Антон Ульянский - Мир приключений, 1925 № 03

— Кто потерпевший? — спросил судья.

— Я, гражданин судья…

Бородка дружелюбно заулыбалась, ласково кивая суду.

— А вы — свидетельница? Где вы там прячетесь, гражданка? Станьте ближе. Ваша фамилия Курицына?

— Кур ицына, господин судья. Кур ицына, а не К урицына… К вашим услугам… Кур ицыны — очень старинная фамилия, — жеманно поправила дама, выступая вперед и слегка приседая.

— Здесь господ нет. Я — народный судья. А К урицына или Кур ицына — от этого ничего не изменится. Потрудитесь на время оставить зал.

— Извиняюсь…

— Не в эту дверь… — судья указал на другую дверь.

— Извиняюсь…

Дама, одной рукой подбадривая височки, а другой на отлете держа муфту, картинно удалилась.

— Потерпевший, ваша фамилия?

— Кутейников, Валериан Валерианович, 54-х лет, бывший чиновник департамента неокладных сборов, а ныне — пролетарий чистейшей воды, так сказать. Под судом и следствием не был…

— Не торопитесь. Женаты?

— Холост, так сказать.

— Где проживаете? Беспартийный?

— Стою на платформе советской власти.

— И в партии состоите?

— Не имею удовольствия, так сказать. Не по моей вине…

В публике послышались легкие смешки.

Оба заседателя, повидимому, рабочие, улыбались.

— Род занятий? — продолжал судья.

— Безработный, член союза совработников.

— А потом занялись торговлей? Какой же вы безработный?

— Относительно, так сказать, гражданин судья, — бисером рассыпался словоохотливый гражданин. — В виду стесненных материальных условий, вызванных предшествующим бурным периодом, я, так сказать, из соображений повседневного обихода, продаю иногда некоторые вещички из домашнего скарба, на перекрестках улиц, так сказать…

— Говорите о деле, да покороче.

— В двух словах, гражданин судья, дабы не утомлять вашего внимания, так сказать…

Человечек глубокомысленно прищурился на оба глаза, географическая карта выступила рельефнее, губы заработали над мышиным хвостиком.

— Ну, как было дело?

Исходя из вышеприведенных соображений, в день 5-го числа сего месяца я находился на углу проспекта Нахимсона и Кузнечного переулка. В этот достопамятный день, указанная топографическая точка города Петрограда, так сказать, кишмя-кишела многолюдною толпою. Публика аховая, за ней смотри в оба, того и гляди, что нибудь утянет, так сказать. В оный день на руках у меня находился будильник женевской фабрики Генделя и Гелера, некоторые хирургические инструменты для зубоврачебного употребления…

— Короче.

— … и вот этот самый замечательный фотографический портрет, находящийся в данную минуту перед нами на столе. Сей гражданин в рыжем пальто, подошедши ко мне и справившись о цене, долго любовался совершенствами портрета. У Марии Петровны Курицыной, моей соседки по летучей лавочке, гак. сказать, в тот день были на руках некоторые драгоценные вещицы. Подошедший к ней покупатель отвлек наше внимание, так сказать…

— Короче. Ближе к делу.

— В двух словах, гражданин судья. Когда я повернул удивленные взоры, — замечательный портрет исчез, а с ним вместе — и гражданин в рыжем пальто, так сказать. Оглядевшись, я узрел их весьма примечательную шляпочку на другой стороне улицы и мы с Марией Петровной бросились за ними по кровавым следам, так сказать. Поймавши гражданина за рукав, я вытащил у них оное поличное из кармана вот этого самого рыжего пальто и вежливо пригласил товарища милиционера, так сказать. Мой рассказ окончен.

Кончив записывать, судья кивнул Кутейникову на бумагу:

— Подпишитесь.

Тот взял перо, тщательно вытер его об волосы, потом, обмакнув снова, обстоятельно расчеркнулся.

Судья обратился к обвиняемому:

— Ваша фамилия Волин?

— Да-с.

— Имя, отчество?

— Петр Петрович.

— Сколько лет?

— Двадцать девять.

— Женаты?

— Был-с.

— Что — был-с?

Волин откашлялся. Проглотил что-то мешающее говорить и пояснил:

— Был женат-с. Моя жена умерла полгода тому назад на острове Мальте.

— Мальте? — удивленно переспросил судья.

— Да-с. На острове Мальте, в Средиземном море, от злокачественной лихорадки.

— Зачем это ее туда занесло?

Волин снова кашлянул в руку.

— Неправильно понятая обстановкам… Мое личное безумие-с… И трусость…

— Что у вас все — эс да эс, — неприятно слушать. И неблагозвучно, — мягко заметил судья.

— Извините… От робости… И потом, картина страданий близкого человека сильно повлияла на мои нервы… Трудно владеть собой…

— Так, значит, и вы были вместе с зашей женой на Мальте?

— Был-с. И еще во многих местах.

— Когда вернулись в Советскую Республику?

— Три месяца.

Судья с любопытством оглядел путешественника. Тот потупился, покраснел, и принялся щипать шляпенку.

Судья почти ласково, без ударений, продолжал:

— Вы обвиняетесь гражданином Кутейниковым в том, что 5-го сего месяца, на улице, пытались присвоить себе вещь, принадлежащую последнему, а именно: женский фотографический портрет кабинетного формата, оправленный в слоновой кости раму и снабженный выпуклым стеклом с золотым ободдом. Вот этот самый…

Судья повернул лицом к обвиняемому вещественное доказательство его вины. На Волина взглянула из изящной рамочки молоденькая, миловидная блондинка, со вздернутым носиком, кокетливо утонувшая в боа из перьев.

Обвиняемый побледнел еще более. закрыл глаза и, чтобы не упасть оперся о конторку.

— Признаете себя виновным? — спросил судья после небольшой паузы.

Наступила новая пауза. Наконец, подсудимый медленно покачал головой и тихо ответил:

— Нет.

— Позовите свидетельницу.

Бородка гражданина Кутейникова ловко выскользнула изо рта, он кому-то весело подмигнул, — не то судье, не то его молчаливым товарищам, — и бросился к двери.

— Мария Петровна, пожалуйте!

Вплыла свидетельница и сразу принялась за свои височки.

После обычных вопросов, судья спросил:

— Что вы можете сказать по этому делу?

Дама рассказала в общих чертах то, что уже было известно от потерпевшего, добавив в виде заключения:

— Глаз у меня молодой, зоркий, я первая заметила в толпе рыжее пальто и замечательную шляпу этого господина. Чтобы не дать ему скрыться, я схватила Валериана Валериановича за руку и увлекла

При последних словах дама почему то смутилась и усерднее прежнего принялась за букли.