Валерий Барабашов - Незримые поединки

Рассказывал Ливенцев не торопясь, опершись локтем о край стола и спокойно поглядывая через плечо в мой блокнот. Ободренный тем, что он наконец разговорился, я вернулся снова к разведчикам. И опять лицо его подернулось тенью.

— Нет, не могу вспомнить, — покачал он головой, встал со стула и, заложив руки в карманы, отвернулся к окну. — Да что теперь о них вспоминать? Задание мы не выполнили. Накрыли нас фашисты, открыли огонь, головы не поднять. Вряд ли из них в живых кто остался. Я вот сам не знаю, каким чудом уцелел. Изранен был, сознание потерял. Очнулся у гитлеровцев; били, допытывались… Я говорил, что с этими ребятами встретился случайно, а сам давно отстал от части. На том меня и оставили. Бросили в лагерь. Потом в Германию угнали. Работал на шахте, а там освободили американцы. Всего натерпелся. Лучше не вспоминать. После освобождения несколько лет жил и работал во Львове, а затем вернулся на родину. Поселился в Воронеже и сейчас работаю слесарем-сантехником гаража. Разочарованный скудными данными, я попросил Ливенцева постараться вспомнить и о товарищах-разведчиках, и о селе, где их постигла неудача и где его схватили гитлеровцы.

— Хотите все-таки кого-нибудь разыскать еще? — спросил он, провожая меня до калитки.

— Надеюсь, что удастся побольше узнать о вашей группе. Может, еще кто жив, — ответил я.

— Ну что ж, заходите, если понадоблюсь, — ответил он приглушенно. — Надумаете, позвоните сыну на работу, чтобы я знал.

Возвращался я от него с досадой в душе — не услышал самого главного. И еще не мог избавиться от впечатления, что встреча наша была Ливенцеву не особенно приятна. Странно: признав свою разведгруппу, он не мог узнать на фотографии своего командира. Да и остальных не вспомнил. А может быть, не захотел? Ведь помнит же он такие подробности, как колбаса, пароль…

И я решил еще раз встретиться с Ливенцевым.

Дня через три я позвонил его сыну, а тот сообщил, что… отца нет в живых. В котельной, где он работал, его нашли мертвым…

В районной прокуратуре мне показали заключение медицинской экспертизы о смерти Ливенцева и помогли отыскать его фотографию тех далеких военных лет. И снова в разные адреса полетели запросы и письма.

Вскоре удалось разыскать адреса родных разведчиков, списаться с ними. Они прислали последние их фотографии и свои воспоминания. Пришли ответы и из военных организаций, где сообщалось, что заброшенные в тыл врага сержанты Петропавлов, Иванов, Ефименко и Слободянюк до сих пор считаются пропавшими без вести. Оставалось установить еще место выброски разведчиков.

На помощь пришли сумская областная газета «Ленинская правда», районные — бурынская «Прапор Ленина» и конотопская «Радяньский прапор», которые опубликовали корреспонденцию «Кто помнит их?» и фотографии всех пяти разведчиков. Результаты превзошли ожидания. Одно за другим стали приходить письма из сел Гвинтовое, Александровки, Успенки, из хутора Дич и городов Конотоп и Бурынь. Люди писали о том, чему были очевидцами, рассказывали о трагедии, которая произошла на их глазах с группой советских разведчиков.

…Перед вылетом командир подразделения Исаев собрал разведчиков.

— Уточним еще раз задание. — Он расстелил на столе карту и продолжил: — Противник готовит большое наступление. По сведениям нашей разведки враг подтягивает к фронту войска, технику, подвозит боеприпасы. Будете действовать на отрезке пути станций Путивль и Грузское. После выполнения задания выйдете на связь с партизанами, они знают. Не забудьте пароль. Место вашей выброски у села Гвинтовое. Проводник у вас надежный, из тех мест. Так, сержант? — Повернулся он к Ефименко.

— Родные места. Не пропадем…

— Ну, пора. Желаю успеха. — Исаев посмотрел на часы. — Летчики заждались.

Через полчаса машина с разведчиками неслась по затемненным улицам Воронежа к аэродрому. Вскоре, не зажигая огней, транспортный самолет ЛИ-2 оторвался от земли и взял курс на Сумы.

В кабине самолета расположились три группы. Где-то за полночь две группы по команде летчика покинули машину. Группа сержанта Петропавлова незадолго до рассвета, когда самолет был у Гвинтового, благополучно выбросилась из машины.

Приземлились удачно, на заснеженное поле. Быстро собрали парашюты, закопали их в снег и укрылись в небольшой лощине. Прежде чем двинуться к Путивлю, решили выяснить окружающую обстановку. Предосторожность оказалась не лишней. Как потом было установлено, появление советского самолета и выброска парашютистов не остались незамеченными. Староста села Гвинтовое Толкачев позвонил начальнику районной полиции И. Гайту в Бурынь и доложил об этом. Тот немедленно вызвал к себе начальника участковой полиции Д. А. Иваненко и приказал выехать на место.

Вскоре Иваненко вернулся и доложил, что его людьми проверена вся местность, но подозрительного ничего не обнаружено. Гайт недовольно буркнул:

— Наверное, плохо искали.

— Что вы, все осмотрели. Парашютистов нигде нет, — оправдывался участковый. — Может, где на другом участке укрылись?

— Ладно, иди. Другой раз ищите лучше. А то, не дай бог, упустим. Немецкое начальство не похвалит.

Прошел день. На вторую ночь сержант Петропавлов приказал Ливенцеву незаметно пробраться в село и выяснить, есть ли там гитлеровцы. Тот охотно стал собираться.

— Подожди, — остановил Ливенцева Алексей Ефименко, считавшийся комиссаром группы, — пойдем вместе. Я из здешних мест. Вдвоем будет сподручнее. Как считаешь, командир?

— Правильно. Постарайтесь побыстрей, — одобрил Петропавлов.

С большой осторожностью пробирались они по улице села. Кругом было тихо. Они дошли до хаты Макара Федоровича Слепухина и решили укрыться в его дворе, в сарае, откуда хорошо просматривалась вся улица.

— Ты меня обожди. Я сейчас, — сказал Ливенцев и скрылся за сараем.

Долго ждал его Ефименко. Но так и не дождался, ушел к своим, в поле, в надежде увидеть Ливенцева там. Но его и тут не было.

— Уж не попался ли он?

— Не думаю. Фашистов в селе нет. Одни полицаи, — ответил Ефименко. — Здесь что-то не так. Ушел на минутку и исчез…

Пока разведчики гадали, что могло случиться с Ливенцевым, тот сидел в доме колхозницы Пелагеи Лукьяновны Ткачевой, куда привел его сторож бригадного двора Нечепуренко, сочтя его честным советским солдатом.

— Вот тут и пережди, — сказал старик. — А то наткнешься на полицаев, быть беде. Они у нас лютые. Много хорошего народу загубили.

— Ничего, дед. Я с ними быстро полажу. Укажи мне только, где их штаб размещен, — попросил Ливенцев. — Может, проводишь?

— Если надо, пойдем укажу. — Он довел Ливенцева до места и вскоре вернулся назад. — Знаешь, Пелагея, этот рябой парашютист предатель, — зашептал старик. — Я слышал, как он говорил Павлу Аканчину, где ждут его товарищи. Как земля держит таких иродов! Будь они прокляты, — зло плюнул Сидор Николаевич.