Александр Беляев - Всемирный следопыт, 1927 № 05

Каракол, приютившийся на берегу Иссык-Куля, чрезвычайно живописен. Воздух в нем чист и прозрачен.

В Караколе умер Пржевальский, знаменитый исследователь Центральной Азии. Он умер в 1888 г. на пути в Тибет. Пржевальский, согласно его воле, похоронен на крутом берегу Иссык-Куля.

Каракол славится красотою своих окрестностей — и действительно, мало найдется таких мест в Средней Азии, которые могли бы соперничать с Караколом. Высокие горы, бешено скачущие потоки, многочисленные водопады, красивые ущелья, горные пастбища и леса— все это сливается в одну чарующую картину.

Недалеко от Каракола (километрах в десяти), близ большой русской деревни Аксуйка находятся минеральные горячие — (43°) Аксуйские ключи. В будущем, несомненно, источники Ак-Су (белая вода) станут большим курортом, где будут находить облегчение своим болезням десятки тысяч больных, но теперь здесь только построено одно плохонькое ванное здание и несколько комнат для жилья. Нет даже врача, и все врачебное дело находится в руках одного фельдшера.

Километрах в пятнадцати выше, в горах, у самой границы вечных снегов, есть другая группа минеральных источников, которые киргизы называют Алтын-Ороеан (Золотой Ключ). Эти источники пользуются широкой известностью у киргизов, и сюда приезжают киргизы лечиться за сотни километров и даже из Китая. Эти источники помогают больным сифилисом и другими болезнями, но они совершенно не исследованы и не устроены.

Дорога из Пишпека в Алма-Ата идет через реку Чу, у подножья Заилийского Алатау.

Горные долины вокруг Алма-Ата — в особенности долина речки Алматинки — покрыты целыми лесами яблонь, фисташек, урюка, грецких орехов.

Обилие диких яблоневых лесов вокруг Алма-Ата и послужило поводом к названию города Алма-Ата, что значит в буквальном переводе «отец яблок» или «город яблок».

Много яблоневых садов и в самом городе и, действительно, Алма-Ата оправдывает свое имя. В урожайные годы в Алма-Ата яблоки продаются по рублю за воз, и многие садовладельцы даже не снимают яблок, так как сбор яблок обходится дороже того, что стоят сами яблоки.

В Алма-Ата многие жители откармливают яблоками свиней, а между тем алма-атинский апорт, румяный и сочный, превосходит по качеству крымские яблоки кандиль-синап.

Но, к сожалению, семиреченские яблоки и фрукты не могли вывозиться — например, в Москву — за дальностью расстояния.

Вследствие отсутствия удобных путей сообщения джетысуйекие яблоки гнили и пропадали. Джетыеуйские крестьяне предпочитали поэтому не разводить яблонь и фруктовых деревьев, а сеяли пшеницу, в некоторых местах даже рис, хлопок, кендырь, кенаф, клещевину, ворсовальную шишку. Но сейчас большого промышленного значения и эти культуры не имеют, так как эти продукты некуда сбывать.

Алма-Ата — город молодой. Он насчитывает всего только 70 лет своего существования. По последней переписи 1926 г. — в нем 46 тысяч жителей. Рост города, принимая во внимание его отдаленность и отсутствие железкой дороги, — если не американский, то во всяком, случае и не азиатский.

Объясняется это тем, что у города есть не только «будущее», но и «настоящее». Еще до войны в нем было 66 фабрик и заводов. Сейчас большинство этих фабрик не работает, и действуют только 7 табачных фабрик, 1 водочный завод, 1 пивоваренный, 18 мыловаренных, 14 кожевенных и много различных кустарных мастерских.

Большинство жителей Алма-Ата занимается садоводством и земледелием. В зимнее время горожане, занимающиеся хлебопашеством, подрабатывают на перевозке грузов и пассажиров в Пишпек и Джаркет. До Пишпека — двести двадцать километров.

В Алма-Ата есть ветеринарный зоотехникум, сельскохозяйственный техникум и казакский институт просвещения, а также три кино, которые всегда переполнены. Есть прекрасная городская библиотека. Издается газета «Джетысупская Искра», по она печатается только в количестве 3.500 экземпляров.

Алма-Ата известен не только своими яблоками, но также и своими землетрясениями. Крупных землетрясений за время существования города было только два. Первое в 1887 г., когда, город был разрушен до основания, и второе в 1910 г., которое произвело лишь частичное разрушение.

В 1921 г. Алма-Ата испытал новое бедствие. Речка Алматинка вышла из берегов, притащила с гор массу камней и щебня и завалила этим каменным мусором буквально весь город. С гор неслись громадные камни, величиной с крестьянский воз, и эти камни разрушали все на своем пути. Несколько улиц были буквально стерты с лица земли каменным потоком и превратились в длинные узкие рвы, по которым еще и теперь течет вода.

Причиной наводнения, помимо того, что зима 1921 г. была очень снежная, является отчасти и то, что за последние годы в горах около Алма-Ата были сильно вырублены леса, защищавшие горные склоны от размыва. Благодаря этому весной снег быстро тает в горах, и Алматинка сразу переполняется водою, которая и тащит с гор щебень и камни.

В настоящее время Алма-Ата живет лихорадочной жизнью в ожидании железной дороги. Железная дорога ведется из Фрунзе. Из Алма-Ата она пойдет на север — на Семипалатинск, и, таким образом, область Джетысу будет включена железными рельсами в общую сеть нашей страны.

Железная дорога оживит этот край и, несомненно, край быстро разовьется экономически и вырастет культурно.

Алма-Ата, как центр и столица этого обширного края, превратится с проведением железной дороги из тихого захолустного городка в шумный, кипящий жизнью город.

Благодаря железной дороге, сделаются доступны человеку, наконец, естественные богатства Семиречья, которыми изобилуют горы и долины Алатау и отрогов Тянь-Шаня.

С проведением Семиреченской жел. дор. страна Джетысу, наверное, сделается и излюбленным местом советских туристов и путешественников.

Замысел капитана Гаттераса — достичь во что бы то ни стало северного полюса — был безумен. Он сделал все, что только было в человеческих силах. И теперь — после того, как он целых девять месяцев преодолевал ужасные морозы, противные течения и бури, пробивал ледяные горы и сплошные льды, довел бриг до неисследованных еще областей, почти к самому полюсу, — такой конец…

Гаттерас подошел к своим опечаленным спутникам и сказал им с грустью:

— Друзья мои, более чем девяносто километров осталось нам пройти до места, о котором сообщает Эдуард Бельчер. Съестных припасов осталось столько, чтобы дойти обратно до нашего корабля. Итти дальше — значило бы подвергать себя верной смерти, не принеся никому пользы. Повернем назад.