Н Жарков - Незримый фронт

Довольный произведенным впечатлением, Магаз радостно засмеялся.

…Сведения о ходе операции от командира полка Магаза Масанчи поступали непрерывно, но были крайне лаконичны. Операция развивалась успешно, была закончена быстро и удачно. Ожидали возвращения полка. И вот он вступил в Верный с песнями, а за ним тянулся большой обоз с трофеями. Это было оружие разбитых во многих сражениях повстанцев.

Вернувшись с операции, Магаз снова зашел в областную ЧК к председателю, а потом к члену коллегии Попенко, возглавлявшему после упразднения уездной ЧК следственную часть областной ЧК.

— Магаз, расскажи, пожалуйста, подробнее об операции, — попросил Попенко, — а то все твои донесения похожи одно на другое: «Разбили беляков там-то». Нового в них только место боя да количество трофеев.

— Хорошо, Николай. Помнишь, какую перед нами поставили задачу? Учитывая обстановку, мы разбили полк на несколько отрядов и двинули их на указанные нам станицы.

Магаз встал, взял со стола Попенко линейку и, подойдя к карте, показал пути, которыми продвигался каждый из отрядов полка и где они вступили в боевые действия с белоказачьими бандами.

— Сам я возглавлял эскадрон и поскакал Кульджинским трактом в Чилик. Бандитов мы застали врасплох. Беспорядочно отстреливаясь, они побежали в Тау-Чиликские горы. А мы стали преследовать их. Было несколько стычек. Только жалким остаткам банд удалось скрыться в горах. Всего в этих боях мы захватили до трех тысяч винтовок, столько же клинков, много гранат, несколько пулеметов, военное снаряжение.

— А как вы попали в Джаркентский уезд? — спросил Николай Семенович.

— Не по своей воле, — ответил Магаз. — Нам сообщили пастухи, что банда Сидорова перешла границу и продвигается в глубь уезда. Мне стало ясно, что шли они на помощь повстанцам. Я знаю, что сидоровцы любят пограбить, но когда бьют их собратьев, ввязываются в драку. Сам понимаешь, раздумывать мне было некогда. Я поднял бойцов, уже устроившихся на ночлег. Двести всадников поскакали в обход банде, а с остальными я двинулся прямо на сидоровцев. Встретили мы их лобовым огнем. От неожиданности бандиты растерялись и повернули назад. Тогда мы и взяли их в клинки. В это время вынырнул из-за скалы отряд, который я направил в обход банде. Разгромили сидоровцев полностью. За остатками банды гнались до рассвета, пока не загнали их в Китай. Вот и все.

…Поздним майским вечером 1920 года Николай Семенович возвращался с областной профсоюзной конференции. С гор тянуло прохладой, шумели молодыми листьями тополя. Он вошел в свой кабинет. Свет зажигать не стал. Открыл окно, выходившее во двор, сел на подоконник, закурил. В памяти отчетливо возникло выступление Дмитрия Фурманова:

«Анненков бежал, а его дружок Дутов, обещавший Колчаку в три месяца пройти от Капала до Ташкента, обивает теперь пороги у китайских губернаторов… Впереди у нас новые важные дела. Надо восстановить разрушенное войной народное хозяйство…»

— Да-а-а, — неожиданно для себя заговорил Николай Семенович вслух, хотя был совсем один. Он облегченно вздохнул. — Может, и нам, чекистам, теперь будет полегче.

Но предстояло вынести еще немало разных испытаний. И первому председателю Верненской ЧК пришлось много потрудиться на своем боевом посту.

В первой половине марта перевал Кара-Сарык еще покрыт снегом. Переход через него в эту пору таит много опасных неожиданностей. Однако другого выхода у дутовцев не оставалось. Первыми у подножия Кара-Сарыка появились Дутов и семиреченский атаман Щербаков.

Отвергнутые народом и теснимые частями Красной Армии, дутовцы на время нашли приют у атамана Анненкова. После падения Капала в Лепсинск к Дутову поспешно отступил Щербаков. Но и отсюда надо было скорее уходить, и путь один — через перевал.

В этом переходе Дутова и Щербакова сопровождала сотня личной охраны генерала и отряд особого назначения в триста пятьдесят сабель.

Озябшие и голодные, неизвестно куда и зачем ведомые казаки были подавлены и растеряны. Их лошади, уставшие и обессиленные многодневным переходом по горам, с трудом передвигали ноги. Жадно хватали они изредка попадавшиеся на их пути былинки курая.

На шестой день беспорядочно двигавшаяся толпа изнуренных людей добралась до первых калмыцких зимовок племени чахар, кочевья которого стояли по берегам реки Бороталы. Изумленные неожиданным появлением полураздетых русских, калмыки встретили «гостей» сдержанно. Вопреки исконному гостеприимству они отказали в продовольствии до приезда амбаня (главного начальника племени). Лишь обменивая необходимые самим вещи, русские смогли добыть питание на несколько дней.

Здесь некогда гордому атаману пришлось сдать прибывшему отряду китайской армии все оружие. Оставили ему всего пятнадцать винтовок для конвоя.

Самого Дутова и Щербакова китайцы перевели в деревню Джампань, а казаков расположили по берегу Бороталы. Предоставленные самим себе, они промышляли кто чем мог, добывая скудное пропитание.

Забыты были даже прежде обязательные утренние молитвы, а иеромонах Иона подолгу засиживался у Дутова.

В середине апреля в Джампань пришел первый оренбургский полк полковника Завершинского, атаман заметно повеселел. К концу весны он нашел прибежище в крепости Суйдун, что неподалеку от города Кульджи. Небольшой уйгурский городок с его узкими улочками, высокими глинобитными заборами и повернувшимися спиной к улицам домами был глухим захолустьем.

Занятый хлопотами по устройству отряда, Дутов редко выезжал из своей штаб-квартиры. Тревожно прислушивался он к мелодичным уйгурским песням, пристально присматривался к окружающим его людям.

В большинстве казарм крепости были расквартированы солдаты местного китайского гарнизона, здесь же поселились казаки-семиреки, остатки былого войска полковника Сидорова. Так что только счастливчики из дутовцев получили кров в казармах. Полк Завершинского был расквартирован в деревне Мазаре. Казаки его с первого же дня пошли на заработки к местным богатеям.

Китайцы по-прежнему выдавали на душу интернированного полтора фунта муки в сутки и немного угля для отопления помещений.

С каждым днем падала дисциплина казаков. Дутов образовал штаб отряда во главе с бароном полковником Попенгутом и строго взыскивал с провинившихся, но это помогало мало.

Казалось, не падал духом только один иеромонах Иона. Вскоре он переехал в Кульджу и поселился там в здании старого российского консульства. Теперь его многие видели то едущим из Кульджи в Суйдун, то обратно в Кульджу, то в окрестных поселках. Образованный, умный, и расчетливый, Иона сумел создать Дутову большой авторитет и установить связь с находившимся в то время на Востоке Китая бывшим членом войскового правительства Оренбургского казачьего войска полковником Анисимовым, денежные переводы которого серьезно поправили положение дутовцев. Казаков и офицеров приодели и на довольствие стали покупать мясо.