Валерий Барабашов - Незримые поединки

Вот и на этот раз Шумахер ровным, доверительным голосом обращается к студентам:

— Дорогие друзья! Как и на предыдущих занятиях, мы продолжаем практикум разговорной речи. Сегодня темой нашего урока будет освоение словарного запаса на производственную тематику. Для того чтобы мне было легче индивидуализировать ваше обучение, мы, как и ранее, прибегнем к заполнению небольшой анкеты. Возьмите чистые листочки бумаги, в правом углу напишите свою фамилию, а немного ниже — ответ на следующий вопрос… Пожалуйста, напишите, где каждый работает, что делает, размеры предприятия, характер продукции; если это НИИ, то профиль и цели научных разработок. Как вы понимаете, это нам пригодится для выделения специфики каждого студента, придаст определенную окраску его обучению. В ходе производственной, научной и житейской практики каждый народ непрерывно изменяет словарный состав своего языка, пополняет его новыми словами, освобождает его от устаревших слов…

Речь иностранной преподавательницы лилась свободно, естественно. Слегка ошарашенные обилием рассуждений о необходимости упомянутого анкетирования, некоторые из студентов стали что-то писать на листках бумаги, однако кое-кто продолжал смотреть на преподавательницу, не решаясь взяться за перо. Неловкость положения усугубил вопрос, который задала преподавателю Татьяна С.:

— Я работаю машинисткой в одной из лабораторий промышленного предприятия и не понимаю, какое отношение может иметь к моему лексическому запасу иностранных слов характер выпускаемой продукции или… цели научных разработок лаборатории.

Шумахер была немного шокирована. С чисто женским кокетством она произнесла: «О-ля-ля! Я не думала, что это вас так взволнует. Ради бога, не надо, не пишите. Господи! Мы, иностранцы, так доверчивы и беззаботны!»

На этот раз урок у госпожи Шумахер явно не получился. Тонкий расчет на авторитет преподавателя и веру в непогрешимость его методических приемов не сработал. Студенты заподозрили неладное. Они заметили, что преподаватель, увлекаясь анкетированием якобы в интересах совершенствования методики преподавания языка, часто ставила вопросы, имевшие отдаленное отношение к языку. Кроме того, Шумахер стала осторожно распространять среди студентов и знакомых зарубежные журналы с антисоветскими статьями, упорно толкала отдельных молодых людей на антиобщественные поступки. Подобное поведение фактически поставило точку на ее «преподавательских» упражнениях, которые на общечеловеческом языке должны были называться подрывной деятельностью против советского народа и его государства.

Ректорат университета заявил решительный протест Шумахер, деятельность которой оказалась несовместимой с высоким статусом преподавателя. Она вынуждена была признать свои, мягко говоря, недружественные действия и убраться из Воронежа.

Такие «тихие» иностранцы все еще надеются сорвать «куш» на грязных делах буржуазной пропаганды в нашей стране и поэтому продолжают продавать западным спецслужбам и антисоветским зарубежным центрам свой статус советского гостя.

Мы далеки от того, чтобы в каждом иностранце видеть вражеского лазутчика. Борьба идей — явление закономерное, и советские люди согласны вести честную и открытую полемику с любым иностранцем, аргументированно отстаивающим свои идеалы и убеждения.

Но некоторые молодые люди из стран капитала порою только напыщенно провозглашают какие-то абстрактные идеи об «общем гуманизме». Каждое слово советского преподавателя, студента воспринимается ими как «красная пропаганда», каждый факт рассматривается с недоверием и против факта выдвигается надуманный контрвыпад или голословное опровержение. Почти каждый приезжающий к нам из капиталистической страны перегружен отрицательной информацией о Советском государстве. В их сознание глубоко вбито ходульное: все советское плохо, все советские люди — враги любому иностранцу.

Сама атмосфера жизни нашего общества такова, что подчас требуется немного, чтобы приехавшие к нам из за рубежа люди с добрыми намерениями разобрались, где правда о нашей стране, а где ложь. Вот одно из сочинений итальянского стажера Джани Чезарио:

«На зимние каникулы русским другом я был приглашен в гости. Ездил в Костромскую область. Я счастлив, что познакомился с этой семьей. Через нее лучше узнал, что такое Советы, что такое народная власть в вашей стране. И какой ценой все это вам доставалось… Эта семья много выстрадала во время Великой Отечественной войны. В этой деревне не одна такая семья. И как я был не прав, когда в свое время высказывался очень плохо о фильме «Горячий снег». Я не верил тогда фильму. Думал, красиво придумано. Вообще меня дома не учили задумываться над фильмами на военную тему. После поездки к замечательным русским людям понял — я совсем не знаю историю, плохо разбираюсь в политике. Сознаюсь: я во многом разделял мнения тех, кто пытается оправдать фашистов. Мол, они вполне милые люди. Мне объяснялось дома, что не напади Германия первой, первыми бы на нее напали Советы».

Думается, комментарии излишни. Встречи заблуждавшихся, но честных иностранцев с советскими людьми как нельзя лучше раскрывают им глаза, дают полное и объективное представление о советском образе жизни и его преимуществах.

…Трагична судьба покинувших Родину. Даже если Родина оставлена не тобою, а твоими предками.

Агрессивно против всего советского была настроена приехавшая из Франции стажер Муся Хераскова. Но однажды на занятиях, посвященных песне, она стала говорить совершенно в ином ключе. Говорила о том, что не может жить без русской песни, что в Париже поет в русском хоре, что у нее в семье все умеют петь и ценить песни России… Из рассказа было понятно: песня — это единственное, что осталось у бывшей дворянской семьи от Родины. После француженки, ее подруги, говорили: «Мусе очень тяжело. Здесь она очень остро почувствовала и тягу к русскому, и то, что это никогда не вернется… Дедушка с бабушкой покидали Россию другой…».

Чувство Родины… Патриотизм… Любовь к родной земле…

Западным спецслужбам и различным идеологическим центрам очень хотелось бы вытравить эти чувства у советских людей. Они полагают, что космополит или конформист — удобные типы людей, легко приспосабливающихся к различным условиям жизни и легко идущих на сделку с совестью. Для формирования такого типа людей буржуазная пропаганда вытаскивает из своего идеологического арсенала затасканные и обветшалые представления о наших духовных ценностях, об экономике, науке и культуре, всячески подчеркивая «превосходство» Запада. В области культуры особенно рьяно извращается представление о состоянии дел в советской литературе. Француженка Блондин Шенье, например, заявила, что у нас запрещены сатира и критика. Каково же было ее удивление, когда ей дали газету «Правда» с «Листком народного контроля», в котором была конкретная критика конкретных людей… Она убедилась, что у нас свободно издаются не только Гоголь и Салтыков-Щедрин, но и современные советские и зарубежные писатели-сатирики.