Луис Ламур - Человек закона

— Ма, — устало произнес Чантри, — я хочу исполнить свою работу. Если я найду преступника, его будут судить. Арестовывать кого-либо без достаточных на то доказательств я не стремлюсь, но мне неспокойно. Кем бы ни был убийца, что-то его тревожит, и боюсь, он еще не кончил убивать. И еще боюсь, что он — один из нас… кто-то, кто живет здесь, в городе.

— Разве угадаешь… Как я слышала, тот чужак приехал в город с приличными деньгами, а где они теперь? Можно держать пари: тот, кто ими завладел, захочет их потратить. Па всегда так говорил: «Дай вору дорваться до денег, и из полусотни одного не найдешь, чтобы не выдал себя. Не могут они не пускать пыль в глаза. Следи, и больше ничего делать не надо».

— Ждать я не вправе. Погибнет кто-нибудь еще. И, как бы с этим ни обошлось, Тайм Рирдон намекнул: если он не ошибся в личности покойного, к нам сюда могут явиться на поиски. И такие приедут — весь город на уши поставят.

— Пусть приезжают. У нас хватит винтовок на хорошую войну, и мужчин, способных драться, тоже хватит. Наш город такой же, как и большинство городов на Западе. Взять к примеру Хайэта Джонсона. Майором служил в кавалерии повстанцев. Ну да, он сейчас банкир, а ружье у него висит за письменным столом, на стене. А в ящике стола — флотский револьвер тридцать шестого калибра. Блэйзер, что в конторе дилижансов, он у Шермана снайпером был. С индейцами бился три — нет, четыре раза. В любом западном городе едва ли найдешь такого, кто не участвовал бы в войне или на той стороне, или на другой. И большинство с мальчишеских лет боролись с краснокожими. И стреляли дичь на еду. В такой город являться с нехорошими намерениями — значит самому просить места на кладбище.

Миссис Ригинз перевела дух.

— Борден, тебе надо поговорить с Билли Маккоем. Здорово соображает парень. Прямо как его папаша в былые времена, а может, даже лучше. Почти все видит, что в городе делается. И поверь моему слову, Джонни до чего-то докопался, и зуда его одолевала, сказать тебе. И страх.

— Поговорю. — Чантри встал, вертя в руках шляпу. — Нет ли у вас идеи, кого Джордж подозревал?

— Нет. Но он старательный был человек. Помнишь? Ничего не оставлял на волю случая. Особой доверчивостью тоже не отличался. Я что хочу сказать, людей он любил, но хорошего от них много не ждал. Повторял: все мы — простые смертные, все делаем ошибки. А во многих сидит жулик и ждет своего часа. Джордж не надеялся, что кто-то вдруг окажется непогрешимым. И в особенности он сам.

Борден повернулся и пошел к двери, но нечто вдруг привлекло его внимание. Медленно обернулся назад.

— Ма? Джордж когда-нибудь делал заметки? Когда работал над делом? Или все держал в голове?

— По большей части, да. Но не каждый раз. По-моему, Борден, про то последнее дело он что-то записывал, но самих записей я никогда не видела. Я уже говорила, дома он о делах не распространялся. Изредка только пару слов скажет, или куда он собрался. Как в день своей смерти.

— И куда же он ехал? — выговаривая этот вопрос, Чантри испытал шок — он не имел ни малейшего понятия, и, насколько он знал, этим вообще никто не интересовался. Его самого еще маршалом не назначили, а о гибели Ригинза ему было известно по слухам. Его тогда целиком поглотили старания спасти хоть что-то на своем ранчо.

— К Блоссом. Старая дружба. Он и Эд Гейли вместе гнали сюда скот из Чихуахуа. Джордж долго раздумывал: ехать, не ехать — наконец, поехал. По дороге к ней его и убили.

Чантри повернул ручку и открыл дверь, чтобы уйти. Миссис Ригинз поднялась с качалки.

— Ох, едва не забыла! Джордж говорил, эту его красивую уздечку отдать Джонни Маккою, а Билли — шпоры, но особенно подчеркивал, что его седло должно достаться тебе: Может, говорил, его нужно где-нигде починить, но ты хорошо это умеешь, наладишь лучше нового. Хочешь, забирай сейчас.

Чантри поблагодарил ее и вышел на приступок. Постоял, озираясь вокруг. Голова болела. Точно что-то давит над правой бровью. Провел пальцами по волосам, потом надел шляпу.

Ах да, седло.

Он обошел дом кругом и ступил в небольшую конюшню. Узда на гвозде, там, где Джордж обычно ее держал. Шпоры лежат на столе.

Седла нет.

В пыли на полу отпечатались следы обуви.

Острый взгляд Бордена Чантри обежал все вокруг. Скрыться в конюшне негде. Он выбежал наружу, торопливо огляделся. Вплоть до улицы никакого движения нет, но за конюшней растут кусты и начинается тропка — она ведет на дно оврага, вспомнил Чантри.

Он повернулся и бросился туда. В кустах затрещало. Было похоже, что там кто-то бежит. Выхватив револьвер, Чантри кинулся следом.

Овраг разветвлялся в нескольких направлениях. Чантри остановился, проехавшись подошвами по земле. Прислушался. Ничего. Ни малейшего шороха. Двинулся было к одному из маленьких овражков, но задержался. Осмотрелся, разыскивая след, но в этом месте дно оврага представляло собой сплошной голый камень. Чантри выругался себе под нос и отправился вдоль ближайшей канавы, от устья к началу.

Канава вилась, изворачивалась в направлении от города. Он возвратился обратно и попытал счастья со второй. Идет в сторону холмов. Еще одна заворачивает на север. Окаймляет городские зады. Вот о ней надо было подумать сразу. Вылезти из нее можно в десятке мест, вылезти так, что никто и не увидит. Укравший седло ушел. Окончательно.

А седло? Оно тяжелое, ковбойское, если тащить его на себе, особо не разбегаешься.

Чантри пошел обратно к месту, где слышал треск в зарослях. Несколько минут — и седло появилось на белый свет. Все ясно, вор отшвырнул его, чтобы удрать без помех. Борден взвалил седло на плечо и зашагал прочь от оврага. Мимо дома и на улицу.

Его валила с ног усталость, от беготни голова заныла по новой. Он перешел улицу и вошел в «Бон тон». Есть не хотелось, кофе тоже. Только присесть, хоть на минуту.

Хлопнувшись на первый попавшийся стул, он водил глазами. Ни с того ни с сего комната вдруг поплыла. От противоположной стены подошел Эд, поставил на стол кофейник и чашку.

— Все в норме, маршал? Ты прям как выжатый лимон.

— Это все тот удар по голове. Наверно, было небольшое сотрясение мозга. Я просто посижу тут, пока не станет лучше.

— Сиди, сколько влезет, торопиться некуда. Хайэта не видал? Спрашивал тебя.

— Потом.

— Похоже, Джорджа Ригинза седло, — отметил Эд. — Уж куда как высоко его ставил, а хуже твоего.

— Он хотел, чтобы его отдали мне.

— Ну что ж, иногда лишнее седло может пригодиться. На этом-то поездили вволю. Могло бы не одну историю рассказать, дай только язык да разреши болтать.

Эд пошел назад в кухню, а Борден опустил голову на руки. На одну минуту. Только одну-единственную минутку бы отдохнуть.

— Борд?