Дмитрий Смирнов - Особое задание

В эту же ночь Макензи в сопровождении Сапара Косе и Чарыева покинул ставку Джунаид-хана. Макензи вез своему шефу подарок хана — изящную камчу с ручкой из ноги джейрана. В искусно высверленной ручке камчи запрятали решение совещания, подписанное всеми его участниками, и только один ишан Ахун, который оформлял этот документ, «забыл» подписать его.

Утром Макензи и его спутники прибыли к Мадраим-баю. Здесь их ждали несколько узбекских феодалов и басмаческий курбаши [57] Курбаши — предводитель. Шакир-бала.

За завтраком Сапар Косе проинформировал своих друзей о совещании у Джунаид-хана. Это сообщение было принято по-разному. Были и такие, кто остался недоволен.

— Нельзя доверять этому разбойнику, — горячо сказал один из баев. — Он уже раз обманул нас.

Его поддержал Шакир-бала:

— Лучше прорваться через границу и зажить там по-новому, чем добывать трон новоявленному туркменскому падишаху.

Долго грызлись эти волки за власть, за верховодство над людьми. Грызясь, они не забывали, что главная их цель — борьба с Советской властью. Только на этой почве они и находили общий язык.

После долгих споров пришли к решению: если Джунаид-хану удастся свалить Советскую власть в Туркмении, то, оказав помощь ему, создать свое, младохивинское государство. Если провал — уйти за кордон.

Макензи на этом совещании не присутствовал. Еще когда подъезжали к курганче Мадраим-бая, он предупредил Сапара Косе:

— Прошу вас обо мне здесь не рассказывать. Пусть на это время я буду нукером Перли Чарыева. А с наступлением темноты помогите незаметно покинуть курганчу.

Сапар Косе хотел что-то возразить. Макензи, заметив это, добавил:

— Каракумы я знаю как свои пять пальцев.

Бандит в знак согласия только почтительно склонил голову. Для него Макензи был посланцем могущественной страны, и воля его была для Сапара законом.

— Ну, Силаев, рассказывай о своих похождениях у Джунаид-хана, — обнимая чекиста, сказал Четвертаков.

Посвежевший, помолодевший после умывания Силаев сел за стол.

— А ты уверен, товарищ Силаев, — начал начальник отдела, — что для Джунаид-хана и его окружения ты остался Макензи?

— Иначе бы мне не сидеть в этой комнате. Басмачи дипломатии не признают. Кончают лазутчиков на месте.

— Убедительно. Ну рассказывай.

— У меня сложилось мнение, что помешать выступлению Джунаид-хана мы уже не успеем. Но обезглавить готовящееся восстание можем. В наших руках все те, кто, прикрываясь должностями на советской службе, являются пособниками басмачей. Вот с них и начнем.

— А что тебе удалось узнать о дне выступления Джунаид-хана?

— К сожалению, ничего. Но думаю, выступление басмачей — это отвлекающий маневр, которым англичане хотят прикрыть свою акцию где-то в другом месте, — ответил Силаев.

…Чарыев, устав с дороги, расположился на отдых у колодца. Чувствовал он себя превосходно: басмачи не тронут — свой человек. Если задержат «товарищи», скажет: еду к родственнику в гости.

Словно подслушав его тайные мысли, к колодцу подскакала группа всадников. Перли удивился, увидев среди них Четвертакова.

Соскочив с иноходца, чекист вежливо поздоровался с путником:

— Салам алейкум! Милости просим к нашему достархану [58] Достархан — скатерть с угощением. .

— Вот спешу к своему родственнику Кунар-хану, — не дожидаясь вопроса, сказал туркмен, ставя на коврик допитую пиалу чая. — Болен он очень сильно.

— Вы и нас заставили спешить, — заметил Четвертаков. — Гнали коней, чтобы отговорить вас от этой поездки.

— Гнали, чтобы отговорить меня?

— Ваш родственник Кунар-хан разоблачен, как злейший враг. Его трудно спасти, но вас еще можно, — спокойно ответил на вопрос Четвертаков. — Напрасно вы хотите убедить себя, что Советская власть враждебна к вам.

— Тут что-то не так. Мне кажется, товарищ начальник, вы глубоко ошибаетесь, заставляя выслушивать меня такие непонятные слова, — нахмурившись, проговорил Перли.

— Ошибаюсь? Допустим. Но тогда скажите мне, какая нужда заставляет вас разъезжать по Каракумам, бывать в крепости Каландар?

— Я в крепости давно не бывал и дел с Джунаид-ханом не веду, — быстро ответил Чарыев.

— Так ли? Подумайте хорошенько. Не хотите? Дело ваше. Придется помочь… Товарищ Силаев! Подойдите, пожалуйста, сюда, — крикнул Четвертаков.

От группы спешившихся всадников отделился высокий человек в туркменской папахе и медленно направился к начальнику отдела.

Перли с удивлением уставился на него. Чем ближе подходил к нему этот человек, тем бледнее становилось лицо Чарыева. Маленькие глазки воровато забегали, пот струйками побежал по щекам.

Силаев, словно не замечая удивленного взгляда Перли Чарыева, подошел к расстеленному коврику, налил себе пиалу чая, потом — другую и протянул ее туркмену.

— Пейте, Чарыев, да перестаньте с таким удивлением разглядывать меня.

Тот растерянно спросил:

— Неужели это вы? Ах, шайтан!

— Я, конечно. Кто же еще.

— Значит, это с вами я путешествовал к Джунаид-хану?

— А вы до сих пор принимаете меня за Макензи? — в свою очередь задал вопрос Силаев.

…Чарыев сообщил точную дату выступления мятежников, много других ценных сведений.

В один из религиозных праздников ишан Ахун пришел в дом Чарыева и неожиданно встретил там Четвертакова. Насторожился старый лис: «Что ему здесь нужно?» Но потом решил, что тот в доме появился случайно.

Когда чаепитие было закончено и хозяин куда-то вышел, Четвертаков достал из кармана гимнастерки пергаментный листок и сказал:

— Сколько времени думаю и не могу понять, почему это вы, уважаемый ишан Ахун, составив этот документ, не поставили под ним своей подписи? Может, раскроете секрет?

— Какой документ, товарищ начальник? — деланно удивился старик.

— Вот этот. — И Четвертаков положил пергамент перед ним.

«Протокол совещания у Джунаид-хана! Как он попал в руки ЧК?» — эти мысли с быстротой молнии промелькнули в голове ишана Ахуна.

Хитрый старик, думая, что отсутствие его подписи под протоколом даст ему возможность уйти от ответственности, не долго упираясь, рассказал все, что было ему известно.

…Как и предполагали чекисты, предотвратить вооруженное выступление Джунаид-хана не удалось. 19 сентября 1928 года одна из его шаек под командованием Ахмед-бека покинула пески пустыни и взяла направление на город Куня-Ургенч. На следующий день на помощь выступившим вышел из крепости Каландар и сам Джунаид-хан со всеми своими бандами.

Эскадроны Мелькумова и добровольческие отряды туркмен давно были готовы к этой встрече. Горячий ливень свинца обрушился на наступающих. Пулеметный огонь сбрасывал с седел всадников, останавливал бег разгоряченных коней.