Н Жарков - Незримый фронт

Весь февраль бушевали метели. До поздней ночи засиживались курсанты, готовясь к экзаменам. Однажды в столовой за завтраком вновь вспыхнули разговоры о Вячеславе Рудольфовиче: стало известно, что он тяжело заболел. Мы и не подозревали, что перед тем как приехать к нам на стрельбы, он долгое время был прикован к постели.

…Экзамены шли к концу. Все чаще мы думали о встрече с родными, ходили в свободное время по магазинам за подарками.

Активно готовились к выпускному вечеру. Накануне мы узнали, что, возможно, на вечере будет нарком, если позволит ему состояние здоровья.

В клубе собрались не только курсанты, но и многие сотрудники центрального аппарата, преподаватели и руководящие работники школы. В зале стоял шум: все мы были в веселом настроении, шутили и смеялись…

И вот на сцене появилась группа руководящих работников центрального аппарата и начальник школы. Одновременно показалась двухколесная тележка, в которой сидел нарком. В зале воцарилась тишина: все были поражены. Тележку подкатили к краю стола. С кратким докладом выступил начальник школы, а затем слово было предоставлено Вячеславу Рудольфовичу. С помощью товарищей из президиума он встал, держась за край стола. Он говорил недолго, но ярко и убедительно.

«Сегодня для меня радостный день, — говорил Вячеслав Рудольфович. — Если первоначально ЦК нашей партии, организуя ЧК, направил для работы в ней всего шестнадцать коммунистов, то теперь, в этом зале, их целая армия. При правильной, партийной, организации дела нам не страшны будут никакие враги».

Он был большим мастером слова. Как теперь, помню, слушая его, ни один из нас не шелохнулся. Но вдруг Вячеслав Рудольфович покачнулся, схватился за стол обеими руками. Все, кто были близко к нему, мгновенно вскочили, но уже было поздно — он упал на край стола. Его подняли, уложили в тележку и отвезли…

Правда, вечер продолжался, но радостного настроения как не бывало. Подавленные случившимся, мы долго не могли успокоиться.

Встречи с Вячеславом Рудольфовичем Менжинским и особенно его речь на выпускном вечере я бережно храню в памяти. А сам он на всю жизнь стал для меня ярким примером беззаветной преданности делу Ленина, настоящим борцом-коммунистом, каким он был до последнего часа своей жизни.

Зима. Но в Джаркентском уезде, как всегда, снегу мало. Расположенный вдоль южных склонов Джунгарского Алатау, он заметно отличался от остальной части Семиречья большим числом погожих дней и относительным безветрием.

Николай Семенович Попенко с группой товарищей выехал из Джаркента ранним утром. Легкая пыль поднималась за ними, утренняя свежесть бодрила тело, а мысли были уже далеко… Попенко ехал в Верный на Второй съезд Советов как делегат Джаркентского уезда и местного гарнизона Красной Армии.

Николай Семенович ехал по знакомым местам, которые прошел, казалось, совсем недавно с боями от Верного. Там в марте 1918 года он участвовал в свержении Временного правительства и формировании красногвардейского отряда Беленко, а потом преследовал отступавшие части казачьего войска. Отходя все дальше к китайской границе, обозленные неудачами белоказаки тщетно искали поддержки у местного населения. Но кругом встречали молчаливый отпор, а порой и открытое сопротивление. Не выдержав натиска красногвардейцев, они бежали, надеясь на приют в Китае. Земля горела под их ногами. Та самая земля, на которой они еще вчера были господами, поддержкой монархии, а затем и Временного правительства.

Все это вновь и вновь вспоминалось Николаю Семеновичу на долгом пути в Верный.

Вправо от тракта высились над степью отроги Джунгарского Алатау, а налево, за рекой Или, покрытый дымкой, виднелся Заилийский Алатау, у подножия которого раскинулся родной Николаю Семеновичу город. Там прошло его трудное детство. Он рано оставил дом отца и долгие годы работал сначала на табачной фабрике Гаврилова, а потом на мельнице кулака Назаренко. Сердце щемило от воспоминаний о перенесенных в те годы обидах и страданиях. Тогда он был слишком молод и еще не знал, кто его истинные друзья, а кто враги, безропотно гнул спину на хозяев. Стал понимать это уже будучи ополченцем Верненской дружины царской армии, когда в 1915 году за участие в бунте солдаток, добивавшихся увеличения пайка, был арестован и заключен в одиночную камеру. Именно тогда и зародились у него мысли о необходимости бороться с несправедливостями, с унизительным бесправием и бедностью.

Из задумчивости Николая Семеновича вывели радостные возгласы товарищей. Оказывается, подъехали уже к переправе через реку Или. Дальнейший путь пролегал Кульджинским трактом. Поздним вечером добрались до села Чарын, населенного уйгурами, и остановились на ночлег в одном из караван-сараев.

Ранним утром делегаты отправились дальше. Солнце клонилось к западу, когда они спешились у ревкома.

Командира взвода первого рабоче-крестьянского полка Красной Армии Николая Семеновича Попенко знали многие… Весть о прибытии джаркентцев быстро собрала вокруг них людей. Встречали их шумно и радостно. Многим верненцам был известен этот высокий плечистый человек, смельчак, отчаянный рубака и разведчик, человек умный и добрый, а главное — преданный делу революции.

Только когда зажгли старую медную лампу и отворили дверь в коридор, чтобы выветрить из комнаты табачный дым, уставший за этот длинный день Николай Семенович собрался домой, к семье.

Он зашагал по вечерним улицам Верного, жадно всматриваясь в запорошенные снегом деревья и дома, взволнованно думая о том, как обрадуется неожиданной встрече жена, как он обнимет и расцелует родившуюся в его отсутствие дочь Аннушку.

А утром съезд тепло приветствовал его и других фронтовиков и избрал в конце своей работы членом исполкома и председателем первой Верненской уездной Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией.

Уездной ЧК не было, ее нужно было создать. Политическая обстановка требовала немедленных действий, пресечения вражеских замыслов свергнутой в городе буржуазии и лезших к власти эсеров. Зажиточное и середняцкое русское казачество Семиречья, в большинстве своем стоявшее на стороне Временного правительства, не признавало Советской власти. Многие из них, бежав в свои станицы, унесли с собою оружие. Крупные предприниматели и торговцы, имущество которых было национализировано, кулаки и баи, духовенство вели злостную, наполненную всякого рода измышлениями антисоветскую агитацию, стремясь подорвать авторитет власти рабочих и крестьян среди населения.

Ползли, как змеи, слухи о скором приходе в Верный войск атамана Анненкова, направленного правительством Колчака на образовавшийся к этому времени в Северном Семиречье фронт.