Висенте Паласио - Пираты мексиканского залива

— И он получит, таким образом, право на титул и имущество отца?

— Да, если отец не лишил его наследства. Узнайте, как обстоят дела, и я вам во всем помогу. Мы оба должны загладить нашу вину перед доном Энрике.

— Благодарствуйте, сеньор. Я обо всем доложу вашей светлости. Из ваших рук дон Энрике снова обретет счастье. Он сумеет стать достойным вассалом его величества и слугой вашей светлости.

— Вот и отлично.

— Желает ли ваша светлость поговорить с доном Энрике?

— Пока повременим; вы соберете все сведения, и тогда мне станет ясно, что надо сделать для юноши.

— Завтра же ваша светлость узнает обо всем.

— Чем скорее, тем лучше.

— С разрешения вашей светлости я удаляюсь.

— Ступайте, и да поможет вам господь во всех ваших начинаниях.

Дон Диего удалился; сердце его было переполнено радостью и надеждой.

Вице-король в раздумье проговорил:

— Как нам, правителям, легко совершить ошибку!

Возвращаясь домой, дон Диего горел желанием немедля приняться за дело, порученное ему вице-королем. Однако необходимо было найти нить Ариадны, которая поможет ему проникнуть в этот лабиринт козней против юноши. Пожалуй, решил про себя дон Диего, лучше всего обратиться к самому дону Энрике, ему, без сомнения, кое-что известно.

Между тем дону Энрике не терпелось поскорее покинуть Мехико. Жизнь в добровольном заточении тяготила его: проводя дни и ночи взаперти, во власти горьких воспоминаний и мрачных мыслей о будущем, дон Энрике приходил в отчаяние и готов был бежать, нарушив данное слово.

Изредка к нему заглядывала сияющая счастьем донья Марина, но вид этой счастливой женщины только усиливал страдания дона Энрике.

В день беседы дона Диего с вице-королем дон Энрике был особенно подавлен; ему становилось решительно невмоготу переносить долее свое заточение.

Дон Диего вошел к нему и разом приступил к делу.

— Не пеняйте на мою навязчивость, — начал он, — но не было ли у вас каких-нибудь личных врагов, когда вы находились под стражей?

— Насколько мне известно, нет, — ответил, порывшись в памяти, дон Энрике.

— Не случалось ли вам вступать в какие-либо споры с неким доном Хусто?

— Нет, дон Хусто брат моей мачехи, и никаких споров у нас с ним не выходило.

— Вы знали, что ваш отец умер?

— Да, один человек, которому я многим обязан — кстати, он близок к дону Хусто, — сообщил мне о смерти моего отца. Бедный отец, он, верно, считал меня погибшим.

— Этот человек, говорите вы, оказал вам большую услугу, и он же, по вашим словам, тесно связан с доном Хусто?

— Да, и вот как было дело: однажды ночью в мой дом именем вице-короля вошла стража; я лежал в лихорадке и помню все как сквозь туман. Мне велели одеться и сесть в карету, окруженную стражей; я едва соображал, что происходит, и двигался как во сне; не знаю, сколько времени тащилась карета; внезапно я услышал выстрелы, шум короткой схватки, дверь кареты распахнулась, и какой-то человек предложил мне выйти. Мы вскочили на коней. Тут я потерял сознание и не могу точно сказать, где все это произошло. Вообще в этом происшествии было что-то загадочное. Когда я пришел в себя, я узнал, что нахожусь в доме Попотла. Там за мной ходила девушка по имени Паулита, дочь слепого. Она сообщила мне, что двенадцать дней я был на краю могилы, что вице-король преследует меня после памятной ночи в вашем доме и что мне необходимо бежать. Я вспомнил все, что случилось на балу, и — простите — обвинил вас в недостойном поступке. Итак, мне не оставалось ничего другого, как бежать; у меня оказались могущественные враги среди лиц, близких к вице-королю; я видел в вас моего главного противника и поклялся в вечной ненависти к вам. От Паулиты я узнал, что из рук королевской стражи меня освободил человек, который любит ее. Я встретился с ним снова, он помог мне покинуть город и добраться до Веракруса. В пути я спросил, кто поручил ему спасти меня, но он отказался ответить. Когда мы добрались до Веракруса, я устроился на судно, шедшее на Эспаньолу: там я жил охотой, пока не примкнул к пиратам.

— Вы говорите, что ваш спаситель тесно связан с доном Хусто?

— Он сам мне так сказал.

— А где он теперь?

— Женился на Паулите и живет в переулке, выходящем на Студенческую площадь. Вы его легко найдете, он известен под прозвищем Москит.

— И вы полностью доверяете ему?

— Москит оказал мне много услуг, но я больше доверяю Паулите, чем ему.

— Значит, с ней я могу говорить вполне откровенно?

— Да. Но что вы задумали?

— Подождите, у меня свои планы.

— Скажите мне, по крайней мере…

— Нет, нет. Нить найдена, теперь я надеюсь разузнать все. Прощайте.

Не медля долее, Индиано взял свою шляпу и отправился на розыски Паулиты, повторяя:

— Нить найдена…

В тот день Паулита пошла к Хулии, и дон Диего не застал ее дома. Вечером он снова отправился к ней. Паулита не знала, что и думать о внезапном исчезновении дона Энрике. Тщетно Москит поджидал его; наконец он сказал жене:

— Темнеет, пойду попробую разыскать дона Энрике; кто знает, что с ним стряслось.

Оставшись одна, Паулита пригорюнилась и, чтобы немного рассеяться, взялась за шитье.

Раздался стук в дверь, Паулита открыла. Перед ней стоял дон Диего.

— Простите, сеньора, — сказал он, — не вы ли Паулита?

— Совершенно верно, кабальеро, но я не имею чести знать вас.

— Неважно. Мне надо поговорить с вами об одном деле. Разрешите войти.

— Но, кабальеро, у меня нет с вами никаких дел, и мне не годится впускать в дом незнакомца в такой поздний час; я честная замужняя женщина.

— Вам незачем опасаться меня.

— Как знать?

— Видите ли, я пришел поговорить с вами о доне Энрике Руис де Мендилуэта.

— О доне Энрике? — переспросила взволнованная Паулита. — Но чем вы можете доказать мне?..

— А если я вам скажу, что он в Мехико? Об этом могут знать лишь его самые близкие друзья.

— Вы правы. Войдите.

— Слава богу, — сказал Индиано, входя и усаживаясь.

— Что же дальше? — спросила Паулита.

— Дон Энрике и я желали бы знать всю правду, как и почему ваш муж спас его.

— Если вы пришли от имени дона Энрике, вам незачем расспрашивать меня, он и сам все знает.

— Верно, но кое-что ему неясно, а он непременно должен знать все.

— Что же именно?

— Кто послал вашего мужа спасти дона Энрике?

— Я.

— Вы?

— Да, я.

— Откуда вы узнали, что ему грозит опасность?

— Откуда я узнала?.. А как ваше имя?

— Мое имя?

— Да, должна же я знать, кому доверяю эту тайну.

— Мое имя дон Диего де Альварес.

— И зовут вас Индиано?

— Да, Паулита. Вы меня знаете?

— Знаю и потому не скажу вам больше ни слова.

— Но почему?

— Вы враг дона Энрике, и не может быть, чтобы вы пришли от его имени.