Луис Ламур - Одинокие боги

Куда они направлялись? Что у них на уме?

Маршрут, которым следовала троица, несомненно, вел к нашему лагерю, но тропа проходила мимо, в один из каньонов, где существовал переход в долину. Куда же они ехали в такой поздний час? Ах, вспомнил еще: в долине же имелись ранчо! Может быть, их путь лежит на одно из них?

С любопытством наблюдая за приближением всадников, я заметил, как один из них вытащил из чехла ружье. Моя собственная винтовка давно была наготове. В загоне вдруг послышалось, как заволновался черный жеребец. Взглянув на него повнимательнее, я понял, что его беспокоят не всадники: он стоял, вытянув шею и поставив торчком уши, будто вслушиваясь во что-то справа от меня.

Резко обернувшись, я увидел теперь уже менее чем в ста ярдах пятерых вооруженных людей на лошадях. Значит, пока мое внимание отвлекали те трое, пятеро, пользуясь прикрытием, неслышно зашли ко мне с тыла. Вот это маневр!..

Но ведь Якуб Кан говорил, что их одиннадцать. Где же еще трое? Теперь они убедились, что возле костра меня не оказалось, поэтому, наверное, выжидали, где я объявлюсь и обнаружу свои позиции.

Они не знали, что за оружие у меня, не могли предположить, что есть еще и винтовка, которую после первого выстрела надо будет перезаряжать. Есть и пистолеты с пятью или шестью патронами в каждом, в зависимости от того, насколько заполнен их барабан. Взвешивая свои возможности, я подержал в руке пистолеты, прикидывая, насколько тяжелы они, а их у меня было два, и, пока поджидал всадников, зарядил их.

Пятеро приблизились, один, осматриваясь, приподнялся на стременах. Их, очевидно, беспокоило, что меня все еще нигде не видно. Если бы им удалось захватить меня врасплох, наверное, обошлось бы без стрельбы. С другой стороны, они могли вынудить меня сию же минуту начать стрелять из пистолетов, ведь в ружье моем еще не было патронов. О том, что у меня два пистолета да еще отцовское ружье, никто знать не мог.

Монте и Джакоб собирались вернуться на закате, закат наступил, но пока все еще я оставался совершенно один.

Куда же подевались остальные бандиты?

Первые трое медленно приближались к костру, и, не доезжая, почему-то свернули в сторону. Обернувшись назад, я увидел, что пятеро тоже заметно продвинулись вперед.

По лицу у меня струился пот, сердце бешено колотилось. Что делать? Предупредительный выстрел выдаст мое укрытие. Если они пришли за лошадьми, то используют, конечно, все свои шансы.

Трое почти уже подошли к костру. Один из пяти, приближающихся с другой стороны, завернул за угол загона и поскакал к воротам. Попытался их открыть, но в этот момент я, что есть мочи, крикнул:

— Прочь отсюда!

В то же мгновение три пули прошили кусты, одна врезалась в бревно, за которым я лежал. Инстинктивно откатившись в сторону, я прицелился во всадника, все еще возившегося возле ворот, и, едва он попытался поднять перекладину, выстрелил: пуля, было заметно, угодила ему в поясницу.

Бросив винтовку, я схватил ружье, зарядил его и прицелился в другого бандита, ближе всех подъехавшего к костру.

Он привстал на стременах, глядя в мою сторону, хотя за кустами меня наверняка не было видно. Выстрел — и его лошадь встала на дыбы, бандит же повалился рядом с костром и остался недвижим. Я неплохо потрудился и, судя по тому, что был в состоянии анализировать ситуацию, мой боевой дух еще не иссяк: двое бандитов лежали на земле, один — возле костра, другой на некотором расстоянии от него. Я быстро перезарядил пистолет, а потом ружье.

Воцарилось временное затишье. Костер догорал, из него к темнеющему небу вырывались снопы искр.

Лошадь второго застреленного мною бандита медленно побрела прочь.

Двигаясь с величайшей осторожностью, я переместился на другое место, чтобы иметь более удобный обзор загона и костра. Теперь стали видны обе стороны загона; несколько всадников сгруппировались у его дальнего от меня конца, и в поднятой копытами лошадей пыли я мог наблюдать лишь отдельные моменты их передвижения. Стрелять не решался, опасаясь попасть в лошадей: начнется паника, и животные станут рваться на свободу, тогда бандиты без труда уведут их.

Время тянулось медленно. Все еще обливаясь потом, я лежал почти не двигаясь и чутко ловил каждый доносившийся до меня звук.

Солнце почти село, скоро наступят сумерки, а потом и полная темнота. Бандиты явно выжидали. С тревогой я глянул через плечо: под деревьями уже ничего нельзя было различить.

Человек возле костра, сраженный моей пулей, шевельнулся: значит, только ранен, подумал я с досадой.

И снова стал пристально всматриваться в густую темноту кустов и деревьев, но пока все было тихо.

Раненый поднялся на локтях и, цепляясь за траву, старался отползти от костра как можно дальше. Ружье его валялось неподалеку.

Куда же запропастились наконец Монте и Джакоб? На каком расстоянии отсюда могли быть слышны выстрелы? Я полагал, что уж в миле-то наверняка, но точно уверен не был: это зависело от многого, в том числе от рельефа местности и характера растительности. Отерев рукавом с лица пот, я достал запасной пистолет и положил его на камень, чтобы в случае чего был под рукой. Один заткнул за пояс.

Внимательно в который уже раз оглядевшись, я ничего не увидел. Раненый отполз уже на несколько футов; в ближайшем ко мне углу загона, подальше от бандитов, лошади сбились в кучу.

Сколько их было? Трое? Четверо? Позади меня, примерно в тридцати футах, вдруг затрещали кусты, из которых вышли два человека. Вздрогнув от неожиданности, я схватил ружье и, не раздумывая, выстрелил в ближайшего. Потом, бросив винтовку, вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил во второго.

Тотчас ответная пуля обожгла ухо, вторая вошла в землю, чуть не долетев до меня. Потом я почувствовал резкую боль в ноге. Снова выстрелил, и стрелявший в меня упал, но быстро поднялся, сделал несколько шагов и опять рухнул на землю.

В этот момент где-то в стороне раздался еще звук выстрела, за ним второй, потом все разом смолкло. Я неслышно вышел из своего укрытия и осторожно пробрался к костру.

Он почти погас, от тлеющих угольков медленно поднимался тоненькой змейкой дым. Раненого бандита что-то нигде не было видно. Темное пятно на земле возле костра свидетельствовало о том, что сраженный пулей, он упал именно здесь: отсюда тянулись следы крови. Когда на меня нападали сзади, раненый, очевидно, воспользовался этим и отполз в укрытие.

Первый человек, в которого я выстрелил, был мертв. Второй, стрелявший в меня, — в сознании, но, когда я подошел, глаза его смотрели отрешенно.

— Ты собираешься меня убить? — спросил он почти равнодушно.

— Это ты пытался убить меня, — ответил я, перезаряжая ружье.

— Ты вынудил нас. Мы не знали, где ты прячешься.