Константин Стогний - Утерянное Евангелие. Книга 3

Во втором магазине патронов тоже, увы, не было…

— Все до последнего патрона выстрелил, как учили, бача… — обратился к гипотетическому противнику Лавров.

Теперь уже было совершенно ясно, что Виктор столкнулся с серьезным оппонентом. Бывший «афганец» — это не шутки. Это не мальчик, скулящий «Кукушку» в парке, даже не представляя себе, что такое «голод и усталость».

— Ну, как? Пригодится? — поинтересовался Вубшет.

Он ничего не понимал в огнестрельном оружии. Без патронов и штык-ножа этот «автомат века» не более чем дубина, которой можно оглушить.

— Спасибо, Вубшет. Что-нибудь придумаем. Ты настоящий друг, — искренне поблагодарил Виктор и пожал парню руку, хоть тот и не понял, что это означает.

— Этот Стурен жил здесь, как царь! — удивлялась Сигрид, глядя в окно из кабинета ученого.

Виктор тем временем перебирал документы на столе Густава, чтобы найти хоть какую-то нить, связывающую с пропажей канадца.

— У него здесь и кондиционер, и Интернет… Откуда здесь электричество?

— Сигрид, это Африка. Здесь не все так просто, как тебе кажется. Скажу больше. Тут есть и артезианская скважина, и канализация, если ты заметила.

— Я как-то и не подумала об этом, хотя и заметила.

— Не забывай, что Сомали — бывшая колония. Порабощенный народ получил электричество, канализацию, грамоту… потом свободу — и все пошло прахом.

— Как прахом — это же свобода! Независимость!

— Независимостью, я тебе скажу, тоже нужно уметь пользоваться… А ну, подожди, подожди…

В одном из выдвижных ящиков письменного стола Лавров обнаружил конверт и, прочитав надписи на нем, задумался.

— Вот видишь, Сигрид, Интернетом, оказывается, не только тут не умеют пользоваться. Письмо из Российской Федерации — из Хвалынска Саратовской области.

— Ну, мало ли писем может приходить ученому? — усмехнулась шведка.

— Писем много… но… В наш век в основном все уже пользуются электронной почтой, а тут…

Сигрид подошла к Виктору, сидящему за столом Стурена, и, положив ему руки на плечи, взглянула на конверт.

— Ты на почерк посмотри, — продолжал журналист, разглядывая каллиграфический почерк. — Буквы выписаны так, будто человек всю жизнь пишет пером.

— Красивый почерк, между прочим, — заметила Сигрид.

— Красивый, — согласился украинец. — Но особенный. Так моя прабабушка писала, она оканчивала церковноприходскую школу. Сейчас так не пишут. Такое впечатление, что это письмо пришло к Густаву из XIX века.

— Я не верю в реинкарнацию, путешествия во времени… — насмешливо сказала Сигрид.

— И я не верю… — задумчиво сказал Виктор, а затем резко встал и объявил: — В общем, так! В Зейлу мы будем добираться через Харгейсу.

— Не ругайся! — Сигрид смотрела на Виктора смеющимися глазами.

— Вот смотри, — Виктор убрал конверт и пододвинул карту местности, делая засечки карандашом. — Это километрах в ста отсюда, почти у границы с Джибути. Оттуда тридцать-тридцать пять километров до Зейлы.

— Так это что же получается, мы пойдем вокруг?

— Не пойдем, а поедем, — утвердительно кивнул Виктор.

— А свой внедорожник нам даст вождь. Он у него в хижине стоит, прикрытый фиговыми листьями, чтобы не было стыдно, да? — съязвила Сигрид.

— Почти, — блуждая в своих мыслях, ответил Лавров, еще раз перепроверяя расстояние на карте линейкой и рассчитывая масштаб на бумаге.

— Бвана Вики! — кусая губы от злости, по-африкански обратилась Сигрид к Виктору. — Если ты сошел с ума, скажи сразу. Я все пойму!

— Скажу честно! — парировал Виктор. — Все это время я только прикидывался нормальным!

— Виктор, — не унималась Сигрид, — я ведь не маленькая девочка. Ты что-то не договариваешь!

— Сигрид, тут не всякий взрослый дядя поймет, что делать. Куда уж девочкам! Смотри… — журналист опять склонился над картой. — Тут есть старая грунтовая дорога из Борамы в Зейлу, но мы по ней не поедем.

— Почему?

— Потому что по ней поехали похитители наших ребят. А мы зайдем с фланга. Откуда они нас ожидать не будут.

— Отлично, Виктор Петрович! Умница! Голова! — воскликнула Сигрид с издевкой. — Ты только забыл ответить на вопрос. На чем мы поедем? Верхом на вожде? Или, может быть, Вубшет умеет превращаться в коня?

Вубшет тем временем сидел «по-турецки» у входа в кабинет и, не выпуская из руки копья, спал.

— Открою тебе маленький секрет, — иронично улыбнулся Лавров своей спутнице. — Вообще-то Борама — это международный аэропорт… И даже если сейчас тут не летают самолеты, то инфраструктура все равно осталась.

— Что-о-о-о? Здесь?! — шведка обвела вокруг себя рукой. — В этих джунглях?

— Это пригород, Сигрид. Поселение — что-то наподобие префектуры. Отсюда здесь и Интернет, и электричество.

— Префектура, — проворчала шведка, — с тупыми префектами-дикарями…

— Так! Об этом потом! Я скоро!

Виктор не стал разводить полемику о «дикарях», так как был в корне не согласен с заносчивой дочкой шведского магната. Он поручил Вубшету охранять ее, не обращая внимания на ее возражения, а сам вышел из здания и исчез в лесу.

Через три часа на площади перед строением администрации стоял небольшой грузовичок с открытым тентом. За рулем сидел водитель с незапоминающимся лицом.

— И мы на этом поедем? — с ужасом спросила Сигрид.

Машина действительно была не ахти: она напоминала какой-то тарантас из старых американских фильмов о животных.

— Ну, чем богаты, — развел руками журналист. — Когда я говорил волшебное слово «Зейла», все дружно от меня отворачивались, делая вид, что я птица. Да и этот сказал, что не поедет. Пришлось дать полтачки денег… и пообещать охрану.

— А охрану где возьмем?

— Все продумано! — многозначительно ответил украинец.

Виктор достал из багажа свой запасной «прикид» — камуфлированный костюм а-ля «охрана рынков и малых архитектурных форм».

— Надевай! — скомандовал он Вубшету.

— Никогда! — сверкнул глазами африканец. — Никогда Вубшет не наденет костюм белого воина. Он уважает себя!

Абориген негодовал. Ему, гордому африканцу, который почему-то не гнушался быть носильщиком и сторожем, предложили надеть жалкую пятнистую униформу белого человека!

— Вубшет! Радость моя! — сдержанно произнес Виктор. — У нас в стране это обычная повседневная одежда. Головорезам, которые в ней ходят, даже оружия не дают. Надевай смело.

— Не надену! — уперся африканец.

— Вубшет… А если я тебе скажу, что это моя одежда?

— Правда? Твоя? — удивился туземец.

— Моя… Честно. Запасная… Это подарок. Бери!

Виктор давно снискал уважение этого простого на вид африканца. Бвана Вики не орал, как раненая гиена, не кидался на всех темнокожих, не унижал их, а даже уважал. Кроме того, он еще и поступал благородно по отношению к природе. Ведь не убил же он паука, не убил крокодила — значит, человек он достойный и вполне заслуживал уважения. А принять подарок из рук человека, которого уважаешь, приятно вдвойне.