Н Жарков - Незримый фронт

За свое «спасение» надо было платить, и, надев форму войск «СС», он боролся против партизан, но уже на югославской земле.

Там же застал его и конец войны. Он был отправлен на Родину. И чем ближе подъезжал к границе, тем тревожнее становилось на душе…

«Вопрос:Чем вы занимались после возвращения в СССР?

Ответ:Боясь ответственности за службу в фашистской полиции, по прибытии в СССР я бежал со сборного пункта репатриированных советских граждан и находился на нелегальном положении до настоящего ареста.

Длительное время я скрывался в Краснодарском крае — в Хадыженских и Апшеронских лесах, жил в землянках и шалашах, питался лесными ягодами и дикими фруктами. Однажды я встретил в лесу молодую женщину — Клавдию Попову. Чтобы объяснить мой дикий вид и пребывание в лесу, назвав себя Виктором Михайловичем Бойко, я рассказал ей вымышленную историю, будто, прибыв после демобилизации домой, узнал, что жена вышла замуж за другого. Убитый горем и не имея родственников, решил уйти от людей в лес. Я разжалобил женщину, и она приютила меня в своем доме, где я находился только в ночное время, а днем укрывался в лесу.

Наступила зима. Не имея никаких документов, мне нельзя было больше оставаться у Поповой. Я решил посетить своего довоенного знакомого и стал пробираться в Нефтегорский район.

Мне пришлось снова укрыться в лесной землянке. Но жизнь там была невыносимой, и я вернулся к своей сожительнице Поповой.

Через несколько дней на квартиру к Поповой с проверкой документов пришли сотрудники милиции. Высадив раму, я выскочил из окна и на попутной машине выехал в Апшеронск, где на одни сутки остановился у своего знакомого Ткачева. Взял у него продукты питания и ушел в лес.

Через некоторое время я пробрался в город Армавир, где посетил квартиру Рябушкиной — жены моего сослуживца по полиции, сбежавшего вместе с фашистами на Запад. Еще дважды меня задерживали, но мне удавалось бежать.

В конце 1948 года в Абхазской АССР я получил паспорт на имя Гулинского Ивана Даниловича, а также свидетельство об освобождении от воинской обязанности.

По этим документам я скрывался одиннадцать лет на Украине и в Ростовской области, Краснодарском крае и в Грузии.

В конце 1959 года, боясь быть разоблаченным, я уничтожил документы на имя Гулинского, купил краденый паспорт и трудовую книжку на имя Стрелецкого, в которых изменил год рождения, срок действия паспорта и приклеил свою фотокарточку.

После этого я решил уехать подальше и местом своего укрытия выбрал отдаленный совхоз в Алма-Атинской области…»

— Вот и все, — тяжело дыша, сказал Юренко. — Теперь судите меня.

Следователь неторопливо перелистал протокол допроса, поставил с конце подпись и, взглянув на Юренко, спокойно сказал:

— Судить вас, конечно, будут. Как злостного нарушителя паспортного режима.

— Паспортный режим — это не страшно, а вот служба в полиции…

— Служба в полиции, пособничество врагу — это тяжкое преступление, но Советское правительство давно простило вас.

— Как вы сказали?..

— Я сказал, что вы будете привлечены к уголовной ответственности только за подделку документов и нарушение паспортного режима.

— Нет… Не шутите так… Это жестоко… — прошептал Юренко.

Тогда следователь зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны.

Юренко, спрятав лицо в ладони, зарыдал.

Ему было о чем плакать, было о чем сожалеть. Лучшие годы он потратил на бесцельное скитание, лихорадочные поиски убежища, вечно преследуемый страхом. Жил без друзей, без семьи, без родного дома. Лишь изредка, украдкой он смотрел на своих детей и жену, не подозревавших, что их отец, которого они считали погибшим, словно вор, прячется от людских взоров.

Тяжко его преступление перед Родиной. И он сам покарал себя за совершенное.

Но следователю не было жаль сидящего перед ним человека. Ведь это трусость завела Юренко так далеко. А трусость может вызывать только презрение.

Прошло более двадцати лет, как кончилась война. Но мы не забываем о том долгом и многотрудном пути, который прошли советские люди с 22 июня 1941 года до Дня Победы.

Время запахало траншеи, ослабило боль утрат, но оно никогда не сотрет из памяти народа героического подвига советских воинов, которые, не щадя своей крови и жизни, дрались с врагом.

Благородные освободительные цели войны — за честь, свободу и независимость Отчизны — рождали тысячи и тысячи героев, которые, презирая смерть, шли на самопожертвование во имя победы коммунизма.

И первыми среди них были пограничники.

Как ни силен был удар, ни на одном участке границы не дрогнули воины-чекисты. Они смело приняли бой, стойко отражали вражеские атаки.

«Как львы, дрались советские пограничники, принявшие на себя первый удар подлого врага», — сообщалось в передовой газеты «Правда» от 24 июня 1941 года.

Родина верила в беззаветную стойкость своих мужественных сынов. И они с честью оправдали ее надежды, ее доверие.

С пением «Интернационала» до последнего патрона дралась горстка храбрецов во главе с коммунистом лейтенантом Мориным. Одиннадцать суток оборонялась героическая застава Алексея Лопатина. Погибли, но не сдались врагу легендарные защитники Брестской крепости.

В числе героев воинов чекистов были казахстанцы пограничники М. К. Меркулов, Г. Ф. Кирдищев, Л. И. Вагин, В. С. Лихотворик, С. Баитов, Х. Халиуллин, А. Ф. Бусалов и многие другие.

О их жизни и подвигах и рассказывается в этой краткой фронтовой хронике.

Ежегодно 1 июля сотни людей собираются на могиле героя-пограничника Андрея Федоровича Бусалова, чтобы возложить цветы и еще раз почтить память верного сына Родины.

Ровесник Октября, Андрей Бусалов родился в степном селении Дорогинка Акмолинской губернии. Рано оставшись без родителей, он познал нерадостное детство и трудности жизни. Но благодаря заботе односельчан Андрей окончил семь классов и был направлен воспитателем в Сындыктавский детский дом.

Уже в школьные годы он был хорошим общественником и отличным спортсменом. Андрей любил труд и с удовольствием обрабатывал школьный огород, ухаживал за скотом.

И очень любил читать, особенно произведения русских классиков: Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, И. С. Тургенева.

В учебе и труде формировался его характер, взгляды на жизнь и взаимоотношения с товарищами.

…После одного из молодежных вечеров А. Бусалов вместе с одноклассниками возвращался из школы домой. Поднялась сильная метель. Многие растерялись, а младшие школьники, ехавшие на санях, начали замерзать. Андрей уговорил их выбраться из саней и идти пешком. На ходу ребята согрелись, и все благополучно добрались домой.