Яков Волчек - Карай (Проводник С.Р.С.)

Он бросил на меня быстрый взгляд – и умолк.

Мы подошли к розовому домику, – он стоял за железной оградой, заслоненной деревьями.

– Здесь?

– Да, это здесь! – торжественно проговорил Андрей.

– «Привет тебе, приют священный…» – запел я.

– Слушай! – Андрей с сомнением взглянул на меня. – Может быть, ты вообще не пойдешь? Возвращайся-ка лучше домой.

– Нет уж, извини! – возразил я с возмущением. – Человека вытаскивают из дома, заставляют одеваться, бриться. А теперь – «иди домой»! Где ж справедливость?

– Ладно, – угрюмо согласился Андрей. – Я так просто сказал. Пойдешь. Только веди себя сколько можешь прилично.

По чистенькой деревянной лестнице мы поднялись на второй этаж. Андрей долго рассматривал дверь и улыбался. Звонок был на виду, на своем обычном месте, а мой друг все не мог найти его. Тогда я протянул руку и нажал кнопку. Андрей нахмурился.

За дверью послышались громкие голоса, потом прозвучали легкие шаги. Нам открыли. На пороге стояла черненькая девушка – черные волосы, черные глаза, смуглое лицо, белым было только ее платье. Конечно, я сразу узнал ее. Это была моя спутница по прошлогоднему переходу через гору Капуджих – Ева Жамкочян. И она меня узнала. Я хотел было сказать что-нибудь веселое: мол, гора с горой не сходится, а турист с туристом обязательно сойдутся. Но в этот миг я заметил кое-что – и сбился. Во-первых, я заметил, что у Евы заплаканные глаза, а лицо смущенное и растерянное; во-вторых, что Андрей глупо улыбается и излучает сияние и потому не может увидеть и понять, что мы пришли не вовремя. Он неловко разрывал кулек, пытаясь достать свои цветы, но я остановил его.

– Кажется, – сказал я, – нам лучше явиться в другой раз…

Андрей с великим удивлением уставился на меня.

– Нет-нет, – проговорила Ева, – вы останетесь. Но у нас случилась беда. Бывает горе, бывает простая неприятность. У нас – неприятность… – Она попыталась улыбнуться, но губы у нее дрогнули. – Нас обокрали.

В то время я, обогащенный рассказами Андрея, считал себя специалистом по раскрытию всякого рода преступлений.

– Ну, если так, – снисходительно сказал я, – то мы обязательно войдем.

Ева привела нас в большую круглую комнату. На стенах висели ковры. Тут толпилось много людей – видимо, соседи. На все лады обсуждалось происшедшее событие.

Кража была довольно серьезная и, главное, непонятная. Днем в доме производилась уборка. Вещи вынесли в коридор. И вот отсюда, из коридора, воры похитили два чемодана с платьями, бельем и отрезами материи. Самое странное заключалось в том, что Ева все время держала дверь на запоре, замок оказался целым, а никто из посторонних в квартиру не заходил.

– Здесь, наверняка, отмычка поработала, – говорили соседи. – Надо было вам сделать цепочку, как у нас сделано.

– Никакая цепочка не поможет, если нет у людей осторожности, – говорили другие. – Как же это вы не услышали? Ведь, главное, все дома были!

– И откуда берется это жулье? – возмущался инженер, которого я сразу узнал: он часто печатал статьи в нашей газете. – Ведь это не от нужды. Работы сколько угодно. Мы вот строим гидроэлектростанцию, так можем принять хоть сейчас тысячу человек. И специальность даем, обучаем… – Он повторял это, переходя от одной группы к другой.

Соседи оценивали стоимость похищенного имущества. Пропало все лучшее из того, что оставили Еве и ее брату их покойные родители.

– Ничего, ничего, это не так важно, – говорила Ева и храбро улыбалась. – Это не горе, это только неприятность.

Я принялся разглядывать присутствующих. У окна стоял сутулый юноша лет семнадцати-восемнадцати. Двумя пальцами он неумело прижимал к черным тонким усикам папиросу, то и дело ладонью приглаживая длинные волосы, расчесанные на пробор. На мизинце левой руки он носил красный наперсток. Я показал Андрею на этот наперсток. Андрей недобро усмехнулся:

– Ноготь, значит, отращивает. Красоту находит в том, чтоб у него ноготь на мизинце был длиннее, чем у других людей. Это же стиляга! Посмотри на его ботинки… – Ботинки этого юноши возвышались на подошве толщиной в два пальца и были разукрашены немыслимыми узорами. – Посмотри на эти усики! – пробурчал Андрей.

Усики были как две ниточки с черной катушки.

Ева увидела, что мы разглядываем юношу, шепнула:

– Это мой брат.

Андрей с удивлением переспросил:

– Вот этот?

– Да, это Арсен. Я потом вас познакомлю.

Мы с Андреем переглянулись, помолчали.

– Так, – сказал Андрей. – Хотелось бы в точности узнать, что же все-таки украдено?

Выяснилось, что Арсен, перед тем как вытащить чемоданы в коридор, достал из них, по счастью, два отреза. Эти отрезы были предназначены ему на костюмы. Таким образом, в чемоданах остались главным образом вещи Евы.

– В театр не в чем будет зимой пойти, – сказала Ева с деланно беспечной улыбкой и пожала плечами.

Кто-то из присутствующих посоветовал вызвать сыскную собаку.

Арсен пренебрежительно усмехнулся:

– Стоит ли? Эти собаки ничего не находят. Но за вызов, говорят, надо очень дорого платить. – Он стряхнул пепел и развинченной походкой пошел к столу, чтобы бросить окурок в пепельницу. – Кража – не смерть, – сказал этот юнец с мудрой усмешкой. – Переживем и забудем.

Он явно старался казаться старше своих лет.

– Нет, мы все же попробуем поискать, – мягко проговорил Андрей. – Вот я сейчас приведу собаку…

– Позвольте! – высокомерно возразил юноша. – Я не знаю, кто вы и что вы… Но дайте уж хозяевам самим распоряжаться в своем доме! Я вовсе не хочу, чтобы Ева из своего заработка платила за эту бесполезную собаку. Можно подумать, что она очень много зарабатывает!

– Платить ничего не придется! – отрезал Андрей и потянул меня к выходу.

Мы быстро прошли к трамвайной остановке.

– Что-то по твоим рассказам я себе этого братца совсем иначе представлял, – говорил я, едва поспевая за Андреем. – Во-первых, выглядит старше, чем я думал…

– Ты по внешности не суди. Мальчишки всегда прибавляют себе солидности.

– Ноготь отращивает в наперсточке… Это уж, знаешь, не внешность, а характеристика!

– Мы в такси сядем! – оборвал меня Андрей и жестом подозвал свободную машину, которая проезжала мимо.

Через двадцать минут мы уже ехали обратно. На этот раз с нами был и Карай, удобно расположившийся на мягком сиденье. При всей суровости режима, существовавшего в питомнике, при всех спартанских принципах тамошнего собачьего воспитания этот пес умел ценить комфорт…