя, воспоминание о смысле сказанного.

— Убей ее, Кридмур.

Голос Хозяина звучал шумом падающей гильотины и хрустом ломаемых шей.

— Много же здесь народу... И много боли. Но вам, конечно, все равно...

«Как ты посмел притащить сюда эту тварь?» — Кридмур понял, что она говорит об оружии, о точнее, о демоне, сидящем в Стволе.

— Убей ее, Кридмур. Убей немедленно.

«Падшая тварь. Сломленная тварь. Безумная тварь. Отравленная тварь. Мы жалеем тебя. Но тебе здесь не место. Еще нет. Уходи».

— Убей ее и покончим с этим, Кридмур. Она издевается над нами...

«Уходи!»

— Мармион?

«Твой Хозяин оставил тебя».

— Навсегда?

«Нет. Он еще найдет, как вернуться».

— Насколько же он ушел?

«Надолго».

— Уж не знаю, расцеловать тебя, убить — или броситься наутек...

Кридмур медленно убрал Ствол от виска холмовичихи и направил его на долину. Вода теперь бурлила у самой его груди.

Та отняла длинные пальцы от горла Кридмура.

— Что теперь, мэм?

«Ступай прочь, чудовище. Не смотри на эти вещи, не...»

— Как вас зовут, мэм?

«Нам больно говорить с тобой. Больно, когда ты произносишь наши имена».

— Я назвал тебе свое имя.

«Ку Койрик. Зови меня только так».

— Это кличка или ругательство? Что это значит?

«Сторожевая собака границы».

— Какой границы?

«С нашей землей. Незавершенной. Падшей. Свободной».

— Позволь нам пройти.

«Нет».

— Прошу тебя.

«Что?»

— Я прошу тебя.

«Ты странный».

— Я говорю искренне. Не вижу повода для конфликта. Кридмур отпустил холмовичиху. Она метнулась по воде к ближайшему камню, взобралась на него, сжалась, задрав костлявые ноги, точно блоха, и уставилась на него. Кридмур убрал оружие в кобуру и встал в прибывающей воде, вскинув вверх пустые руки.

«Мы искалечили себя, чтобы явиться к тебе».

— Да? Как? В любом случае, примите мои извинения. Это место священно для вас, и...

«Это твои слова. Не наши».

— Простите.

«Слова...»

— Я слишком болтлив, я знаю. Я тщеславен, и это не самый меньший мой грех. На вашем месте я бы тоже был себе не рад. А как же старик? Он, если вы заметили, тонет.

Взгляд ее красных глаза метнулся к воде.

— Это генерал Энвер. Вам знакомо его имя? Как утверждают самые скандальные и недостоверные книги по истории, когда-то он был другом одного из ваших, имя которого вертится у меня на языке... Кан-Кук, верно? И он знает одну из ваших тайн, которая, я полагаю...

«Нам это известно. Таков был наш план. Мы выбрали его. Он обещал помочь и взял на себя эту ношу».

— Он заключил сделку со стариной Кан-Куком, так? Должен был взять ваше оружие, спасти свою Республику и уничтожить врагов, ваших общих врагов. Так?

«Не лезь не в свое дело, чудовище».

— Это вы в моей голове, мэм. И почему бы вам...?

«Он может пройти. Возможно, вместе с женщиной. Она в здравом уме, и мы сможем спасти ее. Но не тебя».

— Без меня они погибнут. Я ужасен, вы правы, мэм, и сам себе иногда противен, но те, кто гонится за мной, еще хуже. Это линейные, слуги Локомотивов. Только я могу уберечь от них старика и доктора Лив. Без меня Линия узнает тайну, которую хранит старик, и тогда — это я могу сказать точно — их уже будет не остановить: они придут сюда с дымом и грохотом, раздробят ваши камни, сроют ваши пещеры. Кстати, могу я узнать, кто создал эти чудесные статуи?