Евгений Костюченко - Блюз для винчестера

Беззаботно дымя сигарой, Степан снова подхватил свои пакеты и направился к гостинице.

Миссис Браун подметала крыльцо. Она опустила широкий веник в ведро с водой, брызнула на ступени и распрямилась, потирая поясницу.

— Мистер Паркер? Может быть, это не мое дело, но ваш друг сел на лошадь и уехал. При этом интересовался ценами на лошадей.

— Все в порядке, — сказал Степан. — Давно он уехал?

— Минут пять. Можете оставить ваши пакеты в холле, с ними ничего не случится. Еще он спрашивал, где тут играют в карты.

— Он всегда это спрашивает. Но никогда не играет. У него не бывает лишних денег.

— Еще он спросил, где у нас самая большая конюшня. Я посоветовала отправиться на станцию. Вы понимаете?

— Не совсем.

— Не удивлюсь, если он вернется пешком, — поджала губы хозяйка.

— Ну что вы. Скорее он вернется с небольшим табуном, — успокоил ее Степан.

Беседуя с хозяйкой, он поглядывал на отражения в чистых сверкающих окнах отеля. Бородачи не таясь прислушивались к разговору. Когда же Степан, оставив пакеты, отправился за Дрейком, следом побрел только один, рыжий толстяк, а чернобородый торопливо ушел.

Степан увидел кобылу Дрейка гораздо раньше, чем ожидал. Она стояла уже за следующим поворотом, у здания с многообещающей вывеской "Игорный дом Круассона. Карты из Италии, вина из Франции. Чеки и векселя принимаются".

Наверно, это заведение знавало и более удачные времена, чем сейчас. Столы, обтянутые зеленым потертым сукном, пустовали, и только у дальней стены сгрудились немногочисленные любители фаро [21] Фаро (фараон, штосе, банк) — азартная карточная игра. . Среди них стоял и Харви Дрейк. Судя по умиротворенному лицу, он уже избавился от тридцати долларов, которые достались ему вчера утром. Заметив Степана, он еле заметно подмигнул, коснулся пальцем уха и отвернулся. Гончар сел на высокий табурет у стойки и тоже прислушался к разговору.

За игровым столом только что закончился очередной розыгрыш. Банкомет сидел, отодвинувшись от стола и спокойно держа руки на коленях. Игроки расставляли свои разноцветные фишки по картам, наклеенным на доску. Все они были местными жителями и одевались по-городскому — пиджаки, котелки, галстуки. Здесь не было никого в ковбойской рубашке или старом солдатском кителе. Игрок, сидевший на почетном месте напротив банкомета, был в черном сюртуке и высоком шелковом цилиндре. Перед ним выстроились несколько башенок, сложенных из фишек, и тут же высилась горка бумажных долларов. Прочие участники игры были не столь удачливы, и свои фишки они доставали из карманов. Игра еще не началась, и можно было поговорить о посторонних предметах. Речь шла о разбойнике, которого звали Джессе Джеймс.

Этот парень встал на тропу войны, когда ему и пятнадцати не было. Может быть, он бы и вырос достопочтенным фермером, но началась Гражданская война, и Джессе вступил в партизанский отряд. В Канзасе он грабил обозы северян и переправлял добычу на Юг, нищим конфедератам. Когда война закончилась, Джеймс вернулся на свою ферму и собрался возделывать землю. Но тут, как назло, именно его земля понадобилась железной дороге. Правда, сама линия проходила далеко в стороне, и железнодорожные воротилы просто хотели заграбастать побольше прилегающих участков. Они щедро платили фермерам, так щедро, что те едва-едва могли добраться до ближайшего города и влиться в ряды грузчиков, шахтеров или землекопов. Но Джессе Джеймс нашел себе другое занятие. Вместе с братьями он принялся грабить подряд все банки этой железнодорожной компании и все ее поезда.

Три года назад ему вроде бы пришел конец. Банда попала в засаду при попытке ограбления банка в Миннесоте. Почти всех братьев перебили на месте, а израненного Джессе подлечили, чтобы предать открытому суду.

Да вот беда, врачи перестарались. Здоровья у Джессе с избытком хватило на то, чтобы бежать из-под стражи. И теперь он снова при делах. И сам губернатор штата Миссури пообещал за него десять тысяч долларов, за живого или мертвого.

— Ставки сделаны! — повысив голос, произнес банкомет и придвинулся к столу.

Все замолчали и сбились потеснее, напряженно глядя на плоскую коробку перед банкометом. Сейчас он начнет доставать оттуда карты, по одной, складывая их в две стопки, слева и справа от себя, и с каждой новой картой кто-то будет становиться богаче, а кто-то беднее.

Степан вышел на улицу, и Харви Дрейк последовал за ним.

— Хорошо, что ты пришел. Без тебя я бы не скоро оторвался, — виновато улыбнулся он. — Ты понял, о чем здесь говорили?

— Да.

— Местная публика встревожена. Слишком много крутых парней слетелись сюда. Говорят, что они из шайки самого Джессе.

— Полагаю, местной публике нечего бояться, — сказал Степан. — Как насчет лошадей?

— Плохо. Никто не продает своих. Надо ехать на ранчо "Семерка". Там и мулов найдем подешевле. Смотри, этот пес увязался за тобой.

— За мной увязался не только пес. Видишь толстяка на углу?

— Натуральный "ботаник", — помрачнев, кивнул Харви.

— Как ты догадался? Ты же не знаешь, какое у него седло? А вдруг не калифорнийское?

— Смейся, смейся. Держу пари, что калифорнийское. Только натуральные ботаники гуляют по улицам с мушкетом на груди.

Степан присел на корточки, и пес подбежал к нему.

— Ну что ты за нами бегаешь? — укоризненно спросил Гончар. — Занялся бы делом. Погоняй кур. Посторожи крыльцо. Столько важных дел для собаки, а ты бегаешь за нами.

— А знаешь, почему этот толстяк таскается с винтовкой? Ему негде ее оставить. Наверно, его команда еще не нашла себе берлогу.

— Может быть.

— Стивен, ты купил продукты?

— Купил. И табак для тебя.

— Так чего мы ждем? Поехали отсюда. На ранчо, потом в лагерь профессора. Чего ты ждешь?

Степан выпрямился. Пес настороженно повел головой и зарычал.

— Я уже не жду, — сказал Гончар. — Веди лошадей обратно и собирайся в дорогу. А я пока прогуляюсь.

Как и ожидал Степан, толстяк двинулся за ним. Пес убежал куда-то вперед, вернулся, снова убежал. Наконец Гончар остановился возле кузницы. Оттуда тянулся запах горячего металла, смешанный с кисловатой угольной гарью.

Здесь улица сворачивала в тупик, и Степан, пройдя немного, повернул обратно. Он впервые встретился взглядом с толстяком, который преследовал его. Тот прислонился к стене и сложил руки на винтовке, висевшей поперек живота. Кроме них, в тупике не было никого, если не считать пса, который жался к ногам Гончара. Толстяк выплюнул жвачку и сказал:

— Ты плохо смотришь за своей собакой.

Степан прошел мимо.

— Эй, постой-ка, друг! — просипел толстяк. — Я с тобой разговариваю!

— Что тебе, друг? — Степан повернулся к нему, улыбаясь. — Может быть, ты меня с кем-то путаешь?