Константин Стогний - Утерянное Евангелие. Книга 3

Стурен почти блеял от нетерпения, а Виктор молчал, выпустив плотное кольцо дыма. Теперь он был твердо уверен, что этой ночью говорил с голосом Иешуа.

— Густав, я серьезный человек и приехал не в бирюльки с вами играть. Камень вы получите только в том случае, если, как и обещали, выкупите моих соотечественников из пиратского плена. Я могу быть уверен, что так и будет?

— Родной брат моего хорошего здешнего знакомого подвизается у пиратов помощником главаря, — робко ответил Стурен.

— Вы считаете, этого достаточно, чтобы сделка прошла удачно?

Стурен заерзал на стуле. Виктор же был тверд, как никогда.

— Зачем вам этот камень, Густав?.. Вы хотите повелевать всем миром?

— Нет, ну что вы, — стушевался канадец и вдруг поймал на себе цепкий взгляд журналиста.

Виктор смотрел на ученого, не мигая. Так смотрят, когда хотят вывернуть человека наизнанку, добраться до его нутра, разведать все тайны его души.

— Не смотрите на меня так! — взвизгнул Стурен и закусил кулак. — Я ничего такого не сказал!

— Зачем вам это, Густав? — спокойно повторил Виктор.

— Хорошо! — ученый нервно вскочил со своего места. — Пойдемте со мной! Пойдемте!

Стурен встал и направился в сторону отдельной двери из комнаты.

— Пойдемте! Слово ученого: вас здесь никто не тронет! Не бойтесь.

«Слово ученого: ваши кости неплохо смотрелись бы в моей коллекции», — думал Виктор, следуя за Стуреном, при этом не теряя бдительности. Они шли по узкому темному коридору, и Виктор был спокоен. В таких условиях он мог справиться с любым количеством оппонентов, даже если у них было бы огнестрельное оружие. Журналист нащупывал рукой камень, лежащий в маленькой перекидной сумке через плечо, и это придавало ему уверенности. Вскоре, пройдя по коридорчику, ученый открыл дверь.

— Добро пожаловать! Моя святая святых!

В кабинете палеографа нашлось два стула в колониальном стиле с высокими спинками; собрание лингвистических словарей, разместившееся на книжных полках; сомы, копченные на костре и насаженные на короткие палки — высушенные, сморщенные, почерневшие от дыма, они казались шаманскими куклами, которые корчатся в отвратительной пляске. Нашелся здесь и огромный тюк ткани яркой расцветки, такие очень по вкусу африканцам; была здесь и глиняная утварь, и плетеные корзины, и сумки из волокна рафии, гвозди, ружья и мягкие фетровые шляпы, пальмовое вино в калебасах, кокосовое масло в старых жестянках из-под керосина. Стало ясно, что запасливость была одной из основных черт характера Густава Стурена.

— А что? — заметив обозревающий взгляд украинца, пояснил канадец. — Здесь почти не ходят деньги, и все достается с большим трудом. Люди предпочитают меняться, а не продавать.

— Почему же вы уехали из Эфиопии? — поинтересовался журналист.

— Я временно взял себе на обработку и расшифровку рукопись раввина Шаула, — пояснил палеограф. — А на меня кто-то донес. Приходится прятаться здесь, отсюда выдачи нет.

Разместившись на одном стуле и жестом указав Лаврову на другой, он продолжил:

— Понимаете, Библия дошла до нас в рукописях. И между рукописями есть разногласия. А Эфиопия, приняв христианство еще в первом веке, а потом отделившись от остального христианского мира, сохранила и самые ранние рукописи. По эфиопским документам можно обнаружить утраты в европейских текстах Библии и позднейшие вставки.

— О чем идет речь? — заинтересовался журналист. — Пропуски? Например?

— Нам неизвестно первое послание Павла к коринфянам, — пояснил палеограф. — То, что сейчас называется Первым посланием к Коринфянам, на самом деле является вторым, потому что оно начинается словами «Как я уже писал вам, братья…» Но это послание до нас не дошло.

— А вставки какие? — спросил Виктор.

— Их, кстати, немного, — отозвался Густав. — Это концовка Евангелия от Марка, последние несколько фраз в шестнадцатой главе, где есть обещание Христа, что «будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы». В древних рукописях этот текст не читается… Вставкой является седьмая глава Евангелия от Иоанна, там, где Христос встречается с женщиной, обвиненной в прелюбодеянии. Помните, где беседа Христа заканчивается словами: «Кто из вас без греха, пусть первым бросит в нее камень»? В рукописях до пятого века мы не встречаем этого эпизода и более того: мы не встречаем ссылок на этот эпизод у святых отцов. Скажем, святитель Иоанн Златоуст, который дал толкование на все Евангелие от Иоанна, пояснив в нем каждое словечко, оставил без комментариев целую главу, он даже не упомянул о ней. Очевидно, эта глава ему была не известна.

— То есть знаменитая картина Василия Поленова «Христос и грешница» нарисована по поздней вставке в Евангелие? Апостол Иоанн такого не писал?

— Ну, по духу, по сути своей эпизод евангельский, конечно, но апостол Иоанн такого не писал, да. Как и знаменитый текст в Евангелии от Иоанна «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино. И три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь; и сии три об одном». В древнейших кодексах Нового Завета этой фразы нет. Это позднейшая глосса.

— Это еще что за зверь? — удивился Виктор.

— Бывает, что один переписчик пишет некое примечание на полях, смысл некоего пассажа резюмируется, а в следующем поколении другой переписчик вставляет это уже в основной текст. В истории текстов, рукописей такое бывает. Вот, например, Нагорная проповедь Иисуса обращена и к мужчинам, и к женщинам. Но вот «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» и «Кто женится на разведенной, тот прелюбодействует» обращены только к мужчинам, а для женщин никаких пояснений нет.

— Глосса, попавшая при дальнейшем переписывании в основной текст? — догадался Лавров.

— Именно так! — подтвердил Стурен. — При этом ни одна другая книга на земле не имеет такой удачливой судьбы, как Библия. Все до единой рукописи античных литераторов, историков, философов нам известны только в средневековых копиях. То есть разница между временем возникновения, скажем, Диалогов Платона и первыми рукописями, которые дошли до нас, составляет порядка двенадцати-тринадцати веков. В то же время разница между временем написания Евангелия и первыми рукописями Евангелия, которые дошли до нас, составляет двадцать лет! Евангелие от Иоанна было написано в первых годах второго столетия — Иоанн пережил всех остальных апостолов. И найденный в Египте фрагмент Евангелия от Иоанна, знаменитый Оксиринхский папирус, датируется серединой второго века — сороковые-пятидесятые годы. Это то, что признают большинство ученых.