Серена Валентино - Малефисента. История темной феи

«Ради Аида, ну почему все должно рушиться непременно разом, в одночасье?! Пусть бы моя сестра и ее глупые феи занимались своими глупыми делишками вроде исполнения глупых желаний и, ради всего святого, не лезли не в свое дело!»

А может, задумалась Нянюшка, это такая уловка, чтобы выступить против Малефисенты? Что-то ей трудно было поверить, будто Фею-Крестную действительно волнует судьба сестричек. Ох, да ладно, это уже паранойя какая-то . Откуда феям знать, что Малефисента направляется в королевство Морнингстар? Видимо, они в самом деле желают обсудить сестричек. Точнее, Великая и Могучая госпожа Биббиди-Боббиди-Бу намерена подвергнуть их своему высокому суду. Что ж, это в ее духе. Просто. Прямолинейно. Беспокоиться особенно не о чем.

Но что бы ни говорил Нянюшке разум, сердце ему не верило. Нет , твердил ей инстинкт. Если они все встретятся здесь, произойдет нечто ужасное . В этом она почти не сомневалась.

Нянюшка никак не находила себе места. И не только из-за всех навалившихся на нее событий, но и из-за внезапно нахлынувших воспоминаний, которые молниями вспыхивали в ее сознании. Это было так странно... Воспоминания стремительно возвращались, но Нянюшка не могла вспомнить, когда она успела их утратить .

– Возможно, ты сама наложила на себя заклятие забвения, – произнесла с порога гостиной вернувшаяся Цирцея, прервав Нянюшкины размышления. Что ж, может, она и права. С Нянюшки такое станется – закрыть себе доступ к собственным воспоминаниям, таким болезненным из-за того, что все ее попытки уберечь Малефисенту провалились. Конечно, сожаления о прошлых ошибках нещадно мучили ее, но воспоминания о Малефисенте во всех их ярких подробностях были почти невыносимы. Неудивительно, что она предпочла вычеркнуть их из памяти.

Чтобы хоть ненадолго отвлечься, Нянюшка поспешила заговорить о другом:

– Как там твои сестры? Все по-прежнему?

– Да, – тряхнула головой Цирцея.

Нянюшка с грустью поглядела на нее, снова погрузившись в невеселые думы. Она никогда не говорила об этом, но Цирцея и так знала, что она ужасно беспокоится о ее сестрах. И что Малефисента тоже внушает ей тревогу.

– Я не хочу, чтобы ты волновалась, – сказала Цирцея, немного помолчав. – Я знаю, что мы обязательно найдем способ их разбудить. И насчет Малефисенты тоже не бойся. У тебя есть Фланци. И Тьюлип. И, само собой, у тебя есть я. Мы все здесь, рядом с тобой. И пока мы здесь, Малефисента не сможет сделать тебе ничего плохого.

– Сказать по правде, меня больше беспокоит моя сестра и ее исполненные благих намерений подружки, – сказала Нянюшка, подавая ей письмо от Феи-Крестной. – Вот, полюбуйся. Они тоже направляются сюда.

Цирцея сощурила глаза:

– А вот это уже проблема. И что, их никак нельзя развернуть назад? Намекнуть как-нибудь, что им здесь не рады?

Нянюшка только покачала головой:

– Моя сестра даже представить не может, что где-то ей не рады. Такое у нее попросту не укладывается в голове. И если сказать ей об этом, она пропустит твои слова мимо ушей. Так что вернуть ее домой никак не получится. Она только тупо посмотрит на меня и сделает вид, что ничего не слышала.

Цирцея вздохнула:

– А зачем она вообще сюда собралась? Ты ведь не думаешь, что она и есть одна из тех, кто усыпил моих сестер, правда же?

– Честно говоря, не знаю. Лично я решила, что они уснули из-за того, что отдали слишком много сил, сопротивляясь заклятию, которое сами создали, чтобы помочь Урсуле, – объяснила Нянюшка. – Только проснуться они так и не смогли. Что бы я ни делала – ничего не помогло. И что бы ты ни делала – тоже ничего не сработало. Поэтому мне и пришло вдруг в голову, что феи могли как-то вмешаться в эту историю.

Глаза Цирцеи сверкнули гневом:

– Вмешались... но каким образом? Если они причинили им хоть какой-нибудь вред...

– Нет-нет, магия фей никому не может повредить, даже их врагам, – покачала головой Нянюшка. – А твои сестры на самом деле никогда ими и не были. Да, конечно, в прошлом сестрички приняли сторону Малефисенты и помогали ей, но по-настоящему с феями не враждовали. У меня такое впечатление, что моя сестра в последнее время слегка вышла за границы благоразумия. Она слишком уж всерьез воспринимает свою роль Феи-Крестной. Принцесса Аврора никогда не была под ее опекой. Но знаешь, если бы вдруг выяснилось, что она сама взвалила на себя обязательство наложить на твоих сестер заклятие беспробудного сна, я бы голову дала на отсечение, что она сделала это ради своих обожаемых принцесс.

– Но я думала, что ее единственная принцесса – Золушка, – нахмурилась Цирцея.

– Так и есть, и живет она счастливо. Но я подозреваю, что с тех пор, как моей сестре стало некуда приложить руки, она заскучала. Вот и сует свой маленький круглый носик туда, куда не следует, – со вздохом пояснила Нянюшка. – Ну да что мы все о ней да о ней. Надеюсь только, моя сестрица не притащит с собой эту несносную троицу добрых фей, которые вечно крутятся вокруг нее и безудержно подхалимничают.

– А ты не очень-то любишь фей, а, Нянюшка? – с улыбкой спросила Цирцея. – И тут мне не в чем тебя винить. Если тебя это хоть немного утешит, лично я не вижу в тебе ничего фейского. Для меня ты ведьма, и всегда была ею.

– Спасибо, дорогая. Твои сестры тоже сказали однажды нам с Малефисентой нечто похожее. Что-то в том смысле, что мы обе родились феями, но натура у нас ведьмовская. И я готова согласиться, что они правы.

Цирцея задумалась над ее словами:

– Что ж, если рассудить здраво, то для феи стать ведьмой ничуть не сложнее, чем для человека, если только она способна к нужной разновидности магии. Но в тебе, мне кажется, скрыто нечто большее. Я вижу это в твоем сердце. В тебе нет этой чрезмерной чувствительности, которая делает фей такими обидчивыми и уязвимыми.

– Вот уж верно! Благодарю тебя, моя дорогая, но...

Договорить Нянюшка не успела: ее прервал громкий стук в парадную дверь замка, от которого они обе даже подскочили на месте. Сердце Нянюшки упало. Она чувствовала, что еще не готова встретиться с Малефисентой лицом к лицу.

Цирцея ободряюще стиснула Нянюшкину ладонь, напоминая ей, что она здесь, рядом, и не даст ее в обиду. Как же Нянюшке хотелось сейчас, чтобы Цирцея была с ней всегда! Какое это, наверное, великое счастье, когда рядом с тобой молодая, но такая могущественная ведьма, стремящаяся только к добру! Ведьма с открытым сердцем, лишенная всякой нетерпимости, которая так глубоко проникла в души фей. Нянюшка внутренне готовилась столкнуться с яростью Малефисенты, но понимала, что пока еще нуждается в передышке. Так тяжело ей было принять осуждение... Быть может, если Малефисента увидит Цирцею, она сумеет заглянуть в ее душу и увидеть Нянюшку ее глазами. И тогда, ощутив всю меру любви Цирцеи к Нянюшке, она, может статься, не будет судить ее так строго – ее, старуху, только сейчас вспомнившую, кто она есть на самом деле.