Александр Сурков - Капкан для Назгула

Мама любила вспоминать об этих событиях.

Время было странное. Коммунистический капитализм. Первые миллионеры, кооперативы и, вместе с тем бюро, партком и райком… Но ржавый железный занавес стал осыпаться. Именно благодаря этому какому-то функционеру в Москве пришло в голову для номенклатурной галочки приглашать в крупные индустриальные города СССР иностранных дипломатов “для культурного обмена”.

Посольства, расположенные в Москве, радостно пошли навстречу новой горбачевской инициативе и сформировали группу из десятка “младших атташе по культуре”. Дружная компания, большая часть которой имела выправку строевых офицеров, стала колесить по стране, особо интересуясь предприятиями с ни о чем не говорившими названиями типа “Серп и молот” или “Точмаш”…

Иностранная делегация свалилась на Донецкий обком как снег на голову. Зампред по идеологии, выяснив, что “культурники”, среди которых не было ни американцев, ни англичан, ни даже немцев, интереса в плане создания совместных предприятий не представляют, возиться с ними не стал и переложил проблему на плечи “активного помощника и резерва Коммунистической партии”

Партия сквозь зубы сказала “надо”, комсомол, занятый в то время созданием Донецкой товарной биржи, недовольно ответил “есть”.

Директриса вызвала Марину прямо с урока, объяснила, что ей выпала честь помочь в проведении важного мероприятия и пообещала премию, если в райкоме будут довольны. Английский у Марины был вполне приличным, а горловский краеведческий она знала как свою однокомнатную квартирку…

У не старого импозантного джентльмена лет сорока, проявившего неподдельный интерес к скифской культуре, обручальное кольцо было на правой руке. Марина знала, что у католиков и протестантов с символом супружеской верности все обстоит прямо наоборот — значит, разведенный или вдовец. Дело, конечно, было не совсем в этом, хотела бы выйти замуж, давно бы уже вышла, даже с ребенком — ее холостой инструктор горкома давно обхаживал.

Но Марина увлеклась. После того, как группа перешла в другой зал, рассказала интересному мужчине втрое больше, чем было предусмотрено в программе, утвержденной райкомом. И даже чуть-чуть про запретный в то время голодомор.

Джентльмен слушал внимательно, вопросы задавал глубокие. Прощаясь, вручил визитку. Джон Карр, атташе по культуре, посольство Новой Зеландии в СССР. Марина рассмеялась. Встретив удивленный взгляд, пояснила. Карр — крик вороны. Ее фамилия Вороненко. Атташе по культуре оценил филологический юмор и тут же пригласил на обед, который плавно перетек в ужин и завершился завтраком в его гостиничном номере…

Всю неделю пребывания группы в Донецке они провели вдвоем. Скандал в школе и угроза “исключить из комсомола” Марину не испугали. Джона, в свою очередь, ни капли не смутило то, что у девушки есть ребенок. В Москву они переехали за две недели до развалившей Союз Беловежской пущи.

Джон Карр высоко оценил нежданно обрушившееся на его седеющую голову донецкое счастье, по натуре был человеком решительным, но у дипломатов Британского Содружества Наций браки с туземцами были «не приняты» еще с викторианских времен.

В тогдашней неразберихе на улаживание формальностей ушло около полутора лет. Уволившись с дипломатической службы, Джон Карр остался в Москве консультантом крупной американской компании, и только в середине 1993 года Мэри Карр и ее сын Питер-Джон, пасынок Джона Карра, получили черные новозеландские паспорта с тисненым гербом, увенчанным британской короной, которую с двух сторон поддерживают туземец и колонист…

Пете тогда исполнилось тринадцать, он ходил в школу для детей дипломатов. Ему нравилась новая московская жизнь. В ней, в отличие от прошлой, горловской, не было разрухи, тотального пьянства, тяжелой и смертельно опасной работы в шахтах. Не было и одноклассников, хвастающихся друг перед другом, кто вчера что украл и у чьего дяди больше тюремных ходок. Джон Карр привязался к пасынку и полюбил его, словно сына. Петя, в общении с отчимом Питер-Джон, искренне отвечал неподдельной любовью и уважением.

Каждый год они проводили отпуск в Новой Зеландии, где у Джона было поместье. В Окленд добирались всегда через Лондон, где задерживались на три-четыре дня. Питер с мамой бродили по улицам, ходили по музеям и магазинам, открывая для себя новый мир Запада. Джон присоединялся к ним только под вечер, весь день он проводил в грузном, похожем на крепость огромном здании. Позже Петр узнал, что в доме, спроектированном в дурацком стиле “модерн”, находится штаб-квартира Секретной разведывательной службы Великобритании, известной под кодовой аббревиатурой “Ми-6”…

Из московского представительства Джон Карр уволился в девяносто девятом. Петр как раз в этом году закончил школу, и семья к общей радости переехала из душной, снобистской и бандитско-понтовой Москвы, уже не казавшейся центром цивилизации, в райский Окленд.

В поместье была конюшня. Для Питер-Джона купили пони, и он все свободное время проводил в седле, наслаждаясь пейзажами, которые вскоре явил миру под видом “хоббитской страны Шир” бородатый тезка-киноволшебник Питер Джексон.

Дальнейшая жизнь Питер-Джона к тому времени была делом решенным. Желание пасынка “стать военным” Джон Карр Старший воспринял не просто с пониманием, а как руководство к действию. Выбор для отпрыска старого колониального рода был невелик, местом учебы на семейном совете был утвержден английский Commando Training Centre Royal Marines. Именно это заведение выпускает офицеров, которые имеют право называться “коммандо” — не только в кино.

Свободное владение русским и украинским в те времена, когда НАТО воевало на мусульманском Востоке, еще не считалось полезным бонусом, но Джон Карр в силу своей основной профессии умел делать долгосрочные прогнозы. Офицерское звание, полученное после одной из престижных школ, плюс паспорт Британского Содружества открывали пасынку широкие возможности для военной, и не только, карьеры.

Путь в ряды элитной морской пехоты был тяжек. Сперва — год домашней муштры под присмотром специально нанятого отставного морпеха. “Ливия, парень, научила нас стоять насмерть, еще пятьдесят отжиманий, а потом кросс!” Кроме того стрельба, тактические занятия, дайвинг, пилотирование самолета и вертолета — такой курс молодого бойца организовал ему, не жалея средств, Джон Карр.

Затем перелет в Британию. Викторианский городишко Лимпстон в юго-западной Англии. Три дня отборочного курса. Кросс на три мили, гимнастический тест, полоса препятствий, испытание на выносливость.

Питер-Джон Карр успешно прошел все круги новобранческого ада и поступил на базовый восьмимесячный курс, по окончанию которого должен был получить звание рядового королевской морской пехоты. Затем, по плану отца, ему предстояла годичная войсковая стажировка в “горячих точках” и вступительные экзамены, открывающие путь на пятнадцатимесячный офицерский курс.