Александр Ягодкин - Кондуктор с Ижорца

Когда прибыл экипаж флотских, трофей наш забирать, командовать над ними поставлен был кап-лей Щеглов Пётр Федорович. До того командовавший колёсной 6-и пушечной «Бессарабией» и сумевший даже без боя 2-х пушечный турецкий пароходик захватить, его потом «Турком» нарекли. Вот и я надумал дальше вновь в кондукторах, под началом лихого капитана по морю походить, на столь шустром пароходе — перечить никто не посмел. Даже стрелковую команду с собой взял, образовавшуюся помимо Могуты, со своим биноклем «круглосуточным», ещё из проверенных в бою «инвалидов» прикомандированных, 2-х снайперов и 2-х автоматчиков. А Изя с арбой в Евпатории остался пока, при команде ветеранов столуясь, но на шабашки выезжая как частное лицо. Правда и «обчеству» в просьбах не отказывая, так что дрова теперь для банно-прачечных целей всегда имелись. Потому раз в неделю навестить соратников мы всегда возможность изыскать пытались.

Следует заметить, что Черноморский флот имел в наличии изрядно собственных пароход-фрегатов, правда уже «в годах» и ещё колёсных. Та же «Бессарабия», уже второй год как юбилей десятилетний отметила, причём все суда были английской выделки, а значит противник их ТТД знал и не опасался. Миллионы ФУНТОВ стерлингов оставляла недоедая Россия на английских верфях, миллиарды пудов хлеба отдавая, за превращающийся слишком скоро в железный лом товар. Такого покупателя на руках носить следовало, кофе бесплатно ему предлагать, а вместо любезности вздумала продавец грабануть клиента. Раз с Индией трюк прокатил, то чем русские лучше? Забыв, что любое оружие — это всего лишь железо, а победа у того в чьих оно руках окажется. Теперь же от «Грозного» (или «Ужасного» — как переводить), до 13 узлов выжимающего, сами производители не могли уйти, машина в 800 лошадиных сил позволяла догнать любого, а заранее завезённый в достаточном объёме на Севастопольскую базу жаркий донецкий уголёк «похулиганить» желание не ограничивал. Как и Штаб флота — там идею рейдерства поддержали, ведь это наше море, оно поможет нам. Посему, помимо штатной команды в три сотни моряков, добавилась ещё сотня команды абордажной. Главным критерием отбора в которую являлась отчаянная смелость, переходящая в безбашенность, и мастерское владение клинком руки- во время захвата судна целиться да стрелять некогда. Не плохо бы им ещё в другую руку и револьвер вручить, да где ж их напасти на всех? Но походил Могута по своим станичникам, и набралось из них фехтмейстеров казацкого розлива даже больше чем требовалось, да и со стороны сорвиголовы так же нашлись, Из морского экипажа, неприметный матрос Кошка чудеса храбрости потом демонстрировал, хоть и не был, в отличии от повоевавших на Кавказе казаков клинковому бою обучен. Те со своими шашками, а особенно бебутами, расставаться не пожелали, хотя уже с 1852 года усиленно насыщал Златоуст наш флот абордажными саблями. Да и ещё с до-наполеоновских времен введенные для сапёров и нижних чинов морской артиллерии тесаки никуда не делись. Кто бы ещё их на Кольты и Адамсы сменять смог? Правда в ТОЙ истории, взамен оружия в Севастополь икону чудотворную прислать надумали.

Даже имея деньги, не всегда получается требуемое оружие приобрести, ибо продавец не всегда дурак и думать так же умеет. Что же делать если ни денег ни оружия нет? Но вот если мозги имеются, то появится и то и другое, а коли Бог обидел, то и золотые горы просрать не трудно. К счастью, наше появление в 19-м веке, с некоторым объёмом технологий и вооружения века 20-го, воспринято оказалось Государём верно, с благодарностью, и сочтено как дар Божий. Наша партизанщина не то что не ограничивалась, а даже поощрялась всячески. И раз «Грозный» захвачен оказался с помощью НАШЕГО оружия, то НАМ (ижорцам) его во владении и оставили, в состав Российского императорского флота не включив. Предоставив каперский патент и права союзника при обеспечении всеми возможными ресурсами по первому требованию. После войны решено было с Царём рядиться да торговаться, нынче же супостата одолеть надлежало, хотя каждый потраченный на то патрон и в 21-м веке в районе бакса, стоил, а снаряд под тысячу тянул, а в 19-м и вовсе бесценным являлся, ибо технологий его производства ещё не имелось — война есть удовольствие дорогостоящее. Ну а то что мне всё это добро почти даром досталось, то следует рассматривать случившееся как сыр, который особо дерзкой мышке удалось из мышеловки вытянуть и самой уцелеть. Из всего выше перечисленного следовало то что отныне «Грозный» становился кораблём корсарско-партизанским, на гюйсе несущем «разъярённого медведя на дыбках». «TERRIBLE BEАR» приписал какой то шутник на транце.

Со времён Петра, захват кораблей противника редкостью не являлся, даже медаль им на этот счёт была специальная учреждена «Небываемое бывает», с профилем Государя. За первое его (и всей России) морское сражение в 1703 году в устье Невы, он наградил повально всех в нём участвовавших гвардейцев. А позднее, специально «морских солдат» для таких дел стал готовить. Потому ничего нового придумывать не требовалось, следовало просто возродить традиции. Дабы и для дальнейших войн России, специализированный род войск подготовить. И самой России подготовиться для этого. После победы «Ижорца» на Балтике, с потопленного на мелководье английского корабля сняли мы бронзовую пушку и попросили Государя «Небываемых» медалей понаделать, а в их статусе указать — «за непосредственное участие в абордаже, закончившимся захватом вооружённого судна противника». И вот наконец то груз новеньких наград из Санкт-Петербурга прибыл, и «инвалидную команду» в полном составе наградили и ими. На этот раз на построении в Севастополе, прикалывал медали на грудь сам вице-адмирал Корнилов. Родине требовались герои, и лучших объектов для этого чем ветераны трудно было найти. Уже все газеты мира обошли карикатуры, как русские деды да инвалиды, кто костылём, а кто клюкой, дубасят бравых английских морячков, а те в панике разбегаются и прыгают за борт. Защитникам крепости теперь было на кого равняться, и стараться быть достойными героических ветеранов. Даже песня «сама-собой» появилась: «Легендарный Евпаторий, неприступный для врагов, Евпаторий, Евпаторий — город славы ты дедов».

Возвращаясь к хронологии, вспомним, что при начале десантной операции, французский флот неожиданно отвернул в море и участия в ней не принимал. Это никого не удивило — отношения у союзников тёплыми не являлись. И в ТОЙ истории, англы, захватив Балаклаву, местом с франками делиться не пожелали и последним просто повезло, что ещё одна приличная бухта обнаружилась. Нынче, дело представлено оказалось так, что вновь союзники пирс не поделили и французы ушли психанув. Тем более, что через несколько суток пришла новость, что высадились они в ещё весной атакованной Одессе, и на этот раз удачно. С наёмной греческой шаланды передана англам была почта, с вложенными дагерротипными снимками. На которых французские моряки и прочие военные (в том числе и зуавы), с мирными лицами сажают платаны на Ришельевской улице, торгуются на Привозе «за синенькие» и даже посещают оперу. Про то что на каждом судне, перевозившем французские войска, находившемуся там старшему по чину начальнику ещё в Стамбуле розданы были письма с предписанием вскрыть только ввиду крымского берега, никто не пояснял. Тем паче, что в конвертах находился письменный приказ Императора срочно поворачивать на Одессу и высаживаться там БЕЗ БОЯ! Если десант находился на иностранных судах (даже американские китобои не устояли от возможности погреть руки на чужой войнушке), то добиться исполнения надлежало всеми средствами, вплоть до применения оружия. К счастью, этого не потребовалось, ни на судах, ни при высадке. Ибо до личного состава доводилась информация «Нет вечных врагов, нет вечных друзей, а есть только вечные интересы… Франции (на сей раз)» и теперь мы воюем не против, а за русских. И мировую цивилизацию с прогрессом, разумеется!