Петр Оффман - Купол на Кельме

Вова первый прибежал пробовать, на ходу крикнув Саше:

– Там в кустах много щенок, иди собирай!

Николай разжег костер. Студенты вынули припасенные бутерброды. Саша отделил Вове три четверти своего завтрака, только попросил приятеля сесть подальше, потому что тот вымазался какой-то липкой желтой глиной. Лева принес с собой только черный хлеб и упорно отказывался от колбасы, которую навязывала ему Ирина. «И что она пристала ко мне? – было написано на его хмурой физиономии. – Разве я маленький?»

– Нет, так не пойдет, – сказал Николай. – Долой единоличное хозяйство! Ирина Осиповна, кладите сюда колбасу. Вовка, отдавай бутерброды. Вместе так вместе. Дели, Глеб, чтобы всем поровну.

У Николая в кармане оказалась и четвертинка. Косясь на Маринова, он все не решался ее вынуть. Глеб смотрел на дело проще.

– Чего там! – сказал он. – Принес, так вынимай. Не пропадать же добру.

Глеб предложил Маринову и мне, а когда мы отказались, налил по стаканчику себе и Николаю.

– А прочие непьющие, – сказал он. – Не будем на них добро переводить…

Возвращались мы в середине дня – часа в три, но с непривычки усталые, немного отяжелевшие от весеннего воздуха. Забравшись в электричку, Вова и Саша забились в дальний угол. Вова продрог в своей отсыревшей одежде, его знобило, и он дремал, полузакрыв глаза. Молчал и Саша, с горечью оглядывая грязные, измочаленные брюки и потрескавшиеся туфли. Лева, наоборот, разговорился, завладел Мариновым, засыпал его вопросами, мудрыми и наивными. А Глеб с Николаем затеяли ученый спор. Глеб, оказывается, готовил для студенческого кружка доклад о происхождении нефти.

Вопрос этот сложный, наукой еще не решен окончательно. В прошлом веке Менделеев полагал, что нефть образуется в глубинах земли при воздействии водяных паров на соединения углерода с железом. Позже этот взгляд был отвергнут. Считается, что нефть возникла из растительных и животных остатков, подобно каменному углю. К моему удивлению, Глеб защищал старую, менделеевскую точку зрения. Друзья обрушились на него: Левушка с петушиным задором, Николай снисходительно и насмешливо. Но Глеб стоял на своем с упорством медлительного человека, дошедшего до новой мысли своим умом.

– Это еще неизвестно, – отвечал он на все возражения.

И продолжал ковырять ножиком новый, усовершенствованный лоток для берёзового сока. Глеб не любил сидеть сложа руки.

– Прежде чем опровергать, нужно знать основы на отлично! – крикнул ему Николай в пылу спора.

– Я не мастер сдавать экзамены, – ответил Глеб. – Мне каждый вопрос обмозговать надо. А будь у меня твои способности, я бы не хватал тройки.

У Николая тройки? Никогда не подумал бы.

Рома не принимал участия в разговоре. Он полулежал с закрытыми глазами, вытянув ноги в мягких лыжных брюках. Утомился? Но наш поход не так уж труден для опытного спортсмена.

– Устали, Рома? – спросил я.

– Нет, нисколько, – ответил он, не меняя позы. – Просто я отдыхаю по-спортивному, расслабив все мускулы. Видите ли, я по специальности «средневик», бегаю средние дистанции и даже короткие – четыреста, восемьсот и не больше чем тысяча пятьсот метров. Это очень трудные дистанции. В сущности, это единый рывок, сплошной спурт. И здесь нужно выложиться до конца, отдать всё без остатка. Ведь сила не нужна вам, когда финиш уже пройден. Это большая задача – копить силу месяцами, чтобы как следует работать две минуты… А сегодняшняя прогулка, пожалуй, даже вредна для меня. Не очень трудная, но долгая и утомительная ходьба – это, собственно, тренировка на выносливость. Она хороша для бегуна на дальние дистанции – для лыжника, но не для таких, как я… Не так мускулатура работает.

Прощаясь на шумной площади перед Курским вокзалом, Маринов сказал студентам:

– На этой неделе я сообщу вам, ребята, кого я смогу взять в экспедицию. Дело в том, что мне полагается не больше трех коллекторов, а вас шестеро. К сожалению, всем шестерым поехать нельзя.

Студенты переглянулись между собой. И Вова, чувствуя, что он произвел не очень благоприятное впечатление, сказал с жалобной гримасой:

– Если нельзя коллектором, я могу поехать рабочим. Я никакой работы не боюсь.

– Рабочих мы должны брать на месте, – возразил Маринов, – нам не дают средства на билет для них.

– Ну, если так, можно добраться зайцем! – бодро воскликнул Вова и зашагал прочь, размахивая чужой кожанкой, вымазанной в желтой глине.

– А вас, товарищ Гордеев, и вас, Ирина, я попрошу проводить меня до троллейбуса, – сказал наш будущий начальник.

И, как только мы отошли на несколько шагов, он спросил:

– Итак, Вы познакомились с людьми. Вы провели с ними день. С кем хотите вы прожить все лето, спать в одной палатке, варить обед, грести и ходить по тайге? Кому доверите свою жизнь?

Шесть человек, трех отбросить. Кого выбрать, кого обидеть?

Единодушно мы забраковали Вову.

– Он пачкун! – сказала Ирина брезгливо.

– Он лодырь, – добавил я, – и норовит жить за чужой счет.

– И человек сложившийся, – заключил Маринов, – его перевоспитать трудно.

И Вова был отставлен, несмотря на его самоотверженное предложение доехать зайцем, чтобы его взяли хотя бы рабочим.

Тремя голосами из трех избран был Николай. Всем понравился этот расторопный парень с белозубой усмешкой. Главное, что он хороший товарищ. И Саше он помогал, и Ирине… Только почему у него тройки?

Вторым Маринов предложил Глеба:

– Не горожанин. Привык к открытому небу. И работа спорится. Упрям немножко. Придется убеждать. Но зато человек надежный.

Третьим был назван Рома.

– Спортсмен, ловкий, здоровый, выносливый…

Но я сомневался. Рома сам сказал, что работа, требующая выносливости, ему вредна. Геологу мускулы нужны для геологии. Рома бережет свои для соревнований. А в экспедиции человек, берегущий мускулы, – большая обуза.

– Тогда я предпочла бы Левушку, – сказала Ирина. – Это настоящий энтузиаст. И знания вбирает, как губка.

– Но он первокурсник. Он еще не умеет ничего.

– Взять Сашу?

– Что вы, такой комнатный мальчик!

Я, однако, был за Сашу. Он неумелый, но старательный. И черной работой не брезгает: готовит, ходит по магазинам. Он не франт, у него аккуратность методичного человека. Хорошо, что он бережлив; полезно даже, что он умеет голодать. И это может понадобиться в экспедиции. Я подал свой голос за Сашу.

Мы заспорили: Маринов стоял за Рому, Ирина за Левушку, я за Сашу. Но тогда мы ни к чему не пришли. Решили, что поедет тот, кто больше всех захочет работать.

Вечером, когда мы сидели у Маринова над картами, раздался уверенный звонок. Маринов пошел открывать дверь.

– Третий коллектор, – сказал он, возвращаясь. – Он пришел узнать, какие есть задания.