Делия Росси - Ошибка леди Эвелин [publisher: SelfPub]

Дождь лил не переставая. Капли барабанили по железному козырьку, отскакивали от него, вливались в поток, бегущий из водосточной трубы, растекались по двору. Две больших канавы по краям дороги не справлялись с напором, и площадь перед домом превратилась в настоящее озеро.

Я грустно вздохнула. Ненастье. Обычное кроненгаудское ненастье. Низкие серые тучи зацепились за шпили Амвьена еще вчера утром, и с тех пор так ни на дюйм и не сдвинулись. Висят и висят.

– Эви, ты долго будешь стоять у окна? Отойди, а то, не ровен час, продует.

В голосе леди Шарлотты прозвучало беспокойство. Интересно, искреннее оно или нет?

– Эви, ты слышала? – не отставала тетушка.

Хотя, какая она тетушка? Четвероюродная сестра моей матушки, по какой-то нелепой прихоти воспылавшая ко мне внезапными родственными чувствами.

– Эви? – в голосе леди Шарлотты прозвучал металл.

Когда опекунша переходила на «свинцовый тембр», благоразумнее было послушаться. Это я уже успела понять.

– Сейчас, – тихо сказала в ответ, а потом задернула занавеску, подошла к камину и протянула к огню озябшие руки. Тонкие, белые, изящные, забывшие, что такое физический труд. И то! Разве можно считать трудом вышивание картин и составление букетов? Или вклеивание в альбомы фотографий и устройство гербариев из засушенных цветов? Нет, конечно.

– Эви, подойди ко мне, присядь.

Леди Шарлотта легонько похлопала ладонью по дивану, указывая, куда именно я должна присесть.

– Да, миледи.

Оказавшись в опасной близости от своей благодетельницы, я почувствовала, как привычно засосало под ложечкой. Мерзкое ощущение. Вроде бы, ничего плохого не происходит, а ты все ждешь, ждешь, ждешь… И это ожидание сводит с ума, заставляя искать подвох даже там, где его нет.

– Дорогая, да ты вся дрожишь! – воскликнула герцогиня. – Мэри, принеси леди Эвелин теплую шаль, – обратилась она к служанке.

– Слушаюсь, миледи, – присела в книксене низенькая круглолицая Мэри.

Ее пушистые курчавые волосы, с которыми не могла совладать ни одна щетка, привычно выбились из-под наколки и застыли вокруг лица яркими рыжими всполохами.

– И скажи Марте, чтобы приготовила глинтвейн.

– Слушаюсь, миледи, – снова повторила Мэри и незаметно, как и подобает идеальной служанке, вышла из гостиной, а я настороженно покосилась на тетушку.

Леди Шарлотта выглядела уставшей. Резкие морщины в уголках рта, бледная кожа, мешки под глазами. Красивое, с правильными чертами лицо сейчас казалось слегка увядшим.

– Дай мне свою руку, Эви, – тихо сказала герцогиня.

Я протянула ладонь, и холодные пальцы впились в кожу запястья. В локоть словно ледяной молнией ударило, и я невольно дернулась, но герцогиня держала крепко.

– Завтра я отвезу тебя к портному, – искоса взглянула на меня леди Шарлотта. В ее черных, глубоко посаженных глазах отражалось кроненгаудское ненастье. – Выберешь парочку вечерних платьев.

– Разве у меня недостаточно нарядов?

Я удивленно уставилась на благодетельницу.

За те три месяца, что провела в Амвьене, я успела обзавестись целым десятком всевозможных платьев и костюмов. У меня за всю жизнь столько не было. Сколько себя помню, наша семья всегда едва сводила концы с концами, и даже деньги, что достались маменьке после смерти ее крестной, леди Грив, ничем не смогли помочь – они сразу же ушли в оплату долгов. Да у меня нарядного платья отродясь не водилось. А тут – и три прогулочных костюма, и пять вечерних платьев, и четыре утренних, и новое батистовое белье!

– Конечно, недостаточно, глупышка, – усмехнулась леди Шарлотта. Ее щеки слегка порозовели. – Тебе нужны еще как минимум четыре вечерних туалета, два костюма для верховой езды, ну и, разумеется, бальный наряд, – тонкие губы растянулись в улыбке. В глазах промелькнул жестокий темный огонек. Магия. Губительная магия Поглотителей.

Мне стало не по себе. Что, если однажды леди Шарлотта не сдержится и заберет мою жизнь? Вряд ли ее остановят родственные чувства – жила же она спокойно пять лет, зная, что вся моя семья погибла во время эпидемии виры, а меня приютила из милости леди Вонк? Вот, кстати, еще один вопрос, который до сих пор остается без ответа. Почему герцогиня вспомнила о нашем родстве именно сейчас? Сама она как-то сказала, что рассчитывает сделать меня наследницей своего имени и состояния, но мне с трудом верилось в подобную щедрость. И все три месяца я присматривалась и прислушивалась, пытаясь решить, что же на самом деле скрывается за щедростью леди Шарлотты, но приставать к ней с вопросами не решалась. Да и кто бы на моем месте решился?

– Ты боишься меня, Эви? – словно почувствовав мой страх, тихо спросила леди Шарлотта. А может, и почувствовала? Что я знаю о Поглотителях? Что вообще мы все о них знаем? В Кроненгауде не принято говорить о магии темных, не любят они, когда кто-то пытается раскрыть их тайны, потому и не приветствуют лишние разговоры и расспросы.

– Нет, миледи, – ответила я, настороженно глядя в пугающе черные глаза.

– Надеюсь, это так, и ты мне не лжешь, – в тихом надтреснутом голосе послышалась грусть. Она казалась такой искренней, такой неподдельной.

– Нет, миледи, – снова ответила я, стараясь, чтобы это прозвучало достаточно убедительно, а сама задумалась. Как же все-таки узнать, для чего герцогиня вытащила меня из Аухвайне и поселила в своем доме?

– Ты хочешь меня о чем-то спросить? – проницательно посмотрела тетушка.

Интересно, как ей это удается? Стоит только о чем-то подумать, а леди Шарлотта уже об этом знает!

– Да, миледи, – собравшись с духом, ответила я и вскинула голову. Глупая привычка, оставшаяся с детства. Маменька постоянно ругала меня за нее, но так и не смогла до конца искоренить «зловредный сорняк» в моем воспитании. К слову сказать, леди Вонк это тоже не удалось, хотя методы у нее отличались от матушкиных большей радикальностью.

– Ваша магия.

Я посмотрела на герцогиню и постаралась придать лицу наивное выражение.

– Вы расскажете мне…

Договорить я не успела. Черные глаза затянуло льдом. Бледные губы сжались в тонкую полоску.

– Мы не будем говорить о магии, Эвелин, – голос тетушки мог заморозить воду.

Я даже покосилась на стоящий на стеклянном столике графин, и мне почудилось, что на его хрустальных стенках появилась изморозь.

– Я предупреждала тебя, что ты не должна задавать лишних вопросов.

Казалось бы, высокий мелодичный голос и так звучал невыносимо холодно, но с каждым новым словом он становился просто невозможно ледяным.

У меня по спине пробежали неприятные мурашки.

– Ты слышишь, Эвелин? – тонкие пальцы сжались сильнее, и острые ногти пронзили кожу запястья.