Анастасия Акулова - В дебрях законодательства

Промаялась я ещё долго. Горло саднило, горело от жажды, глаза слезились, а пробегающие мимо крысы несказанно «радовали», то и дело заставляя вздрагивать.

М-да уж. Вот и верь теперь, что принцессам хорошо живётся.

Как бы отчаянно я не пыталась уснуть – не получалось, до того болело затёкшее тело. Лишь под утро, перед самым рассветом, я провалилась в бездонную темноту, и не понять, уснула или в обморок упала.

Проснулась от лязга ключа, поворачиваемого в замке. Обычно меня и пушкой не добудишься, но в этот раз воспалённое сознание отреагировало мгновенно.

Высокий плечистый стражник с пивным пузиком – тот самый, что давеча создавал мне лирическое настроение своим храпохрюканьем – с самой что ни на есть серьёзной миной подошёл к обессиленной мне, и, позвенев связкой ключей, стал отпирать колодки.

О даа-а! Это нереальный кайф, скажу я вам – снова почувствовать свои руки и ноги. Правда, на запястьях остались отчётливые синяки, но в тот момент мне было море по колено. Свобода-а!

– Велено сопроводить вас до ваших покоев, – сухо отрапортовал стражник.

Я даже и не пробовала возражать, наоборот – помчалась бы вприпрыжку, впереди планеты всей, но тошнота и общая слабость после «чудесной» ночки этого не позволили. Поэтому я покорно плелась, стараясь унять головокружение и мечтая о ванне.

В кои то веки высшие силы меня услышали: прямо в отведённых мне покоях была готова внушительных размеров тёплая ванна, мыло, местный аналог шампуня и всякие приятные притирания.

– Наверно, это мой ра-ай, – пела я какую-то старую песню, моментально скинув сорочку с халатом и устроившись в тёплой, почти горячей воде, – в лучах оконного све-ета, так близко кажется не-ебо…

– Экхм, – деликатно прервала мои завывания служанка – та самая, что вчера пыталась меня остановить, – Светлого утра, эстресс, – присела в книксене она, – Что же вы камеристок не дождались, они должны были…

– Я сама, – отмахнулась, хмуро взглянув на жещину.

– Но как же… – попробовала возразить она, однако, поймав мой взгляд, промолчала, – Эстресс, его высочество велел поинтересоваться у вас, какой из факультетов вы выбрали. Ответ нужен прямо сейчас.

Я криво усмехнулась. Да уж, выбор просто огромен: из целых двух факультетов! А учитывая то, что, хоть я и люблю искусство, никакими талантами, увы, не обладаю, то мой выбор очевиден.

– Факультет Права, – коротко ответила я.

Кивнув и ещё раз грациозно поклонившись, что странно при её телосложении, горничная (или экономка?) поспешила рапортовать в штаб.

А потом начались сборы…

То, во что превратили горничные мои сборы, иначе как пыткой не назовёшь. Снимали мерки, бесконечно ушивали невесть откуда взявшиеся платья и ученическую белую форму (белый здесь тоже считается символом чистоты и правды), возились с моими волосами (понатыкали в них столько шпилек, что ёж со своими иголками бы обзавидовался), растирали лицо какими-то мазями (пробовала возмущаться – хоть бы хны), рисовали брови какой-то маленькой кисточкой, а главное – мельтешили по комнате так, словно предстоит конец света. Хотя кто его знает, судя по пророчеству – вполне может быть и так.

Сначала я не обращала ни на что внимания, раздумывая над тем, как мне учиться, если почти месяц занятий я пропустила. А учиться хочется: лодырничать, пользуясь своим новоявленным титулом, я ни в коем случае не собираюсь. Знания – сила, и никогда не знаешь наверняка, принесёт ли тебе пользу та или иная информация или нет. Тем более что в детстве я мечтала стать юристом. Мечты сбываются! Да уж…

– Меня сразу представят как жену наследника? – Задала я главной горничной, Элен, волнующий меня вопрос, – Или всё-таки повременят?

Втайне я надеялась на второе. Не хочу, чтобы вокруг меня крутились всякие подхалимы, как это было с Линой. Лина…

– Нет. – К моей превеликой радости ответила та, – Его величество приурочил официальную церемонию бракосочетания ко дню единства. Весёлый всемирный праздник – там всенародные гуляния, карнавалы… красиво. Пока что о вашем браке знает относительно узкий круг лиц.

Сдержала кривую усмешку. Понятно. Джулиан и его Морт решили планомерно подготовить мир к небольшому инфаркту. А что: Избранная – ургх, жена наследника престола одной из огромнейших империй – ургх, да ещё и работавшая уборщицей! Интересно, какую сказку наплетут.

– Замечательно. – фальшиво улыбнулась я. Куда легче жить, когда за тобой не следят все вокруг.

– Кстати сказать, за вами будут приглядывать оберегатели, – заговорщицким шепотом добавила собеседница, словно прочтя мои мысли.

Я заметно скисла. Ну да, конечно. Чтоб Кате, да хоть раз в жизни повезло? Обломается…

Блаженно прикрыла глаза, представив, как таскаю оху… ох, удивительного муженька за косы. А что, они у него длинные и крепкие – словно созданы для этого.

Наконец, сборы были окончены, нехитрый скарб сложен, и я, сев в уже давно подготовленную карету, отправилась обратно. Мерзкое чувство одиночества и собственной ненужности компенсировалось боевым настроем, который я себе навязала. Готов к труду и обороне! Наверное…

Как оказалось, к труду и обороне я совершенно не готова, что подтвердил один лишь взгляд на Академию. Заметив ещё издалека этот комплекс высоченных зданий, я почувствовала себя раздавленной букашкой. Чужое место. Всё вокруг – чужое.

Казалось, успела только моргнуть – и вот, стою перед дверью ректорского кабинета. Такое ощущение, будто я вечность здесь не была, и вообще – мне всё приснилось…

Едва эта грустная полусонная мысль промелькнула в моей голове, эту самую дверь (высоченную, явно крепкую) снесло к чёртовой бабушке… и меня вместе с ней.

Вскрикнув, и едва сдерживаясь, чтобы не заматериться, я на полной скорости приложилась затылком об пол, и плюсом в глаз едва не попала щепка от разлетевшейся на куски двери.

– Ой… прости, папуль, – покаянно произнесла какая-то девушка из комнаты, – А вообще, сам виноват. Знаешь же, что…

– А ну, молчать! – Рявкнул ректор так, что у меня уши заложило, – Ты ещё всей Академии расскажи!

Стоп… «Папуля»?..

– Будешь и дальше на меня давить, заставлять, – я расскажу, – упёрлась девушка, – И ненароком уничто…

– Молчать, я сказал!!! – Ещё громче прикрикнул тот, – Вон! И если ещё хоть раз заикнёшься «я не хочу», «не буду» – силком потащу! Ясно?!

– Катись к тьме! – Выплюнула девушка.

– Что?! Да как ты смеешь, так с отцом разговаривать, дрянь?!

Любопытство всё-таки порок, ибо я, уже поднявшаяся и подобравшаяся было, чтобы посмотреть развернувшуюся драму, едва не получила по носу от налетевшей на меня девушки.

По правде говоря, на девушку то, что предстало передо мной, походило отдалённо: сине-малиновые, ядовито-яркие, как жвачка, длинные волосы были дико спутаны и вымазаны чем-то, брови – Брежнев позавидует, и плюсом выкрашены в ярко-красный, лицо белое-белое, как у чахоточной. Завершали всё это великолепие невообразимо огромные несуразные окуляры, делавшие сие создание ещё более чудным, отсутствие груди и фигуры, и наличие местами рваного, переливающегося всеми цветами радуги платья.