Эль Грин - Субстрат [СИ]

– Как тебя зовут? – Не знаю зачем задаю этот вопрос, просто так легче, когда знаешь имя человека. Говорят знаешь имя- имеешь власть, возможно мне хотелось почувствовать хоть крупицу власти в этой ситуации.

Сначала парень молчит, вводя код на замке и я уже думаю, что ответа не последует и вовсе. Но в конце концов, пропуская меня вперед и захлопывая за собой дверь, он поворачивается и напряженно смотрит мне прямо в лицо, словно выдавая какую-то тайну:

– Адам. Меня зовут Адам. Но тут я номер Одинадцать.

– Почему одиннадцать?

– Это один из тех вопросов, на которые у меня нет права отвечать. И прошу тебя, не называй меня по имени, когда видишь рядом кого-либо, это недопустимо.

– Хорошо.

Я совершенно не понимаю к чему такая секретность и какие у них тут между собой порядки, но я не собиралась ослушиваться его просьбы. Он помог мне, кто знает до чего могла дойти стычка с Рэем, если бы Адам не вмешался.

Мы идем минут пять по пыльному коридору, проходя через еще три двери на цифровых ключах. Они действительно соблюдают тут большую безопасность и идея с побегом становится все более нереальной. Коридор совершенно безжизненный и по виду такой же серый и сырой как и то помещение, в котором мы были до этого.

С каждой дверью настроение мое ухудшается, я пытаюсь высмотреть коды, но руки Адама двигаются очень быстро набирая комбинации. Думаю, что и надобности нет запоминать их, скорей всего пароли меняются очень часто и если я попытаюсь выбраться в ближайшее время пароли уже будут совершенно другими.

Адам молчит всю дорогу, я тоже, но я не теряю бдительности и внимательно осматриваю парня и каждый уголок стен и пола, по которому мы идем. Мне кажется, что само по себе здание очень старое, но вот камеры в коридоре, двери и замки- новые.

Я напрягаю мозг, вспоминая карту и пытаясь отыскать в памяти какие-то подобные большие объекты, вроде старых фабрик или чего-то в этом же духе. Совершенно ничего подобного, меня посещает мысль, что мы можем быть очень далеко от Онтарио и меня так и подбивает спросить об этом у Адама. Но он мне не друг, он один из тех людей, которые скорей всего работают на ангелов и похищают девушек. Только сейчас я вспомнила про тот сон, что снился мне ночью, как раз перед похищением. Было ли это действительно сном или ангел говорил со мной по правде. Он предупредил меня о нападении, но его слова могли быть лишь отголоском моего подсознания в ответ на опасность. Я запуталась, сложно было поверить, что он мог прийти ко мне во сне, но вокруг происходили вещи, которые объяснить было еще сложнее, так что не стоит так сразу отрицать эту возможность.

Я и не заметила, что мы пришли, пока Адам не обратился ко мне, открывая очередную дверь:

– Проходи. Я отведу тебя к доктору, он и займется тобой.

Я кивнула, снова начав нервничать. Больничное крыло было таким же, как и все прочее в этом строении, большое и просторное, по периметру у стен стояли кровати, такие же как и та, на которой я не так давно очнулась. А по центру квадратный кусок комнаты огражден полупрозрачной клеенчатой ширмой, за которой виднелись очертания нескольких коек, капельниц и еще чего-то покрупнее, что я не могла рассмотреть. В самом помещении было пусто, но подойдя к ширме Адам потянул за что-то, похожее на молнию и открыл вход внутрь. Там, возле кровати склонился доктор, изучая приборы, показывающие сердечные ритмы. На койке лежала девушка, ее светлые, почти белые волосы разметались по подушке, глаза закрыты, а скулы плотно обтянуты кожей. Она такая бледная и худая, что у меня самой кровь начала отливать от лица. Проходя внутрь я еще больше присматриваюсь к девушке, пытаясь понять она ли это или я просто принимаю желаемое за действительное. Но мне и впрямь кажется, что это Мия, если бы она открыла глаза мне кажется я смогла бы понять точно.

– Док, у нас произошли небольшие затруднения, девушку необходимо осмотреть и предоставить любую возможную помощь.

– Отлично.– Док улыбается мне, как маленькому ребенку, указывая рукой в приглашающем жесте, на кровать по соседству с кроватью спящей девушки.

Словно заторможенная двигаюсь в указанном направлении, с ужасом обнаруживая кожаные ремни со всех сторон кровати. Я перевожу взгляд сначала на дока затем на Адама.

– Это всего лишь предосторожность, дорогая, чтобы ты не могла навредить самой себе.

– Самой себе? – Мой голос звучит совсем тихо, испуганно, несмотря на то, что я пыталась звучать возмущенно и резко.

– Не волнуйся, они не причиняют боли и сильного дискомфорта.

Док улыбается, но я не верю ему. Как могут наручники не доставлять дискомфорт?

– Для начала я тебя осмотрю, может быть ты сразу отправишься в свою комнату и я не стану надевать их на тебя.– Мужчина пытается успокоить меня и мне кажется что ему действительно не хочется пристегивать меня к кровати.

Адам выглядит совершенно бесстрастным и смотрит прямо перед собой. Мне кажется он ждет указаний дока.

– Солдат, не могли бы вы подождать снаружи, пока я не закончу осмотр. Тогда она либо останется здесь, под моим присмотром, или вы вернете ее обратно в комнату.

Адам все так же бесстрастно кивает и удаляется из изолированного стационара.

Я успокаиваю себя, говоря что мне не стоит бояться этого человека, он не сможет навредить мне.

Док присаживается напротив на металлический крутящийся стул и внимательно осматривает мое лицо. Он наклоняется ко мне чуть ближе:

– Это один из парней с тобой сделал? – док почти шепчет и вид у него на самом деле обеспокоенный.

Он осматривает мою щеку, на которой я уверена уже проступает фиолетовый синяк. Я чувствую, что губа у меня тоже разбита, мне трудно говорить и открывать рот. Интересно, сколько еще побоев выдержит мое тело, прежде чем начать сдавать позиции.

Я почти забываю о вопросе доктора и слегка киваю головой в утвердительном жесте.

Док цокает, словно мой ответ его разозлил. Он сжимает руки в кулаки, но заметив мое выражение лица, сразу расслабляется и принимается к работе.

Сначала он протирает ранки и ссадины на моем лице, руках и ногах, прежде чем обработать их. Затем, в процессе, когда мне кажется что он так и будет молчать, он произносит совершенно спокойно:

– У меня дочь твоего возраста. Ее так же забрали, как и тебя.

Затем он останавливается и смотрит мне в глаза, будто старается что-то ими передать. Думаю теперь я понимаю почему он тут работает, вероятно он надеется, что его дочь может быть на этой базе.

В конце-концов дело доходит и до осмотра моих ребер и остальных ушибов на моем теле, от чего док находится в некоем шоке. Его руки двигаются очень осторожно когда он накладывает повязки, а лицо выражает сопереживание. Затем я немного расслабляюсь, доктор нанес действительно много обезболивающей мази и теперь я намного меньше чувствую тупую пульсирующую боль в районе ребер и живота. Он выходит из стерильного павильона и направляется к Адаму, что бы сказать, что мне необходимо остаться пока в больничном крыле и что тот может уходить. Я укладываюсь поудобнее, пока док готовит для меня капельницу с кеторолаком⁵.